Дверь резко открылась, и стремительная, как хлыст, рука Роберта вынырнула из проема и уперлась в плечо пожилой женщины с такой мощью, что она быстро попятилась, едва устояв на ногах. – Не смей мне угрожать, – процедил он сквозь зубы, делая акцент на каждом слове. – Сейчас же убирайся или пожалеешь. Дрожа всем телом, она развернулась и двинулась к лестнице. Роберт ей больше ничего не сообщит, но конец еще не настал. В голове вихрем носились мысли, и все отличались мрачностью. Летний лагерь? Она не поверила в эту чушь ни на минуту. Роберт ни за что бы так не потратился на Логана, а благотворительность у него вызывала отвращение. Нет, случилось что-то ужасное. Роберт умудрился потерять Логана. Либо отдал его на усыновление, либо продал, как раба-трудягу. Может, он в шкафу посадил его на цепь или, о чем ей думать было невыносимо, Роберт даже убил его. «Нет», – покачала она головой. Рассудок Роберта в пьяном состоянии мутился, но он не убийца. Она вспомнила, как он был счастлив, когда Логан только родился. Как Роберт взял его на руки в больнице и произнес: «Мой сын», словно не мог поверить собственной удаче. Тогда он любил Логана, любил же? Или его грела мысль о сыне? Трудно поверить, что отец способен не любить своего ребенка, но, по всей видимости, Роберт не испытывал любви вообще ни к кому. Выйдя из многоквартирного дома, бабушка Нэн направилась к его передней части, размышляя над тем, что делать дальше. Нужно записать адрес на случай, если придется составлять заявление в полицию, но что потом? Она не собиралась уезжать домой без внука. На ступеньках у входа сидели две девочки, они склонили головы друг к другу и уставились в какое-то устройство. Бабушка Нэн узнала одну из них благодаря классной фотографии. Сатира Зафирис. Третьеклассница. Тия. Она подошла ближе и присела перед ними на корточки. Обе воззрились на нее с испугом. Бабушка Нэн обратилась: – Привет, тебя зовут Тия? – Да. – Девочка широко распахнула глаза, вероятно, задаваясь вопросом, откуда старушка знает ее имя. – Ты в прошлом году ходила в класс миссис Парк? Я сегодня была в твоей прежней школе. Услышав знакомое имя, Тия расслабилась. – Я была любимицей миссис Парк. А мистер Бэирд, он был директором, говорил, я что-то с чем-то. Бабушка Нэн одарила девочку улыбкой. – Надеюсь, вы, девочки, сможете мне помочь. Я пытаюсь найти Логана Уэбера. Не знаете, где он? Тия вскинула руку в воздух, словно мечтала, чтобы ее вызвали к доске. – Я знаю! Я! Он влип в проблемы, потому что не должен был выходить из комнаты, и тогда Роберт разозлился… – дальше полились подробности о рвоте, как Логан выскочил из квартиры, а Роберт помчался за ним, выкрикивая его имя. Девочка вошла в раж, словно описывала сцену из увлекательного фильма. А бабушка Нэн не переставала думать, как же Логан все это пережил. Бедный ребенок наверняка перепугался до смерти. – И потом Логан не вернулся, – произнесла Тия, подводя итог. – Он сбежал навсегда, и теперь я единственный ребенок! Бабушка Нэн глубоко вдохнула. – Ух ты, какая невероятная история. А когда это произошло? – Позавчера. Вытолкав бабушку Нэн за дверь, Роберт вернулся за стол и налил себе еще одну порцию скотча. Сатира развернулась, спиной прислонившись к раковине, и посмотрела на задумчивого мужчину. – У нас могут быть проблемы, – сказала она тихо. Когда Роберт находился в таком настроении, обращаться с ним было необходимо с особой деликатностью. Она обнаружила, что мягкий тон голоса его успокаивал и расслаблял. Необходимо действовать осторожно. Не как Эмбер, которая, как рассказывал Роберт, порой с ним спорила и заступалась за мальчика. Сатира владела искусством, если необходимо, пускать ситуацию на самотек и внушать Роберту мысль, будто пришедшая в его голову идея принадлежит ему. – И чего ты от меня хочешь? Чертов мальчишка испарился. Я не смог его найти. – Поищи еще, – предложила она. – Он наверняка остался у друзей. Чтобы побесить меня. – Тия говорит, у него нет друзей. – Она на секунду замолкла и продолжила: – Он лишь маленький мальчик. Без денег ему далеко не уйти. Роберт налил себе еще скотча. – Думаю, стоит еще поспрашивать людей и показать его фотографии, – сказал он. – Кто-то же должен был увидеть, куда он пошел. Роберт провел пальцем по ободку стакана и сурово произнес: – Я тебе вот что скажу. Когда я с ним разберусь, он пожалеет, что родился на свет. – Он поднес стакан ко рту и, выпив, вытер губы тыльной стороной ладони, после чего встал из-за стола. Глава 21 В третьем классе учитель говорил Логану, будто что ни случается, – все к лучшему, но если это правда, тогда его мама умерла к лучшему и их с отцом постоянные переезды – к лучшему, как и смерть его бабушки, а это все чудовищные, кошмарные, невыносимые события. Что же лучшего в его неспособности говорить и регулярных подколках других детей? Если что ни случается, – все к лучшему, тогда это самое лучшее – невыразимая глупость. Навык говорить решил бы кучу проблем. Он смог бы выходить к доске в школе, велел бы Тие прекратить забирать его вещи и ответил бы отцу, когда тот свирепствовал и считал, что Логан молчит, лишь бы выставить его в невыгодном свете. Иногда папа звал его тупицей, и это слово вонзалось в сердце Логана ножом. Ведь он не был тупицей. Наоборот – одним из самых сообразительных детей в школе. Он об этом знал, потому что слышал их стенания о якобы сложных тестах, хотя ему они казались легкими. И, когда учитель передавал по рядам листы с результатами, оказывалось, он все написал правильно. Он многое понимал, вот только это ничего не значило, ведь тому, за что его дома называли глупым, нигде не учили. Правила все время менялись. Внезапно от него ждали выполнения того, о чем прежде и не упоминалось. Например, однажды он после ужина встал из-за стола и понес посуду в раковину, а отец последовал за ним и отвесил подзатыльник со словами: – Куда это ты пошел? А ну, вернись и задвинь свой стул. Логан повиновался и придвинул стул к столу как можно плотнее. Ему было несложно, но он чувствовал смятение. С каких пор подобное требование стало обязательным? Насколько он помнил, вслух ему ничего не говорили. Затем отец обратился к Алисии, женщине, которая тогда жила с ними: – За ним нужен глаз да глаз, иначе он отобьется от рук. Домашняя жизнь сбивала его с толку. Даже веди он себя осторожно, одно шло за другим, и, когда он понимал, что не стоило ныть из-за «Тэдди Грэхэмс» или верить Тие и есть зефир, повернуть время вспять не мог. А осознание совершенной ошибки не помогало. И просчитать что-то наперед не представлялось возможным. После смерти его матери ситуация только усугубилась. Однажды отец покачал головой и произнес: – Хватит смотреть на меня ее глазами. Логан знал, что его глаза похожи на мамины. Бабушка Нэн говорила об этом много раз. Вот только у него не буквально были мамины глаза, а потому папины слова не имели смысла. Может, это имело какое-то отношение к смерти мамы. Тем вечером они все находились дома, навечно связанные чудовищным несчастным случаем, который произошел не случайно. Его отец напился, не так сильно, как обычно, но прилично, и родители ругались. Логан проводил время внизу и слышал их крики, раздававшиеся сверху. Виноватым в их ссоре был он, потому что мама защищала Логана и просила папу относиться к нему помягче, ведь тот всего лишь маленький мальчик. И, пока он только изучает жизнь, наказания ничем не помогут. Отец терпеть не мог, когда ему указывали, что делать, поэтому разозлился еще сильнее, а дальше ситуация приняла прескверный оборот. Если бы не Логан, она бы не умерла. Он задвигал воспоминание, пытаясь думать о лучших временах. На ум пришла пара моментов. Иногда папа день или два казался неплохим. Порой он даже смеялся или улыбался, из-за чего Логан становился счастливым. Мама Тии умела его успокаивать, если гнев не переходил некую границу. Она предлагала раз в неделю смотреть фильм вместе. Затем в микроволновке грела попкорн, ему с Тией доставалось по личной банке газировки, а взрослые пили пиво. Славные дни. Однако Логану всегда приходилось держать ухо востро, ведь папа мог выйти из себя по любой причине – или, если уж на то пошло, даже без нее. Знай Логан наперед, что именно послужит причиной и в какой момент, было бы намного проще. От неопределенности и понимая, что вспышка гнева может случиться в любую минуту, у него все внутри сжималось. Самую сильную физическую боль он испытывал, когда папа лупил его своим ремнем, и, как и многое в его жизни, это происходило неожиданно. Логан не мог предугадать, какая оплошность разозлит отца настолько, что тот снимет свой ремень и пройдется им по спине мальчика. Однажды он стоял у умывальника и чистил зубы, и внезапно папа ворвался в ванную, ругая Логана за ужасный бардак в комнате. Отец уже держал ремень в руке и полоснул им по спине Логана с такой силой, что тот подался вперед, едва не подавившись щеткой. Жжение после прикосновения лакированной кожи сбило дыхание. Внутри он кричал, вот только его голосовые связки не работали, и изо рта не вылетело ни звука. Бардак, о котором говорил отец, оказался школьным проектом, коллажем на урок естествознания. Логан оставил на полу подготовленные вырезки и отлучился в ванную. Он собирался вернуться и приклеить их на специальный ватман, но когда наказание кончилось, и он унесся в комнату, то обнаружил только клочки и обрывки. Той ночью кровь со спины пропитала футболку. Он ее спрятал, чтобы выбросить, когда взрослые уйдут из дома. Ведь попадись она папе на глаза, он бы разозлился на Логана за порчу такой чудесной вещи. Раздумывая о том, возвращаться ли домой, Логан вспоминал подобные случаи. Вопли, выкрикивание его имени, избиения. И сама мысль о возвращении наполняла его первобытным ужасом. Вряд ли отец обрадуется появлению сына. Гнев стоял во главе их семьи, но сильнее прочих он подчинил Логана. Разумеется, самостоятельность повлекла проблемы другого рода. В Висконсине с ним могло случиться все что угодно. До сих пор он разбирался с возникавшими на пути неприятностями, но, как только опасность миновала, одиночество запустило в него свои когти. Он тосковал по другой жизни, которой больше не существовало. Скучал по маминым объятиям во время чтения. По тому, как они с бабушкой пекли печенье и ходили гулять в лес. Он скучал по мисс Трэйси. Если бы он только знал, где она живет, он бы отправился туда сейчас же, даже понимая, что на дорогу уйдет месяц. Глава 22 Бабушка Нэн все еще сидела в машине через дорогу от многоквартирного дома. Ее шокировало, насколько Роберт изменился с их последней встречи. Он постарел, вокруг глаз появились морщины, а лицо раздулось и обрюзгло. Не осталось той харизмы, которая покорила Эмбер. Тогда ему удавалось очаровывать окружающих привлекательностью и уверенностью. Люди даже прощали ему его упертость и вспыльчивость, ведь позднее он извинялся со всей искренностью, искусно подыскивая оправдания, и молил о прощении. Новая версия Роберта даже не пыталась следить за внешним видом. Он толкнул ее, и у нее не осталось сомнений, что, откажись она уйти, он бы ее ударил. А без выпивки у нее бы не получилось даже зайти в квартиру. Он превратился в пьяницу среднего возраста, готового броситься с кулаками на любого, кто встанет на пути. Его собственный сын бежал в ужасе, а ему до этого не было дела. Логан мог находиться где угодно. Его могли похитить. Или сбить на машине, и, возможно, он лежит в больнице, а его никто не ищет. От подобных мыслей бабушка Нэн еле удержалась, чтобы не разразиться слезами. Она решила уточнить у Тии, не сообщали ли взрослые в полицию о пропаже ребенка. У девочки аж глаза едва не выкатились из орбит, она быстро закачала головой и выпалила: – Никакой полиции! – словно полиция была врагом. Тия повторила то же, что ей по поводу Логана сказал Роберт. – Захочет есть и вернется. Трясущимися пальцами бабушка Нэн набрала номер частного сыщика и испытала облегчение, когда тот ответил после первого же гудка.