— Восхитительно! — с улыбкой гурмана воскликнула она. — Благодарю! Так что я не только умею читать, но еще и готовить! — У тебя столько талантов… И столько же недостатков. Но о них ты узнаешь позже. У тебя все еще впереди… Во время ужина Мириам говорила без умолку, раскрывая перед ним свою натуру, хрупкую и неуравновешенную. Девушка, еще вчера считавшаяся подростком, но уже успевшая узнать, что значит страдать. Много страдать. Для Венсана это была простая констатация факта; едва она переступила порог его дома, он тут же надел свой пуленепробиваемый жилет. Она страдала, ну и что?.. Я тоже страдал… После ужина они вышли на террасу, где их встретила светлая холодная ночь; на небе из-за занавеса туч проглядывал кусочек луны. Опершись на балюстраду из лиственницы, они какое-то время неторопливо слушали дыхание гор. Затем Венсан подошел к Мириам и обнял ее. Почувствовал, как она дрожит, разумеется от холода. Он погладил ее длинные блестящие волосы. Взяв ее за руку, он предложил вернуться в дом, где их ожидало мягкое тепло угасавшего в очаге огня. Высвободившись из его объятий, Мириам устроилась на диване и налила себе еще чашечку кофе. Она готова убрать со стола и даже вымыть посуду, готова делать все что угодно, лишь бы отдалить момент, которого так страстно жаждало ее тело, но безмерно страшился ее разум. Понимала ли она, что потом придет страдание? Или это всего лишь боязнь оказаться не той, какую он ждал? Венсан не оставил ей времени ответить на этот вопрос. Он нежно заставил ее встать с дивана и заключил в объятия. Забыть Лору. На мгновение, на объятие. Главное — не закрывать глаза, иначе она снова появится. Встанет между ними. Он запустил руки под свитер Мириам и медленно двинулся вдоль спины, ощущая поразительную бархатистость ее кожи… Его губы скользнули к ее шее; пьянящая волна ее духов, каннибальская нежность его рта… Она все еще дрожала, но уже не от холода. Венсану нравилась такая сдержанность, такая трепетность. Ее неопытность, ее молодость. Он разобьет вдребезги ее сдержанность, покажет ей, на что она способна. Поведет в головокружительном танце. Не пытаясь ее приободрить, он лишь возбуждал ее. Разбить цепи, одну за другой, открыть замки, отыскать запрещенный проход. Он медленно раздевал ее, шепча на ухо слова нежности вперемешку с непристойностями. Давая ей время привыкнуть к его рукам на ее теле, исследуя каждый квадратный сантиметр ее кожи, воспламеняя каждый атом ее плоти, превращая его в крошечный горящий уголек. Он был деликатен и одновременно властен, и Мириам наконец-то раскрылась. Осмелилась сделать то, что диктовал ей инстинкт. Она хотела увлечь его на софу, он медленно заставил ее отступить к столу. Она откинулась назад, оперлась на руки и обхватила его ногами, словно приглашая войти. Запрокинув голову, закрыв глаза и изогнувшись всем телом, она была божественна. Сначала в ее чреве произошло потрясающее землетрясение, затем яркая вспышка разорвала ее сердце и взорвала мозг. Она принадлежала ему. На всю жизнь. Он принадлежал ей. На одну ночь. * * * Ближе к вечеру Серван села за руль, толком не зная, куда она поедет. Она устала кружить по своей жалкой квартирке-студии. В экзистенциальном смысле, разумеется… Остановившись на холме над Аллосом, она смотрела на огни в долине — слабое утешение в отсутствие звезд. Давно она не чувствовала себя так одиноко. Вдали от семьи, от друзей. Зачем она приехала сюда? В старенькой магнитоле стояла кассета с блюзами, удивительно гармонировавшими с состоянием ее души. Внезапно она вспомнила об отце и постаралась представить себе, что он делает в такой поздний час. Смотрит телевизор вместе с новой женой? Или уже спит? Вспоминает ли он обо мне? Кто знает… Вот уже два года, как они стали чужими друг другу. Полный разрыв, несправедливый. Нет, не она его виновница, а он. Но ей трудно сердиться на него, она еще питает надежду его увидеть, поговорить с ним. Сегодня вечером ей так его не хватает… Упершись виском в холодное стекло, она закрыла глаза, чтобы не видеть своих слез. Она ничего не могла сделать; жизнь сделала выбор за нее. Наконец она решила, что пора возвращаться, и нажала на газ, разрушив тишину холодной ночи. Направляясь к деревне, она неожиданно заметила на горе одинокий свет; Анколи, единственный огонек, затерявшийся среди окутанных темнотой деревьев. Она часто думала о Венсане, единственном человеке, уделившем ей здесь немного внимания. Нет, пожалуй, это несправедливо, есть еще аджюдан Вертоли, который всегда готов помочь. Впрочем, он относится к ней скорее по-отечески. Он и напоминает ей отца. Та же осанка, тот же возраст, те же седеющие волосы. Мысль эта ободрила ее, она вытерла слезы. Проезжая мимо дороги, ведущей к озеру, она внезапно захотела навестить проводника. Но, затормозив, заколебалась. Потом одумалась и продолжила путь в казарму. Она не настолько хорошо его знает, чтобы позволить себе беспокоить его в такой час. Впрочем, здесь ей вообще некого беспокоить. Прибавив газу, она быстро добралась до жандармерии, которая, похоже, уже опустела. Серван направилась к Эдельвейсу, высокому дому, где находились служебные квартиры. Эдельвейс… У тех, кто дал название этому строению, явно не все в порядке с фантазией! Студия Серван, находившаяся на пятом, последнем этаже, была удобная и солнечная. Но такая безликая! Зачем я приехала сюда? Что я тут делаю? — повторяла она снова и снова. — Где она, моя жизнь? Перед входом на ступеньках сидел ее коллега и курил сигарету. Матье, молодой бригадир лет тридцати, служивший здесь вот уже два года. Немного мрачный, но красивый парень. — Добрый вечер, Серван! Ездила погулять? — Да, проехала кружок, просто так, подышать воздухом… — Наверное, тебе здесь скучно? — Немного, — призналась она, опираясь на перила. Они немного помолчали, потом Матье предложил ей сигарету. — Знаешь, — начал он, — я хотел тебе сказать… Хорошо, что ты здесь… Ну, я хочу сказать… хорошо, что у нас в команде есть женщина! Это немного меняет все! — Спасибо… Но мне кажется, далеко не все разделают твое мнение! — Да нет! Они просто делают вид, а так они хорошие парни. Им надо дать время привыкнуть! Они строят из себя мачо, и все… Не хочешь посмотреть мою роскошную однушку, а заодно и выпить по стаканчику? Она уже была готова отказаться, но внезапно подумала, что надо воспользоваться случаем и завязать с ним дружбу. — С удовольствием. Только ненадолго. — Как тебе угодно! — ответил он, вставая со ступеньки. — Я живу на первом… Матье открыл дверь своего личного пристанища. Такая же квартирка, как у Серван, только лучше обустроена. В деталях проглядывала личность ее обитателя, отчего студия словно обрела душу. На стенах афиши фильмов, у кровати простенькая гитара, впечатляющая коллекция комиксов на полках. Матье налил ей маленький стаканчик полынного ликера. Из бутылка без этикетки. — Это ты сам сделал? — высказала предположение Серван. — А то! — Разве здесь разрешают собирать альпийскую полынь? — Жители долины имеют право ежегодно собрать немного. Попробуй! Это вкусно, вот увидишь! Она пригубила крепкий, с насыщенным фруктовым вкусом напиток. Неожиданный, но поистине дивный вкус. Матье включил стереосистему, приглушил звук. — Почему ты решила стать жандармом? Она пожала плечами: — Чтобы получить работу! Но не просто работу, а живую, интересную. Чтобы вздохнуть было некогда! — Разочарована?