‒ Сойдет, ‒ вынес свой вердикт Ян и вернул ей альбом. ‒ Продолжайте работу. ‒ О, хорошо. ‒ Регина подавила желание скорчить рожу. «Что ж ты такой кислый, мужик! Глянь, как у тебя ребенок светится! Даже тогда, когда и вовсе не шевелится». ‒ Где Яков? ‒ Вон там, у зоотоваров. ‒ Регина прищурилась. ‒ Так внимательно наблюдает. Интересно, что он там такого увидел? ‒ Пауков, возможно. ‒ Ян потянулся за пиджаком, который временно набросил на спинку стула. ‒ Или крыс. ‒ Крыс? ‒ Да. Он обожает всякую мерзость. Брови Регины поползли ввысь. ‒ Яков любит крыс? ‒ Да. ‒ О… ‒ Она быстро наклонила голову и сделала вид, что оттирает пятно с брюк. А у самой губы уже расползались в глуповатую улыбку. Эксцентричное прозвище, данное мальчишкой, сразу заиграло новыми красками. «Блин, все. Я его обожаю. Моего сладуську». ‒ Вам придется серьезно потрудиться. ‒ Э? Да? ‒ Регина отвлеклась от радостных мыслей. ‒ Я готова. ‒ У вас будет трудный ученик. ‒ Ян не отрывал холодного взгляда от маленькой фигурки у магазина. ‒ Он не старается. Не прилагает усилий. Вникает по мизеру. И выполняет все до смешного отвратительно. «Ого, неужели все так плохо? ‒ Регина мнительно съежилась. ‒ Ну и ладно! Прорвемся. Я и Солнышко. Вместе ка-а-ак возьмемся! Ка-а-ак потрудимся! Никакие препятствия нам не будут страшны!» ‒ Я постараюсь, ‒ искренне пообещала Регина и демонстративно отсалютовала Яну. ‒ Надеюсь на это. Оставляю Якова вам. Через четыре часа за ним приедут. Дождавшись, пока Левин покинет пределы видимости, Регина направилась к мальчику. ‒ Начнем ознакомительное занятие? ‒ Она кивнула на каток и горделиво показала альбом. ‒ Я тут уже кое-какие записульки подготовила. Она уже успела понять, что Яков не особо склонен выражать эмоции. Обычно мальчонка просто безмолвно смотрел на нее, и в какой-то момент могло показаться, что его взгляд абсолютно пуст. Но это ощущение было иллюзией. Пока малыш готовился ступить на лед, Горская мялась рядом в волнительном предвкушении. Ее, конечно, предупредили, что тут дело ‒ труба, и работать придется на пике сил. Но ведь учить придется такую очаровательную прелесть! На фоне этого факта остальные трудности казались мерклыми и незначительными. Яков поводил ногой по льду туда-сюда и покосился на Регину. ‒ С чего начать? ‒ М-м-м… ‒ Регина мысленно растормошила себя и постаралась быстренько переключиться на режим тренера. ‒ Давай с простых покатушек начнем? ‒ Покатушек? ‒ И без того громадные мальчишечьи глаза стали нереально большими. ‒ Ой… ну… Просто покатайся, как тебе больше нравится. А я гляну на… технику. И уровень подготовки. «Уф… ‒ Регина утомленно выдохнула про себя. ‒ Взаимодействовать с маленьким ребенком сложнее, чем я думала. Да еще и в тематике, в которой я пока на уровне «подглядела разок одним глазком». ‒ Она оперлась локтями на ограждение и, зевнув, принялась вводить в поисковую строку в интернете на мобильном словосочетание «фигурное катание». ‒ Мне, наверное, следует заучить всякие там названия прыжков типа «сальхов» и «аксель», да?.. Да ладно, сделаю. И добавим Яшеньке пластичности благодаря моим универсальным упражнениям! Да, да, я молодец. Просто умничка…» Что-то стремительно пролетело мимо. Регина, недоумевая, подняла голову. И застыла. Ледяная поверхность превратилась в просторы небес, в пределах которых жила своей собственной стремительной жизнью маленькая черная птичка. Парила, взлетала, падала камнем вниз, меняла направление тогда, когда ей самой вздумается. Яков был воистину прекрасен. В своем маленьком небесно-ледяном мире. Нащупав отпавшую челюсть, Регина вернула ее на место и похлопала себя по губам. А затем резко оглянулась в сторону выхода, будто ожидая, что угрюмый господин Левин все еще находится неподалеку. «Что это все значит?!«Выполняет все до смешного отвратительно»? Это Яков-то?! Да ни один мужик за всю жизнь меня так не завораживал, как это Солнышко!.. Какого тут вообще происходит?!» * * * Никогда еще Регине Горской не приходилось видеть человека, который бы настолько глубоко погружался в процесс. А она-то себя считала выдающейся! Тренировки проходили каждый день. Или на катке, или в арендованном зале. И малютка Яков Левин прилагал усилий больше, чем десять взрослых вместе взятых. Подготовка мальчика и до знакомства с Региной уже была на высоте. Однако он не игнорировал ни одного ее высказывания, все схватывал налету и тут же выполнял. А затем усердно работал над улучшением. Энергичная от природы Регина от души любовалась его упорством. Снаружи Яков был словно снежный цветочек с ледяными шипами ‒ неэмоциональный и вечно сосредоточенный, но внутри него полыхало жаркое пламя. И Регина просто-напросто балдела от каждого их занятия. Мальчик был невероятен. Талантлив. Сообразителен. Стремителен. И обворожителен. А еще она не уставала поражаться его стойкости. Яков никогда в открытую не показывал усталости. Даже дыхание свое контролировал. И лишь когда Регина скрывалась в подсобном помещении или якобы выходила за кофейком, мальчонка позволял себе чуть-чуть расслабиться. Горская не раз наблюдала, стоя за приоткрытой дверью, как Яков опускается на одно колено, кладет ладонь на пол и дышит так, будто жаждет разом поглотить весь воздух мира. «Блин, с таким упорством я бы давно уже валялась носом в пол и в отключке». Яков пугал ее и восхищал. Она рассказывала о его успехах Яну, но тот, как заведенный, твердил, что его сын абсолютно не старается и выдает наиотвратительнейшие результаты. «Ах, ты ж, кусман идиотической мусорной кучи, ‒ возмущенно вопил разум Регины, пока она с вымученной улыбкой выслушивала ругань Яна. ‒ Тебе на руках сынишку носить надо. А ты его только ругаешь!» Забавно, но для самой Регины никаких придирок не находилось. Ян признавал, что благодаря ее работе ребенок прогрессирует, однако, в конечном счете, его вывод всегда приходил к одному и тому же итогу: Яков ‒ полнейшая бездарность. «Этот мужик – полоумный или как? ‒ терялась в догадках Регина, с изумлением наблюдая реакцию Якова на слова отца. Мальчонка всегда только молчал и внимательно смотрел на Яна. ‒ А малыш что, и правда верит, что он никчемный? По-моему, папашка именно это ему и внушает». Но, несмотря на благородное возмущение, Регина не могла позволить себе вмешиваться в происходящее. Ведь Ян исправно передавал ей конверты с деньгами. Впервые ее принципиальность дала трещину, когда она стала замечать, что Яков приходит на занятия в состоянии крайней утомленности. Ничего, в общем-то, не изменилось. Мальчишка продолжал искусно притворяться бодрым и трудился на износ. Однако проникшаяся к нему симпатией Регина не могла пропустить малюсенькие сигналы, посылаемые крошечным тельцем ее Солнышка. Вот он твердо стоит на ногах и вдруг резко прижимается к стене ‒ всего на секундочку, ‒ придерживает дикую тряску губ и бесшумно выдыхает, вжимаясь подбородком в грудь. «Боже ты мой, да не зазорно передо мной побыть чуть-чуть слабым». ‒ Регине очень хотелось сказать ему это, но тревога за самолюбие Якова, за которое он отчего-то так отчаянно хватался, удерживала женщину от жалостливого порыва. ‒ Слушай, Солнышко, а ты и вне наших занятий тренируешься, да? ‒ однажды осторожно спросила она его. ‒ Угу. ‒ Яков был полностью сосредоточен на растяжке. ‒ А с друзьями успеваешь погулять, поиграть, пообщаться? Мальчик покосился на нее, но смолчал. ‒ У тебя ведь есть друзья? ‒ Регина присела рядом прямо на пол. ‒ Нет. ‒ А… Но… ‒ У меня нет на них времени. И вообще это бесполезная его трата. ‒ О, какой серьезный. ‒ Соорудив в голове многотонное ругательство в адрес Яна Левина, который, судя по всему, не позволял сынишке нормально адаптироваться в социуме, она весело предложила: ‒ Может, сыграем во что-нибудь в перерыве? ‒ Сыграем? ‒ В зеленых глазках появился заинтересованный блеск. ‒ А я… заслужил? ‒ Чего? Ясное дело! Конечно, заслужил! Будешь играть? ‒ Д-да… ‒ Отлично! Скажем… в картишки. У Регины Горской абсолютно отсутствовал опыт общения с малолетними детьми, и, конечно же, она не задумалась ни на секунду, уместно ли предлагать шестилетке игру в карты. И тем более на деньги. Но уже после первой игры она пожалела о том, что вообще заикнулась о подобных увеселениях. ‒ Ты что, уже играл раньше?! ‒ плаксиво разорялась она, утешаясь объятиями с полом.