Удобно, что, даже находясь в ступоре, у Дани получалось вести относительно осмысленную беседу. Вот только Принцессу не провести. Яков сразу раскусил, куда направлен прицел ее похотливых глазенок. ‒ Лёля позволил сделать копию своего ключа. «Ах ты ж, изворотливая пальма!» ‒ Чем его подкупил? ‒ Даня уговаривала себя игнорировать бледные оголенные коленочки. Но взор так и норовил опуститься ниже границы дурманящих краев футболки. ‒ Новыми косплейными шмотками? ‒ И сверху накинул набор с оригинальными фигурками из анимешки про парня с головой-пилой. ‒ Яков, явно не чувствуя никакой скованности, со знанием дела огляделся. ‒ Не уверен, но, по-моему, у того аниме возрастное ограничение. Не ставишь запреты Лёле и Гере на просмотр? ‒ Агрессивность в детях будят не мультфильмы и видеоигры. ‒ Скрестив на груди руки, она тоже неосознанно принялась бродить взглядом по обстановке своей комнаты. ‒ А близкие и окружение, в котором они воспитываются. Остальное ‒ лишь усилители… Что ты так настойчиво выискиваешь в моем бардаке? ‒ Места тут маловато, Какао. Куда будем впихивать новые фигурки? ‒ Вижу, кое-кто желает наложить лапки на мой интерьер? Внушительная угроза в вопросе, к ее досаде, сразу улетучилась в никуда. И по-прежнему всему виной был легкомысленный образ Якова. Сложно злиться на это чудо. Яков провел рукой по волосам и одним эффектным движением откинул всю пушистую копну за спину. Колотящееся сердце Дани, словно сбитая с курса порывом ветра бабочка, улетело вслед за этим невероятно восхитительным жестом. Попытавшись сглотнуть как можно тише, девушка сосредоточилась на окаменении собственного лица и почти с ужасом проследила за тем, как юноша сделал шаг к ней. И встал почти вплотную. «Я сейчас свихнусь». ‒ Не дыши на меня. ‒ Даня сдерживалась, чтобы не расплыться в улыбке в ответ на сладкую ухмылку Якова. ‒ Боишься перемен? ‒ Он наклонил голову и приблизился, чтобы потереться кончиком носа об ее нос. ‒ Чувствую дискомфорт, когда кое-кто пытается нацелиться на обстановку, которую я сама кропотливо создавала. ‒ Она не отодвинулась. А уголки губ предательски дернулись, чтобы все же выдать намек на улыбку. ‒ Может, причина в том, чтокое-ктоне пытается нацелиться на обстановку вмоемдоме? ‒ Яков наклонил голову в другую сторону и, облизнув нижнюю губу, придвинулся сбоку к шее девушки. И там и остался ‒ всего в миллиметре от ее кожи. Чувствуя щекотку от его теплого дыхания, Даня лихорадочно ловила уплывающие мысли. ‒ На что-то намекаешь? Пялиться в потолок в такой ситуации стало верхом опрометчивости Дани. Потому что это движение открыло больше чувствительного пространство шеи. И там немедленно приютился нежный поцелуй. ‒ Без рук! ‒ Утратив самообладание, Даня отскочила в темноту коридора. Ее тяжелое дыхание лишь сильнее подчеркивало ощущение жара на шее от недавнего прикосновения. ‒ А я без рук, ‒ оживлено заверил Яков, с величайшим интересом разглядывая взбудораженную девушку. ‒ То есть… Не здесь! И… вообще. Даня потерла переносицу. Кто бы еще умел заставлять ее с завидной регулярностью нести околесицу? Да ее хладнокровие приходит в восторг вместе с ней, когда рядом творит дичь Яков Левицкий. И бросает ключи от всех защитных врат прямо к его ногам. ‒ Мои братья могут заявиться в любой момент. А ты тут почти голышом рассекаешь. Нормально, думаешь? Трусишки-то хотя бы удосужился натянуть? ‒ Проверишь? ‒ Бледные пальцы юноши подцепили край футболки, однако не сдвинули ткань даже на полмизинчика. ‒ Обещаю оказать содействие проверяющему. Но исключительно в процессе. «В каком именно процессе?» ‒ Даню подмывало уточнить, хотя очевидность провокации даже не требовала отдельного обсуждения. ‒ Зачем мою футболку нацепил? Желание сменить тему все равно не могло побороть осознание реальности: даже ее вещь смотрелась на Якове намного лучше, чем на законной владелице. ‒ Знаешь ведь, что девушка, надевающая рубашку своего парня, ‒ это мило и дико круто. ‒ Он с довольной улыбкой огладил себя ладонью от одной плеча до другого. ‒ Однако ты ‒ не девушка… ‒ Мозг Дани слегка коротнуло от неожиданного заявления. ‒ И… на тебе не рубашка. ‒ Вот именно. ‒ Игривость юноши мгновенно сменилась недовольством одним виртуозным складыванием бровок в крышу домика. ‒ Почему ты все еще не в моей квартире? И не разгуливаешь там в моей рубашке?! На голое те… ‒ Э! А ну молчать в пределах святой обители. ‒ Даня потыкала пальцем в разные стороны, указывая на стены вокруг. ‒ Никаких грязных подкатов в стране малышни. ‒ Совсем? ‒ Правая ножка юноши вызывающе приподнялась, создав слоистые складочки ткани на коже. Ни миллиметра лишних рейтинговых зрелищ, но страстный интерес у зрителя всколыхнуть очень даже получилось. ‒ Совсем. ‒ Даня побила себя подушечками пальцев по горлу, которое вздумало на миг охрипнуть. ‒ У нас тут только розовые пони, яблоки, Смертельная Битва и люди-бензопилы. ‒ С этим тоже можно работать, ‒ на полном серьезе заявил Яков. И проделал тот же провокационный фокус со второй оголенной ножкой. ‒ Ты… ‒ Даня на секунду прикрыла глаза. ‒ Невероятная Принцесса. ‒ Констатируй почаще. ‒ Заправив пушистый локон за ухо, Яков картинно надул губы. ‒ В общем, с «рубашкой парня» и остальным пока все приходится делать за тебя. ‒ Отыгрывать девушку? ‒ Отыгрывать потенциально приятные моменты. Которые должны быть выжжены в памяти на веки вечные. И я даже не намека-а-а-аю… ‒ Реально хочешь на меня свою рубашку нацепить? ‒ Не обязательно рубашку. Раньше ты чаще носила мои вещи. ‒ Занятные фетиши, Левицкий. Не осуждаю, но и понять не могу: ты от меня тащишься, что ли? ‒ Тащусь, ‒ не промедлив ни на мгновение, с жаром подтвердил Яков. ‒ Честный какой… кхем… ‒ Прикрывшись ладонью, девушка отступила к кухне. Щеки зарделись, а сердце буйствовало в груди, словно энергетически подзаряженная птичка. Потеснив ее, юноша юркнул на кухню первым. ‒ Помочь тебе с чем-нибудь? ‒ А свалить домой не собираешься? ‒ Неа. Якова напускной грубостью не пронять. Слишком решительный и феноменально целеустремленный. Даня встала в проеме двери и навалилась на косяк, пытаясь принять реальность: на ее простенькой кухне обосновалось настоящее чудо света. И по-прежнему бесштанное. С интересом осмотрев авоську с апельсинами, Яков повернулся спиной к входу и сладко потянулся. Затаив дыхание, Даня пронаблюдала за движением края футболки. А затем скептически прищурилась. ‒ Серьезно? У тебя на полумесяцах морда покемона. Это… Пикачу? Телесную идеальность парня действительно украшали обтягивающие яркие желтые трусишки, а сзади обосновалась мордочка существа из японского мультика ‒ милого создания с яркими красными кругляшами на щечках. И, к слову, рисунки этих щек с практичной точностью располагались прямо на середине каждого упругого полумесяца Якова Левицкого. Пока Даня справлялась с эмоциями от увиденного, источник сумасшедшего кавардака в ее жизни с лукавой полуулыбкой изучал выражение ее лица. ‒ Залипла? ‒ Да, признаюсь. Чересчур впечатляюще. Сложно остановиться. У тебя на заднице Пикачу. ‒ Отстой, да? На ней должно быть кое-что другое. ‒ Что? ‒ Даню накрыло любопытство, и со скрипом зашевелилось воображение. ‒ Руки. ‒ Чьи? Верно, на этом моменте притвориться тупенькой стало уже стратегически выверенным ходом. Яков многозначительно покосился на нее через плечо. ‒ Чем тыкнуть в того, кто представляет собой правильный ответ? ‒ Я же предупреждала: никаких грязных намеков. ‒ Вообще-то я собирался указать на тебя, к примеру, ложкой. А ты о чем подумала? Чем хотела быть затыканной? ‒ Яков стремительно развернулся к ней всем телом. От скорости рывка края футболки взмыли ввысь, и яркое желтое облачение вновь явилось миру во всем своем великолепии. ‒ Так о чем подумала? О чем? О чем? О чем? ‒ Я уже забыла, что там себе представила. У меня возраст, рассеянное внимание, безответственность. Понимаешь? ‒ Даня бухнулась на стул и положила на столешницу телефон. ‒ Кризисный кризис. На девичьи плечи легли руки. Яков навис над ней и уткнулся носом в ее макушку. ‒ Задира Какао. Гадкая. И когда ты собираешься жить со мной? ‒ Философский вопрос. ‒ Даня зашла в Интернет и погрузилась в размышления о том, каким образом лучше сформулировать запрос. ‒ Хотя бы оставайся ночевать. ‒ Юноша наклонился ниже и прилип щекой к девичьей щеке. ‒ Тоже что-то из философской концепции. ‒ Какао, не беси меня. Здесь уйма горизонтальных поверхностей. Я опрокину тебя на любую из них.