– И все же, – произнес Джо после паузы, – если это случилось с ним на Чертовой плотине, как он оттуда добрался сюда? Сразу с полдюжины голосов подключились к обсуждению разных теорий, которые одна за другой были признаны несостоятельными. Предположим, после крушения он продолжил грести, пока не добрался до Рэдкота… С такими-то травмами? Исключено! Тогда предположим, что лодка плыла по течению, а он лежал в ней без чувств, но затем пришел в себя и… Плыла по течению? Лодка в таком разбитом состоянии? Сама по себе огибала препятствия в темноте, притом будучи полузатопленной? Исключено! Они продолжили в том же духе, находя объяснения, годные для половины известных фактов, но не годные для другой половины: когда «что» не согласовывалось с «как», а «где» вступало в противоречие с «почему». В конце концов фантазия их иссякла, а к ответу они так и не приблизились. Как же вышло, что этот человек не утонул? Какое-то время единственным голосом, слышным в комнате, был голос реки, а затем Джо кашлянул и набрал в легкие воздуха, готовясь заговорить. – Возможно, тут не обошлось без Молчуна. Все тотчас повернули головы к окну, а сидевшие ближе выглянули наружу, в мягкую завесу ночи с проблеском текучей черноты под мостовым пролетом. Молчун-паромщик. О нем знали все. Время от времени он фигурировал в их рассказах, а некоторые клялись, что видели его своими глазами. Согласно всем этим историям, когда вы были в опасности на реке, откуда ни возьмись возникала костлявая долговязая фигура Молчуна, который так ловко орудовал шестом, что его стремительная плоскодонка казалась движимой какой-то потусторонней силой. Он никогда не произносил ни слова, но доставлял вас на берег в целости и сохранности, чтобы вы могли прожить хотя бы еще один день. Но если кому-то не благоволила судьба, то – по слухам – Молчун отвозил этих несчастных на иные берега, откуда они уже не могли вернуться в «Лебедь», чтобы за пинтой пива рассказать о своей встрече с паромщиком. Молчун. Теперь, с его участием, история могла принять новый, неожиданный оборот. Однако Марго, чьи мать и бабушка упоминали о встрече с Молчуном и обе после тех упоминаний прожили недолго, нахмурилась и поспешила сменить тему: – Представьте, каково будет этому бедняге, когда он очнется. Потерять ребенка – нет ничего горше. Бражники бормотанием выразили согласие, и она продолжила: – Но вот вопрос: как мог отец взять с собой девочку, отправляясь в ночное плавание по реке? Да еще и зимой! Даже в одиночку это было бы большой глупостью, но с ребенком… Присутствующие здесь отцы семейств закивали, добавляя опрометчивость и неосмотрительность к предполагаемым чертам характера человека, лежавшего пластом в соседней комнате. Джо кашлянул и заметил: – Девочка выглядела прямо как большая кукла. – Да, очень странно. – Необычно. – Диковинно, – прозвучало трио голосов. – А я сперва даже не понял, что это настоящий ребенок, – удивленно добавил кто-то. – Не ты один тогда обознался. Марго размышляла об этом все время, пока мужчины говорили о лодках и плотинах. Она думала о своих двенадцати дочерях и о своих внучках, одновременно досадуя на себя за такую невнимательность. Ребенок есть ребенок, живой или мертвый. – Как же мы могли этого не заметить? – спросила она таким тоном, что всем им сразу стало стыдно. Они задумчиво направили взоры в темные углы комнаты и предались воспоминаниям. Они мысленно восстанавливали картину появления искалеченного незнакомца в дверях трактира. Они вновь переживали шок и пытались припомнить детали, которым не уделили внимания в ту минуту. Это походило на сон, на ночной кошмар. Пришелец показался им персонажем страшной сказки: чудищем или вампиром. А девочку они приняли за куклу или манекен. И тут дверь открылась, как было и в тот раз. Бражники сморгнули свои воспоминания и увидели следующее: То была Рита. Она стояла в дверях, как прежде стоял чужак. И держала на руках мертвую девочку. Снова? Неужто время пошло вспять? Или они перебрали с выпивкой? Тронулись умом? Слишком много всего произошло, чтобы их рассудок мог разом это переварить. И они молча ждали, когда мир вернется на круги своя. Труп девочки открыл глаза. Голова ее чуть повернулась. Ее взгляд прошелся по комнате волной – настолько сильной, что каждый глаз уловил ее колебания, каждая душа качнулась, подобно лодке у причала на волне от проходящего судна. Они потеряли счет времени, а когда молчание было наконец нарушено, это сделала Рита. – Ничего не понимаю, – сказала она. Это был ответ на те вопросы, которые не смогли задать онемевшие от изумления зрители, а заодно и на те, которые не могла толком сформулировать сама Рита. Когда они наконец почувствовали, что их языки по-прежнему находятся во ртах и еще способны шевелиться, Марго сказала: – Дайте-ка я заверну ее в свою шаль. Рита предупреждающе подняла ладонь: – Не стоит согревать ее слишком быстро. Она очнулась после долгого пребывания на холоде. Возможно, будет лучше, если ее тело приспособится к нормальной температуре постепенно. Женщины уложили малышку на подоконник. В ее лице не было ни кровинки. Тело оставалось неподвижным; лишь глаза моргали и оглядывали зал трактира. Речники, батраки и гравийщики, молодые и старые, с жесткими ладонями и покрасневшими пальцами, с немытыми шеями и тяжелыми подбородками, – все подались вперед на стульях и с сочувствием уставились на бедное дитя. – Ее глаза закрываются! – Она снова умирает? – Видишь, она делает вдох? – Ага, вижу. А теперь выдыхает. – И снова вдох. – Она засыпает. – Тише! Они перешли на шепот. – Мы мешаем ей спать? – Ты можешь подвинуться? Я не вижу, дышит ли она. – А так видишь? – Да, вдыхает. – И выдыхает. – Вдох. – Выдох. Задние поднимались на цыпочки, чтобы через плечи передних заглянуть в круг света от свечи, которую держала Рита над спящей девочкой. Они следили за каждым ее вздохом и, сами того не замечая, начали дышать с ней одновременно, словно их общее дыхание могло превратиться в большие мехи, подающие воздух в детские легкие. И вся комната, казалось, расширяется и сжимается в такт этому дыханию. – Хорошее дело – иметь ребенка, чтобы о нем заботиться, – мечтательно произнес худой батрак с багровыми ушами. – Лучше не бывает, – согласились его приятели. Джонатан не спускал глаз с девочки. Он бочком пробрался через толпу и стал рядом с ней. Неуверенно протянул руку и после кивка Риты дотронулся до мягкого локона. – Как вы это сделали? – спросил он. – Я ничего не делала. – Тогда почему она ожила? Рита недоуменно покачала головой. – Может, это из-за меня? Я ее поцеловал. Чтобы разбудить, как принц в сказке. И он приблизил губы к локону, демонстрируя, как это сделал. – В реальной жизни так не бывает. – Значит, это чудо? Рита наморщила лоб, затрудняясь с ответом. – Не ломайте над этим голову сейчас, – посоветовала Марго. – В мире полно вещей, которые кажутся загадочными в ночной тьме, но утро вечера мудренее. Малютке нужен сон, а не вся эта суета. Идем, Джонатан, для тебя есть работа. Она вновь открыла заветный шкафчик, достала оттуда еще одну бутыль без этикетки, выставила на поднос дюжину рюмок и плеснула в каждую на дюйм крепчайшего напитка.