— Есть вещи, о которых не говорят даже лучшему другу… Прежде всего лучшему другу! Тем более что, насколько я поняла, вы довольно близки с Надей… — Она жена моего давнего друга, это нормально, разве нет? — Да, разумеется. Возможно, поэтому Пьер никогда не осмеливался сказать вам, что он и Гислен… — Согласен. — Мне пора, — произнесла она, вставая. — Шеф меня точно уроет! — Спасибо, что заехали. Они направились к двери; Серван наклонилась, чтобы погладить Галилея, изо всех сил старавшегося ее удержать. — Как вы считаете, Жюльен Мансони в курсе отношений своей жены с Пьером? — О нет! — с горькой улыбкой уверенно произнес Венсан. — Разумеется, нет! — А если он недавно узнал о них? — Вы хотите сказать, что подозреваете Жюльена? — Вы же знаете: ревнивый муж, убивающий соперника, — классический сюжет… Венсан покачал головой. Ничего подобного он даже вообразить не мог. — Возможно, следует провести более глубокое расследование, — предположила Серван. — При такой информации браконьеры перестают быть единственными подозреваемыми… Конечно, если мы по-прежнему предполагаем, что произошло убийство. — Не говорите об этом Вертоли, — попросил Венсан. — Не хочу, чтобы слухи облетели всю долину… Для Нади, да и для Жюльена это станет настоящей катастрофой. Пьер бы этого не хотел. Немного подумав, Серван улыбнулась в ответ: — Согласна. Пусть шеф сосредоточится на браконьерах. А мы будем разрабатывать другой след… — Хотите вести параллельное расследование? — Почему бы и нет? — Вы практически не знали Пьера… Зачем это вам? — А разве это не моя работа? Он кивнул в знак согласия. — Я вам позвоню! — крикнула она. «Мазда» растаяла в первых лучах утреннего солнца, начавшего сбрасывать с себя покровы тумана. Какое-то время Венсан стоял на пороге, потрясенный услышанной им новостью. Оставшись один на один со своими вопросами и сомнениями, он вернулся в дом. Нет, он уже не один. Появилась девушка с бледным лицом и синими глазами, взгляд которых ему трудно выдержать, но которых ему уже не хватает. * * * Дверь открыл Адриан; выражение его детского лица утратило частичку своей беззаботности. — Привет, приятель! — поздоровался Венсан, подхватывая его на руки. — Мама дома? — На кухне… Проводник опустил Адриана и двинулся по узкому коридору. Надя готовила обед; дом наполнялся соблазнительным ароматом жареной курицы. Она вытерла руки о фартук, повязанный вокруг талии, и постаралась улыбнуться: — Добрый вечер, Венсан… Рада, что зашел навестить нас. — Я тебя умоляю… Это нормально. Потом Надя повернулась к сыну: — Адриан, если хочешь, можешь пойти поиграть в сад. К ужину я тебя позову… Согласен? Мальчик схватил курточку и исчез с быстротой молнии. — А как Эмелин? — с тревогой поинтересовался Венсан. — Она ходит в школу? — Еще нет. Она начнет учиться с понедельника. Она у себя в комнате. Сейчас я позову ее. — Не надо. Я потом сам к ней поднимусь. — Поужинаешь с нами? Дети будут рады… — Согласен… Помочь тебе? — Нет, спасибо… Налей себе стаканчик. Венсан сел на старый деревянный стул и стал сосредоточенно наблюдать, как Надя хлопочет у плиты. Усталое лицо, темные круги под глазами. Морщины на лбу. Она закурила сигарету. Оперлась о столешницу рядом с приоткрытым окном, через которое она могла видеть сына. — Как ты, держишься? — спросил Венсан. — У меня нет выбора. Теперь у них, кроме меня, никого нет. Разумеется. — Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня. Если тебе что-нибудь нужно, не важно что… — Я знаю, Венсан. Знаю… Скорее, дети могут в тебе нуждаться. Ты мог бы… твое присутствие может им помочь привыкнуть к отсутствию Пьера… Они любят тебя, и потом, у них скоро возникнет потребность в мужских… Она разрыдалась, и сердце Венсана разорвалось пополам. Поколебавшись, он подошел к ней. Осторожным движением погладил по голове, потом обнял. — Извини меня! — Не надо извиняться, Надя. Поплачь, тебе станет легче… Поплачь… Она позволила горю выплеснуться наружу, дала волю слезам, потому что рядом был мужчина, готовый защитить ее. Ей понадобилось много времени, чтобы прийти в себя; Венсан осушал ей слезы, бережно вытирая ее лицо. Они были так взволнованы, так близки друг другу. — Пора накрывать на стол, — произнесла она. — Ты пойдешь повидаться с Эмелин? — Сейчас иду. Он медленно поднялся по деревянной лестнице, собираясь с духом для встречи с новым горем, новой скорбью. Впрочем, в конечном счете он ради этого и пришел. Дверь оказалась заперта, он назвался и терпеливо ждал в коридоре. Услышав шум задвигаемого ящика, он догадался, что она что-то прячет. Эмелин явно только что плакала: об этом говорили ее покрасневшие глаза. Венсан нежно обнял девочку: — Как дела, малышка? Могу я войти? — Да, конечно… В личной вселенной Эмелин царил непривычный беспорядок. Словно кто-то обыскивал комнату от пола до потолка. — У меня не хватило времени все разложить по местам, — объяснила она, усаживаясь на кровать. — Это не важно! Он сел рядом с ней, взял брошенный на подушке роман. «Малыш и река» Анри Боско. — Я читал его в детстве! — с вымученной улыбкой произнес он. С тех пор как Пьера не стало, все было вымученным, и улыбки, и слова. — И тебе понравилось? — небрежно спросила девочка. — Да… А тебе?