– Да почти ничего, только иногда в том духе, что проедать доходы все же лучше, чем их пропивать. Тогда папа задает ей взбучку, и мама потом молчит несколько дней. Искоса поглядывая на мальчишку, Армстронг подметил желтоватые следы синяков на его лбу и запястьях. – Это нехороший дом, сэр. Я о доме миссис Ивис, – сказал Бен. – Чем же он так нехорош? Мальчишка подумал, прежде чем ответить: – Тем, что он плох, сэр. Еще через несколько минут они были на месте. – Я лучше постою здесь и подержу вашу лошадь, сэр. Армстронг передал Бену поводья и добавил к этому яблоко. – Если ты поделишься им с Флит, станешь ей другом на всю жизнь, – сказал он и направился к двери большого, но в остальном ничем не примечательного дома. На его стук дверь слегка приоткрылась, явив лицо, почти такое же узкое, как щель, в которую оно выглядывало. При виде его темного обличия заостренные черты женщины перекосились. – Прочь! Убирайся, черномазый дьявол! Здесь тебе делать нечего! Ступай своей дорогой! Она говорила чересчур громко и в то же время слишком медленно, как говорят слабоумные или иностранцы. Женщина попыталась закрыть дверь, но Армстронг успел вставить в щель носок ботинка. Возможно, ее впечатлил вид блестящей дорогой кожи, а может, ей захотелось озвучить свою предыдущую мысль в еще более сочных выражениях, – так или иначе, дверь снова приотворилась. Но прежде чем женщина успела раскрыть рот, Армстронг перехватил инициативу. Он обратился к ней очень вежливо и уважительно, как будто она никогда не называла его черномазым дьяволом и как будто его нога не торчала сейчас в проеме ее двери. – Простите меня за вторжение, мадам. Я понимаю, что вы очень заняты, и не отвлеку вас ни минутой дольше, чем это будет необходимо. Она не могла не отметить произношение высокообразованного человека, стильную шляпу и пальто модного покроя. Армстронг понял, что она сделала надлежащие выводы, когда давление двери на его ботинок прекратилось. – Что вам? – спросила она. – Если не ошибаюсь, в вашем доме проживает молодая особа по имени миссис Армстронг? Гаденькая торжествующая улыбка обозначилась в уголках ее губ. – Она у меня работает. Новенькая. Обойдется вам дороже других. Так вот что имел в виду Бен, говоря о «нехорошем доме». – Я всего лишь хочу с ней побеседовать. – Должно быть, вы принесли письмо? Она ждет его несколько недель. Уже вся извелась. И остролицая узкая женщина высунула наружу руку с узкими острыми пальцами. Армстронг взглянул на нее и покачал головой: – Мне было бы очень желательно увидеться с нею лично, если позволите. – Так это не письмо? – У меня нет никаких писем. Проведите меня к ней, будьте добры. Она повела его наверх по лестнице сначала на второй этаж, затем на третий, бормоча на ходу: – Понятное дело, я сразу подумала о письме, потому как целый месяц слышу от нее по двадцать раз на дню: «Миссис Ивис, для меня нет писем?» и «Не пришло мое письмо, миссис Ивис?». Армстронг не говорил ничего, но напускал на себя сочувственно-понимающий вид всякий раз, когда она оборачивалась. Лестничная клетка, в ее нижней части не лишенная претензий на роскошь, по мере подъема становилась все более унылой и обшарпанной. Некоторые из дверей, попадавшихся им по пути, были открыты. Армстронг мельком видел неубранные постели и разбросанные по полу предметы одежды. В одной комнате полуодетая женщина, склонившись, натягивала чулок. Заметив Армстронга, она улыбнулась одним ртом, но не глазами. У него сжалось сердце. Неужели супруга Робина стала такой же? На самой верхней площадке, где краска лохмотьями свисала со стен, миссис Ивис забарабанила в дверь. Ни звука в ответ. Она постучала вновь: – Миссис Армстронг? К вам пришел джентльмен. Тишина. Миссис Ивис скривила гримасу: – Не понимаю… Этим утром она точно не выходила из дома, иначе я бы услышала. – Но еще миг спустя ее осенила ужасная мысль. – Удрала втихаря, вот что она выкинула, мелкая паскудница! Стремительным движением она выхватила из кармана ключ, повернула его в замке, открыла дверь и ворвалась в комнату. Заглянув внутрь через плечо миссис Ивис, Армстронг сразу все понял. Грязная смятая простыня на железной койке, а на ее фоне – другая, жуткая белизна: откинутая в сторону рука с растопыренными и окостеневшими пальцами. – О боже, нет! – вскричал он и прикрыл глаза ладонью, хотя было уже поздно спасаться от этого зрелища. Так он и стоял несколько секунд, зажмурившись, с поднесенной к лицу рукой, а миссис Ивис тем временем жалобно стенала: – Маленькая дрянь! Задолжала мне плату за две недели! «Как только получу письмо, миссис Ивис…» Лживая чертовка! И что мне теперь делать? Она ела мою еду, спала на моем белье! Считала, что слишком хороша для обслуживания клиентов! «Я вышвырну тебя на улицу, если не будешь платить за стол и кров, – предупреждала я. – Мне здесь не нужны приживалки. Если не можешь платить, ты должна зарабатывать». И я настояла на своем. Не бывать такому в моем доме, чтобы девчонка жила в долг и отказывалась расплатиться чем может. И она начала работать, в конце концов. Так бывает всегда с ними всеми. А теперь что же мне делать? Когда Армстронг убрал руку и открыл глаза, это был уже совершенно другой человек. С горечью он оглядел жалкую каморку. Острые, как лезвия, струи ледяного воздуха задували внутрь сквозь щели между досками и трещины в оконном стекле. Штукатурка на стенах покоробилась и местами отвалилась. Все здесь было уныло-бесцветным, без единого намека на тепло и уют. На тумбочке рядом с кроватью стоял коричневый аптечный флакон. Пустой. Армстронг взял его и понюхал горлышко. Вот оно что. Девчонка покончила с собой. Он украдкой опустил флакон в карман. Зачем давать лишний повод для кривотолков? Он уже ничем не мог ей помочь, но хотя бы мог утаить от других способ, которым она ушла из жизни. – Ну а вы, собственно, кто такой? – обратилась к нему миссис Ивис, и в ее голосе послышались меркантильные нотки. Затем – сама в это не веря, но с надеждой – она высказала предположение: – Вы ее родственник? Ответа она не получила. Армстронг провел рукой по лицу мертвой девушки, опуская ей веки, после чего склонил голову для краткой молитвы. Миссис Ивис ждала, досадуя на задержку. Она не присоединилась к его финальному «Аминь» и сразу после молитвы продолжила с того места, где остановилась ранее: – Если вы каким-то боком приходитесь ей родней, с вас причитается. Она мне крупно задолжала. Не моргнув глазом, Армстронг сунул руку за отворот пальто и достал кожаный кошелек. Отсчитал монеты ей на ладонь и уже собрался спрятать кошелек обратно, когда она вскричала: «Три недели, целых три!» С чувством омерзения он добавил денег, и ее пальцы сомкнулись, сжимая добычу. Потом он повернулся к постели, чтобы еще раз взглянуть на покойницу. Ее зубы казались слишком крупными, а резко выпирающие скулы заставляли предположить, что, вопреки утверждению миссис Ивис, молодая женщина не очень-то благоденствовала на ее харчах. – Надо полагать, при жизни она была хороша собой? – печально поинтересовался Армстронг. Этот вопрос порядком озадачил миссис Ивис. По возрасту мужчина вполне годился в отцы этой девчонке, но белизна ее кожи и его темноликость делали такое допущение крайне маловероятным. Судя по всему, и любовной связи тут тоже не было. Но если эти варианты исключались, если он никогда прежде ее не видел, то зачем платить по ее долгам? Впрочем, раскошелился, и ладно. Она пожала плечами: – Ну, это смотря кому как. Она была светленькой. И слишком тощей. Миссис Ивис вышла на лестничную площадку. Армстронг тяжело вздохнул, бросил последний скорбный взгляд на тело и последовал за хозяйкой дома. – А где ребенок? – спросил он. – Утопила, небось, – безразлично отозвалась она, не прерывая спуск по лестнице, и добавила ядовито: – Так что за вторые похороны вам платить не придется. Хоть какое-то утешение. Утопила? Армстронг застыл на верхней ступеньке. Потом развернулся и снова открыл дверь комнаты. Осмотрел ее всю, сверху донизу, слева и справа, как будто где-нибудь – в щели между половыми досками, за бесполезной, скрученной жгутом занавеской, а то и прямо в промозглом воздухе – могла скрываться частичка жизни. Он стянул с постели мятую простыню – вдруг под ней обнаружится еще одно, крошечное тельце, живое или мертвое? Но там были только кости матери, которые казались слишком крупными по сравнению с худосочной плотью, их облекавшей. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь