Я пожал плечами. Тут он был прав – в бою зонтик свободной рукой особо не подержишь. Потому что руки нужны были обе. Ещё помогал солнцезащитный крем, но Олеан, вероятно, забыл про него. Он опустил голову, накидывая свой тёмный капюшон во избежание лучей солнца. Даже сейчас, когда оно светило так ярко, можно было увидеть несвойственную и чужеродную тёмную отметину, которая делала яркую звезду похожей на подобие убывающей луны. Половина солнца не была в прямом смысле половиной – тьма скорее поглощала его отовсюду, но с разных ракурсов и разных приборов, в нашем случае это были собственные глаза, видно аномалию по-разному. Я вздохнул и накинул на себя собственный капюшон куртки. Солнце светило необыкновенно, неестественно ярко для своего нынешнего состояния. Половинчатого состояния. Это означало лишь то, что времени у нас всё меньше. Я закусил губу, размышляя о том, сколько ещё у меня займёт разработка моего устройства. Мы прошагали мимо своры ребят, где Дрю уговаривал своего буйного брата обойтись без драк, и направились прямиком к стадиону. Пошёл снег, призвав за собой и туман, что лёг полупрозрачным фильтром на нас и всё окружающее. Это обрадовало Олеана – он приподнял голову и побрёл более ровно, выпрямив спину, не боясь уже ожогов от ультрафиолета. Стадион ограждал забор, покрытый поверху колючей проволокой. Словно для того, чтобы никто не смог сбежать с поля боя. В последний раз, когда мы тренировались здесь, подобного я не замечал… а может быть, действительно не обратил внимания. Жестоко. И захватывающе. Я отворил калитку и зашёл внутрь. Некая энергия будто бы пробила пулей воздух надо мной: я поднял голову и понял, что весь стадион окутан полупрозрачным, еле заметным куполом. Меня тут же начало сжирать любопытство: как они это сделали? С помощью каких установок, каких средств? Олеан, глядя на небо, опроверг все мои догадки. – Магия, – сухо сказал он, прочистив горло. – Точнее, аномальная магия. Я посмотрел на него, после быстро окинув взглядом несколько классов, все из которых были собраны на сегодняшнем уроке выживания. – Аномальная? Олеан кивнул. – Да. Мы привыкли понимать под словом «магия» что-то вроде необычной энергии, которая излучается посредством каких-то заклинаний, внутренней силы чародея или с помощью магического ресурса: посоха там или волшебной палочки, – он сухо усмехнулся, убирая руки в карманы пальто. – Но это всё другие миры или сказки, если брать нашу реальность. А аномальная магия – магия, вызванная посредством ошибок или неполадок в твоей любимой науке. Аномальная магия, проще говоря, происходит от природы и человека. Их взаимодействия друг с другом… В общем, аномальная магия не такая «магическая», как мы привыкли воспринимать это слово, а более тёмная, рациональная и болезненная. Как смертельное оружие, разрушающее при этом и самого стрелка. Яд, радиация. Смерть. Я неуверенно кивнул. Одно дело мне самому говорить о философских понятиях, другое – слышать о науке от Олеана то, чего не знал я сам. Впрочем, теперь я понимал, что он чувствует, когда я вывожу свои безумные теории и бормочу об астрофизике или математике. Но… Нам рассказывали на уроках, необычных уроках, вроде искусства защиты и выживания, что все мы – последствия ошибки и обладаем некими силами, или скорее проклятиями. Однако чётко и ясно ничего ещё не разъяснили. Хоть мы и находимся на этом чёртовом острове уже около полугода. – Откуда ты всё это знаешь? – спросил я, не придумав ничего оригинальней. Было прохладно, и принятая мною информация слишком быстро обрабатывалась в голове, а оригинальность мешала процессу запоминания моего жёсткого диска. – Книги, киборг, – он поправил прядь волос дрожащей от холода рукой. – Читал. Из архивов Сов. Это даже не просто книги, а научные издания с ограниченным тиражом. Я вспомнил о библиотеке, где я обычно проводил время исключительно за стендами научной фантастики, трактатов по различным техническим наукам, учебниками и изысканиями великих ученых, но я действительно никогда не натыкался на издания, где мог бы найти подобную информацию. Мне стало стыдно за мою неосведомленность. Ведь я. Должен был. Знать. Всё. Конечно, я слышал об аномальной магии, когда только начались изменения мирового масштаба. Догадывался и строил свои теории, но чтобы так просто… До сих пор это были только слухи, шёпот со стороны взрослых, шорох на задних партах, в тенях людей, под покровом ночи, молчание на ответы репортёров по телеканалам. Знания переплетались с домыслами, и трудно было разобрать, что правда, а что – ложь. По телевизору часто показывали преступников с подобными «аномальностями», но умалчивали о том, что это было именно аномальной магией, а не просто бесконтрольными последствиями изменений в мироздании. Судя по всему, правительство боялось, С.О.В. – боялись. Собрание Объединенных Властей. Они сами не до конца понимали новую реальность, которая, кажется, объявила человечеству молчаливую войну. Мы с Олеаном почувствовали, что постепенно становилось немного теплей, он приспустил пальто, удерживая его на руках и оголяя ключицы. Влияние этой самой аномальной магии, как вычислил я. Впрочем, вычислять тут было нечего – нетрудно догадаться. К воротам подошли взрослые, в том числе незнакомый нам учитель. Данное занятие впервые проводили в настолько тихой атмосфере, нового преподавателя мы тоже раньше не видели, не считая случайных встреч в коридорах, а учитель физкультуры, который до этого учил нас и фехтовать, и целиться из оружия, словно и не нужен был. Новый преподаватель шёл с несколькими помощниками в тёмных мантиях, тащившими огромные чёрные контейнеры. Те, кто служил Совам. Кто умер более семи раз. Я посмотрел на Олеана. Ему бы подошла такая мантия. Впрочем, наверняка он её уже носил, так как насмешливым взглядом провожал помощников учителя, хотя, скорее всего, взгляд этот заметил только я. У одного из слуг были белоснежные волосы, как я еле успел заметить, когда он наклонился. Капюшоны мантий заслоняли почти всё лицо. На вид ему было от силы лет двадцать или чуть больше. Второго помощника мне, к сожалению, разглядеть не удалось. Я думал о том, зачем же они тут. Явно не просто для того, чтобы притащить коробки с оружием. Точнее, я подозревал, что там оружие, но было немного нелогично – вряд ли там пистолеты, так как нигде нет тира, разве что снова холостые. Вряд ли это арбалеты или луки – нет мишеней… или есть. Я снова бросил взгляд на альбиноса, мимолетно отмечая огромный синяк на его лице. Вряд ли это и другое крупное оружие – тупо не поместилось бы, и поднять такое было бы чертовски тяжело. До этого мы упражнялись на обычных тренировочных шпагах. Они хранились в спортзале и обычно их таскали мы, ученики. Но чем это могло быть, как не оружием? Учебники? По самообороне-то и защите? Бред. В нашем случае знать предмет, помогающий выжить, – очень выгодная тема. Может пригодиться. Грустно это признавать, но я понимал: в моём положении, как и всех в этом лицее, такая ситуация очень возможна. Ситуация угрозы жизни. А если быть точнее, мы уже её испытали. И да, мы бессмертны. Абсолютно все. И страшно даже не попасть к Совам, не отработать у них вечность, пока не сделаешь что-то там освобождающее тебя от этого, и даже не испытывать боль смертельной агонии… Страшно умереть в душе, умереть разумом, умереть самим собой. Умереть, продолжая существовать. Раньше это могло бы прозвучать поэтично, но в наше время, с нашими способностями – это мука. Умирать из раза в раз… Я уверен, что та девушка, погибающая каждый вечер, давно уже сошла с ума. Потому что после каждой смерти ты что-то теряешь и что-то приобретаешь. И это что-то очень редко бывает пустяковым шрамом. Я прикоснулся рукой к веснушчатой щеке. Чаще всего мы теряем самих себя после каждой смерти. И страшно представить, как будет выглядеть человек, умерший, может, около сотни раз, как та больная девушка. Или даже больше… Я посмотрел на Олеана. В лёгком сумраке сгущающегося за пределами «барьера» тумана его бездны под глазами казались ещё более непроглядными. Чёрно-фиолетовые, как непроходящие и неопухающие фингалы, из-за чего серые глаза казались почти белыми на фоне синяков. Я отвёл взгляд от Олеана, снова разглядывая служащего Совам. Да, у него явно всё лицо было исцарапано – когтями или ветками, не сказать точно, а на щеке и скулах красовались ало-фиолетовые синяки. И не от болезни, как у ла Бэйла, а от ударов. Или ушибов. Кто знает этого альбиноса. Кажется, он заметил, что я на него пялюсь. Парень поднял руку и поправил капюшон так, чтобы мне не было видно его лица. Столько таинственности, а под этими плащами простые бессмертные, как и мы с Олеаном, которым просто не повезло. Под покровом тёмных мантий всего лишь такие же загнанные в угол пешки, как и все мы, но которым досталось намного больше. И нет, не сказать, что служащие Совам были рабами – это просто был общепринятый закон с тех пор, как вообще начались аномалии с солнцем, людьми и нашей расой вместе с миром в целом. Те, кто умирает более семи раз, должны отслужить и познать тайны смерти, раз так сильно к ней уже приобщились. Познать их и хранить, не совершая впредь таких же глупых ошибок, как легкомысленное пользование собственным бессмертием. Семь раз – предположительно максимальное количество смертей, после которого человек начинает терять рассудок. Парень с белой «гривой», как я зачастил называть волосы – дурацкая привычка от Дрю, который любил лошадей, – приподнял голову, когда зычный голос учителя разнёсся по просторному стадиону. От неба исходили еле заметные волны, отражающие звук от стен барьера, и все резко затихли; лишь некоторые ученики перешёптывались, но вскоре и те замолчали. Всё же приобщение к смерти мало-мальски да дисциплинирует. Я тоже перевёл взгляд на преподавателя, поправляя перчатки на пальцах. – Началось второе полугодие, дамы и господа, – кто-то засмеялся от такого обращения. Дамы? Господа? Мы были максимум сиротами в приюте. – И это означает для вас начало новых занятий. Вы также будете обучаться стандартным предметам, но теперь для вас откроется и вторая сторона нашего с вами мира. А именно – мира смерти. Того, которым вы так упиваетесь. Как медленно сходите с ума, убегая туда, будто бы погружаясь в царство гибели вместо наркотического опьянения. Если до этого по стадиону и проходило рябью какое-то тихое перешёптывание и топот ног о холодную землю, на последних словах все окончательно стихли. Кто-то усмехнулся, послав учителя к чёрту. Он проигнорировал. – Думаете, мы, преподаватели, не в курсе, чем вы занимаетесь? Устраиваете шутливые гонки и соревнования, кто кого прикончит и каким способом. Знаете, многие из нас вовсе никакие не учителя и вынуждены находиться здесь исключительно из-за своих способностей. Так вот, я из таких людей, – он выдержал недолгую паузу, обводя взглядом собравшихся. – И вы здесь тоже не по собственной воле. Верно. Однако то, что вы творите, разрушает вас. И это хуже смерти. Все учителя и не-учителя в курсе, что за игры вы устраиваете. В курсе, что вы хотите сбежать. Только вот некоторые не хотят верить, ибо им страшно, а некоторые просто ждут, когда наконец смогут кого-нибудь из вас, оболтусов, прикончить сами, – он сухо улыбнулся. – Всё равно вам с этого ничего не будет. Если, конечно, эта смерть не будет для вас седьмой. Учитель красноречиво посмотрел на своих помощников – избитого парня-альбиноса и парня покрупнее: всё-таки ящики были не такими лёгкими. Лица обоих сейчас были закрыты плащами. Альбинос, кажется, прищёлкнул языком. Я представил, как он закатил глаза. Олеан рядом со мной тоже внимательно слушал, сжимая и разжимая кулаки. Холодно, должно быть. Ученики снова зашептались, обсуждая прислужников Сов и явно не очень дружелюбный характер преподавателя. Когда он снова заговорил, кто-то выкрикнул проклятия, но громкий голос мужчины с плохо выбритым лицом, рыжими с лёгкой проседью всклокоченными волосами и устрашающим уверенным взглядом заглушил ругательства. – Так что, невзирая на ваше сумасшествие, я научу вас сражаться. По настоящему, а не вашими хитроумными способами, подлянками, засадами и угрозами. Хотя, впрочем, на войне все средства хороши. Он махнул рукой на принесённые служащими Совам чёрные ящики. Альбинос быстро открыл их, доставая оттуда какие-то рукоятки длиной не больше десяти сантиметров. Выглядели они одновременно как тренажеры для разминки рук и как рукояти ножей. – Вы будете сражаться друг с другом, не пытаясь убить. Пока что. Ваш предыдущий учитель показал вам основы, вы достаточно натренировались за прошедшее время, чтобы теперь начать реальную игру. И знаете… – он прищурился, вглядываясь в лицо практически каждого ученика. Он остановился взглядом и на мне. И на Олеане. На каждом. – Каждый из вас может впоследствии выбрать совсем не тот путь, что и остальные. Так что выучите приёмы получше – когда-нибудь, возможно, вы будете сражаться друг против друга не в наркотическом опьянении от смерти и не в тренировочном бою, а в реальной, кровопролитной битве. Учитель замолчал. И добавил: – Меня зовут Арчелл Крозье. Для вас – мистер Крозье, дамы и господа. Он ухмыльнулся. Я, было, хотел уже поднять руку по привычке, чтобы спросить о рукоятках без лезвий, которые доставал альбинос, но тут до меня дошло. Это оружие. Такая сложная система… Мне тут же захотелось разобрать это изобретение по частям и собрать заново. Мистер Крозье кивнул альбиносу, и парень, размахнувшись, лёгким и быстрым движением бросил рукоять в толпу какому-то мальчишке. Он поймал её, и по голосу я понял, что выкрикивал оскорбления именно он. Я узнал в парне своевольного брата Эндрю – Дэмиана. Он, нахмурив брови, поднял взгляд на преподавателя, а затем обратно на железный, покрытый чёрной краской предмет. Он повертел им, прищурил один глаз, словно от боли, и тут из рукоятки вылезли три железных когтя, от которых будто бы исходило яркое синее свечение. Другие ученики инстинктивно попятились прочь. Свет медленно утих под яростным и ледяным одновременно взглядом Дэмиана и почти совсем погас, лишь иногда отбрасывая голубоватые отблески и время от времени продолжая испускать неожиданные всплески энергии. – Неплохо, – кивнул Крозье, пристально вглядываясь в Дэмиана. Он был чуть более рыжий, чем его брат, и почти такой же рыжий, как наш новый учитель. Впрочем, сомневаюсь, что первым его выбрали именно из-за цвета волос. Может быть, новый наставник надеялся, что задира не справится и зарежет сам себя. Кто его знает. Парень фыркнул, резко опуская кулак с когтями. Они медленно вросли в рукоять. – И что это было? Учитель хотел было что-то ответить, но увидел, как потирает пальцы в белых перчатках альбинос, стоящий в сторонке. Он ухмыльнулся и кивнул ему. – Бенджамин, объясни мало??му, что это за приспособления. Бенджамин, как звали альбиноса, вышел вперёд, слегка нервно убирая руки в карманы чёрной мантии. Он опустил голову. Голос его был не громким, но и не тихим, так что все замерли, затаив дыхание, и прислушались к служащему Совам. В его голосе отражалась некая холодность, однако я всё же слышал тихие проблески гордости собственным изобретением. – Мы назвали эти устройства аномальным вооружением. Или, по-научному, проводники циркулирующей энергии. Как раз эта энергия внутри вас, как кровь, течёт по организму, поддерживая ваши клетки в определённом, подобном магическому, состоянии. А эти приборы, – он вынул из-за пазухи собственный экземпляр, рукоять которого была обрамлена красивым узором, напоминающим тонкие переплетающиеся ветви дерева или оленьих рогов, – эти приборы позволяют энергии высвободиться в определённом месте и с определённой силой. Маленькая игла впивается в ладонь, когда ты сжимаешь рукоятку, и встроенный механизм быстро всё анализирует. Вы тем самым используете ваши аномальные способности, полученные вами при катастрофе, и создаёте из неё физическое оружие. Я жадно вглядывался в лицо Бенджамина, боясь упустить что-то важное. Если он придумал это… Он мог бы помочь и мне с моим… Олеан тихо хмыкнул, пробормотав что-то вроде «коготь тигра». Так называлось то, что создал Дэмиан. – Так что, какова ваша сила – таково и ваше оружие, – подытожил альбинос, вытягивая вперёд руку с собственной рукоятью. На обоих её концах будто бы изнутри высунулись клинки, образующие вместе полумесяц, и один полумесяц, поменьше, загибался лезвием к Бенджамину, тем самым будто бы защищая руку от ударов противника. Обычное, как в костре или камине, рыжевато-красное пламя исходило от оружия – яркое, уничтожающее или дающее тепло.