— Может быть, ты и прав, — кивнул Лунин. — Может быть. Мне вот только одно интересно: кто теперь пацану правду скажет? — Это ты сейчас о чем? — насторожился Зубарев. — О том, что никакой беременности у Алины не было, а если вдруг и была, то мы с тобой об этом точно понятия не имели. — Откуда ж я знаю, — Вадим равнодушно пожал плечами, — может, кто и расскажет. Но точно не я. Она вообще нужна ему, эта правда? И потом, Лунин, чего ты так о нем переживаешь? Парень, между прочим, соучастником идет по вымогательству. Его, между прочим, надо было не дома оставлять, а сажать в машину и везти вместе с папашкой в камере обживаться. Что ты на меня так смотришь? Я что, что-то неправильно говорю? — Неправильно ты говоришь, — удивляясь собственной решительности, отрезал Лунин, — на сегодняшний день у следствия нет оснований полагать, что мальчик являлся соучастником преступления. А моя интуиция мне подсказывает, что подобных оснований у следствия не появится и в обозримой перспективе. Илья еще раз от души хлопнул остолбеневшего оперативника по плечу и почти дословно процитировал: — Что ты на меня так смотришь, Вадик? Я что, что-то неправильно говорю? Довольный произведенным впечатлением, Илья обошел машину и, распахнув водительскую дверь, крикнул все еще стоящему в замешательстве Зубареву: — Ты едешь или здесь остаешься?! Оставив Михаила Анатольевича в опорном пункте под охраной дежурившего там с самого утра Макарова, Илья вместе с Зубаревым направились в сторону исправительной колонии. По пути Вадим дважды пытался дозвониться до Колычева, но телефон участкового все время был недоступен. Старшим офицером, обнаруженным в здании штаба, оказался заместитель Кноля по безопасности и оперативной работе подполковник Григорий Рыжов. Выслушав объяснения Лунина, он первым делом уточнил: — Аркадий Викторович в курсе? — Пока нет, — покачал головой Илья. — Сперва надо с ним согласовать, — нахмурился подполковник, — такие вещи так просто не делаются. У нас как-никак режимный объект. — Звони, — ткнул пальцем в лежащий на столе смартфон Зубарев, — звони своему Кнолю, только в темпе. Большим пальцем левой руки Рыжов несколько раз прикоснулся к экрану, затем поднес телефон к уху и сосредоточенно замер. — Вне доступа, — разочарованно протянул он, — я даже и не знаю… — Я знаю, Гриша, — отбросив в сторону остатки субординации, перебил его оперативник, — бери ключи и показывай, куда идти. Ты что обмяк? У тебя режимный объект там, за периметром, а здесь склады. Поверь мне, картошка в бега не ходит. — Так ведь у меня ж нет ключей, — заместитель начальника с явной неохотой выбрался из кресла, — это надо у Борискина спрашивать, а у него выходной сегодня. Воскресенье же! — Тогда лом бери! — рявкнул, теряя терпение, Зубарев и, ухватив хозяина кабинета за рукав, потащил его к двери, а то я ведь и из ствола могу замки посшибать. — Ну это же как-то неправильно! — попытался вырваться из захвата Рыжов. — Вы что, двери ломать собрались? Мне ведь Кноль потом голову оторвет. Вадим на мгновение замер, затем, рывком подтянув к себе испуганно засопевшего подполковника, холодно произнес: — А если там девочка сидит, Алина? Еще живая! И ждет нашей помощи. Что тогда Кноль с тобой сделает? Обмякший Рыжов безропотно последовал за вышедшим первым из кабинета Луниным. Зубарев замыкал шествие, не снимая руку с плеча подполковника, словно опасаясь, что тот собьется с маршрута или решит податься в бега. Осмотр подземных овощехранилищ, два из которых были заброшены и пустовали, ничего не дал. Ни в одном из них Алины не оказалось. — Вот видите, никого здесь нет, да и быть не могло, — кипел от возмущения Рыжов, — Аркадий Викторович приедет, устроит мне из-за вас головомойку. — Собаку надо, — повернулся к нему почти все время молчавший до этого Лунин. — Собаку? Зачем собаку? — не понял подполковник. — Собаку с кинологом и, наверное, пару человек с лопатами, — уточнил Илья, решив не утомлять себя объяснением, на его взгляд, очевидного. — Это уже с Кнолем, — уперся Рыжов, — вы же говорили, что здесь девочка может быть. Живая! И что? Живых тут нет никого, может, разве что крысы бегают. А если вдруг, прости господи, кто неживой есть, — подполковник размашисто перекрестился, — так ведь неживой и подождать может. Вы как хотите, а я без команды ничего больше делать не буду. — Хорошо, — покорно отозвался Лунин и поднял руку, преграждая путь уже устремившемуся вперед оперативнику. — Как хотим, говорите? Подойдя к «хайлендеру», Илья распахнул дверь и, наклонившись в салон, взял на руки дремавшую на водительском сиденье Рокси. Приоткрыв один глаз, болонка что-то добродушно проворчала и уже собиралась продолжить свой сон на руках хозяина, когда Илья, прижавшись губами к шелковистой шерсти, зашептал ей на ухо: — Ты же поможешь мне, Рокси? Да, маленькая моя? Поняв, что хозяину от нее что-то требуется, Рокси незамедлительно открыла второй глаз и звонко тявкнула, выражая готовность сию секунду прийти на помощь. — Вот и замечательно, — заключил Лунин, направляясь в сторону одного из заброшенных складов, с уже начавшими осыпаться земляными стенами и ветхой, грозящей в любое мгновение обвалиться под тяжестью снега крышей. — Это что? Это что такое? — попытался преградить ему дорогу Рыжов, становящийся тем смелее, чем больше собиралось поблизости сотрудников колонии, среди которых стремительно распространилась информация о странных следственных действиях, проходящих в непосредственной близости от здания штаба. — Это собака, — смущенно улыбнулся Лунин и поцеловал Рокси в макушку, — правда, без кинолога, но, думаю, она и так разберется. Илья шагнул вперед. В последний момент, пытаясь увернуться от надвигающейся массивной фигуры почти двухметрового следователя, подполковник отступил в сторону и тут же, провалившись в глубокий снег, опрокинулся на спину. Не обращая на него никакого внимания, Лунин присел на корточки перед ведущими вниз заледенелыми ступенями. — Вот смотри, — посадив Рокси перед собой, Илья достал из кармана куртки пакет для хранения вещественных доказательств, — а лучше понюхай как следует. Достав из пакета небольшой яркий кусочек ткани, он положил его в свою широкую ладонь и осторожно поднес к носу болонки. Та заинтересованно обнюхала напульсник и дважды тявкнула, уставившись на Лунина двумя блестящими черными бусинками глаз. — Ты меня прости, если я коряво объяснять буду. — Илья оглянулся, надеясь, что никто не слышит, как он разговаривает с собакой. — Эту штуку сперва носила девочка. А потом мальчик. Здесь два запаха, понимаешь, Рокси? Что-то поняв, а возможно, просто услышав свое имя, болонка вновь звонко тявкнула и даже, как показалось Илье, кивнула. — Будем считать, понимаешь, — вздохнул Лунин, чувствуя, как колени начинают стремительно затекать, — так вот, нам надо найти девочку. Найдешь? Рокси молчала, по-прежнему преданно глядя на обожаемого хозяина. — Найди хоть кого-нибудь, — с отчаянием в голосе попросил Лунин и попытался встать на ноги. В левом колене что-то громко хрустнуло, но, к счастью, пронзившая ногу боль оказалась хоть и весьма острой, но столь же скоротечной. — Ищи, Рокси! Ищи! Отдав команду, Илья взмахнул зажатым в кулаке напульсником, указывая по направлению к двери овощехранилища. Задрав голову, болонка отчаянно завиляла хвостом, демонстрируя свою преданность. — Ищи же! — Лунин махнул рукой и обернулся. Ему послышалось, что среди собравшейся в нескольких метрах толпы раздался чей-то смешок, причем не один. Под его яростным взглядом смех незамедлительно оборвался, хотя, возможно, все дело было не только во взгляде, но и в стиснутых кулаках, которые Лунин зачем-то выставил перед собой, словно собираясь вступить в схватку сразу со всеми потенциальными обидчиками. Мгновение спустя, чувствуя на себе напряженные взгляды десятка людей, Илья понял, как глупо сейчас выглядит — большой, неуклюжий человек, о чем-то разговаривающий с маленькой собачонкой, не способной, впрочем, как и ее хозяин, совершить ничего выдающегося. Медленно разжав пальцы, Лунин встряхнул руками и виновато улыбнулся. — Кинолога сюда надо, — пробормотал Илья и вновь повернулся к болонке, намереваясь забрать ее обратно в машину. — Иди ко мне, Рокси! Но Рокси распоряжение хозяина не выполнила. Потому что никакой Рокси перед ним уже не было. Осторожно ступая по скользким ступеням, Илья спустился вниз и, наклонившись, прошел внутрь заброшенного овощехранилища, представлявшего собой на самом деле выкопанный в земле котлован шириной порядка шести метров и длиной около пятнадцати. Над котлованом были уложены через равные промежутки уже полусгнившие от времени деревянные балки, на которых покоилась кровля. Как ни странно, несмотря на то что весной старый склад предполагалось разломать и засыпать землей, электричество здесь еще не было отключено. С одной из балок свисал короткий кусок провода с закрепленным на конце патроном, в который была вкручена маломощная лампа, освещающая тусклым светом едва ли половину помещения. Смутно различимое в полумраке белесое пятно копошилось в противоположном от входа конце котлована, там, где земляной пол был усыпан сгнившими, полуразложившимися ошметками — остатками некогда собранного на окрестных полях урожая, так и не съеденного ни крысами, ни заключенными. Подойдя к Рокси, Лунин, проклиная вновь давшее о себе знать колено, осторожно присел на корточки. Совсем недавно белоснежная болонка теперь напоминала бродячую и, возможно, срочно нуждающуюся в лекарстве от бешенства обитательницу городских помоек и подворотен. Уже почти полностью извозившаяся в грязи, с вздыбленной шерстью и яростно оскаленной пастью, из которой к земле тянулись две тоненькие струйки слюны, Рокси безостановочно работала всеми четырьмя лапами, разгребая под собой земляной пол. Протянув руку, Илья попытался помочь ей и тут же с удивлением обнаружил, что земля достаточно рыхлая для того, чтобы иметь возможность отгребать ее даже ладонями. — Ну, что здесь? — послышался над головой голос Зубарева. — Что-то нашли? — Похоже на то, — не оборачиваясь, буркнул Лунин, — лопату надо, а то мы так весь день копать будем. За спиной тут же послышался топот бегущего к выходу из подземелья оперативника, а затем его мощный, не терпящий возражений голос: — Лопаты сюда! Я сказал, лопаты, мать вашу! Живо! Очевидно решив, что для организации быстрой и эффективной работы сказанного им недостаточно, Зубарев попытался найти более подходящие, по его мнению, для собравшейся аудитории аргументы. Отборный русский мат, столь же энергичный, сколь и доходчивый, ворвался через распахнутую дверь в овощехранилище, глухо ударился о начавшую осыпаться земляную стену и растворился в пыльном полумраке… Выбравшись наружу, Илья поставил тут же начавшую отряхиваться Рокси на снег и отошел на несколько метров в сторону от толпы, собравшейся у входа в подземелье. Людей с каждой минутой становилось все больше. Весть о только что сделанной жуткой находке в мгновение ока облетела все штабные кабинеты, легко преодолев трехрядное ограждение, промчалась по жилым баракам и цехам промзоны и в тот же миг унеслась в поселок, одномоментно наполнившийся десятками звонков мобильных телефонов и вопрошающими возгласами: «А ты слышал?» Лунин слышать не хотел, так же, впрочем, как и видеть. Никого. Сделав несколько шагов, он остановился и поднял голову к небу. Порывистый колючий ветер, бушевавший еще с темноты, уже стих, и ясная небесная гладь поражала своей кристально прозрачной, показавшейся вдруг Илье необыкновенно манящей, бесконечностью. Вся эта ослепительная голубизна ринулась вниз, прямо на Лунина, но не раздавила, а пропустила сквозь себя, ласково окутывая со всех сторон необыкновенно ярким светом ставших вдруг такими близкими звезд. На мгновение Илье стало страшно, а затем он понял. Это вовсе не небо обрушилось на него, грозя расплющить о землю, это он сам, Илья Лунин возносится вверх, к звездам, не то на каком-то удивительном, невидимом для всех лифте, не то просто возносится, и вовсе не потому, что он умер, и даже не потому, что умерла Алина Кноль, а просто так, потому, что ему этого захотелось. Ведь что может быть лучше свободно парить в недоступном остальным межзвездном пространстве, на время забыв обо всем: о времени, о земном притяжении, о толпящихся на снегу людях, об Алине Кноль и ее отце… — Только что Колычев отзвонился, — грубо прервал его полет Зубарев, — похоже, у нас проблемы. * * * — Похоже, у нас у всех есть проблемы, — Ринат усмехнулся, пытаясь сохранить хладнокровие, — но будет лучше, если вы не будете пытаться решить их все за мой счет. Реакция последовала незамедлительно. Кноль нанес всего лишь один удар в левое подреберье, но Ринату этого вполне хватило для того, чтобы понять — еще несколько подобных боковых правых, и все, его селезенка просто-напросто разорвется на части. — Да сколько вам повторять, — проскрежетал он, когда ослепляющая боль в левом боку немного притупилась, — девчонку никто не трогал. Я только проследил за ней до дома, потом отзвонился Дамир, и мы уехали. — Посмотри по сторонам, — Аркадий Викторович сделал круговое движение рукой над головой, — ты думаешь, это подходящее место, чтобы пытаться меня обманывать? Мне кажется, ты ошибаешься. Еще один боковой, на этот раз левой. По печени не попал, пришелся чуть выше, а вот ребрам… Ринат стиснул зубы, стараясь удержать боль в себе. Да уж, ребрам досталось изрядно. — Если ты заметил, — спокойным тоном продолжил Кноль, — на въезде в поселок установлен пост. А въезд и выезд — это у нас, собственно говоря, одно и то же. Так вот, парни, которые там дежурят, ведут журнал учета, в который заносят все въезжающие и выезжающие машины. Марка, номерной знак и время. Улавливаешь, о чем я? — Начинаю догадываться. — Ринат не знал, какая боль досаждает ему сейчас сильнее: в избитом, постепенно превращающемся в один огромный синяк теле или вывернутых руках, крепко подвязанных к потолочной балке.