Я не сказал ей ничего нового. Но Ануся действительно успокоилась. Она взяла мою ладонь в свою руку и на протяжении всего сеанса не выпускала её. Кино ей понравилось. Хотя она совсем его не видела. Но в нем снималась её любимая актриса. И рядом с нею был я. Впереди был целый вечер. А значит, целая жизнь. Мы взяли такси и поехали домой. На улице стояла прекрасная погода. Но нам хотелось побыть одним. Правда сначала Ануся кому-то позвонила. Но уже через минуту она была рядом со мной. — Ты действительно большой шаман. И духи сказали тебе правду. Он никуда не исчез. Сидит дома. Кто бы в этом сомневался! Конечно дома. К тому же, наверняка, лежит в кроватке, а не сидит. И явно лежит не один. Глава 9 Сегодня мы решили провести тренировку по курсу самообороны в условиях максимально приближенных к боевым. Другими словами, в домашних условиях. Я уже и раньше говорил Анусе, что её ученицам не хватает реальной практики. Что жизнь гораздо шире тех ситуаций, которые они рассматривают на тренировках. И что единственный способ немного расширить диапазон отрабатываемых приемов это система вводных. Вы предлагаете ученикам какую-либо ситуацию, а они учатся действовать в ней до тех пор, пока это у них не будет получаться. Другими словами, необходимо было не только отрабатывать ударную технику, но и подготовить несколько игровых ситуаций, в которых эта техника могла пригодиться. Чтобы построить маленький мостик между спортивным залом и реальной жизнью. Ведь приемы самообороны нужны не в спортзале, а в совершенно других местах. На темной улице, в тесном лифте, на узкой лестнице, в комнате. И многие из изучаемых приемов оказываются там совершенно бесполезными. А ведь от нас всегда требовалось учить только тому, что может пригодиться в реальном, а не в учебном бою. Поэтому сегодня мы решили отработать несколько вводных. Для большего реализма Ануся назначила меня маньяком-насильником. Я должен был на практике подкинуть ей несколько свежих идей насчет ситуаций, в которых могут оказаться её ученицы. Сама же она должна была проверить арсенал своих приемов самозащиты применительно к этим ситуациям. Я попытался подать голос протеста. Я предлагал назначить насильником её, а себя — на роль его жертвы. Говорил, что у меня не так "замылен" взгляд и я лучше смогу заметить "узкие" места в предлагаемой Анусей технике самозащиты. Но Ануся скептически посмотрела на меня. Посмотрела сверху вниз. Затем еще раз. Снизу вверх. Увиденное не могло изменить её мнения. Она прекрасно знала, что в случае насилия с её стороны я слишком быстро сдамся на милость победителя. Точнее, победительницы. Причем так быстро, что победительница даже и не успеет этого заметить. Она была права. Просто она слишком хорошо меня знала. Я всегда слишком быстро сдавался на её милость. Поэтому мне было отказано. Ануся решительно сказала. — Нет. Сегодня насильником будешь ты. Я обреченно вздохнул и начал насильничать. Прямо в прихожей. И начал с поцелуев. Мы всегда начинали свои тренировки именно с них. Все было правильно. Огромная прихожая. Чуть приглушенный свет. Это уже была реальная жизнь, а не спортивный зал. А значит, все это было вводной номер один. Мы целовались очень долго. Так долго, что уже начинала кружиться голова. Уже можно было проводить какой-нибудь прием. Но Ануся явно тянула время. Она была настоящим мастером восточных единоборств и прекрасно знала главный секрет любого приема. Место и время. Любой прием максимально эффективен только в определенном месте и в определенное время. И важно правильно их выбрать. Я понимал, что она умышленно затягивает ситуацию, чтобы я утратил бдительность и пропустил её прием. Ну, что ж, я тоже не лыком шит. Я решил не расслабляться и быть начеку. Чтобы немного усложнить ситуацию, кроме поцелуев я начал нежно гладить её плечи. Ануся не сопротивлялась. Ни когда я увлек её в гостиную, ни когда начал расстегивать её одежды. Она была настоящим мастером. Настоящим профессионалом. Ничем она не выдала своей готовности к самозащите. И лишь в последний момент остановила меня и сказала. — Мне нужно в душ. Ага, вот она и попалась! Душ. Ну, конечно же! Сейчас она выскользнет из моих объятий и применит ко мне какой-нибудь смертельный прием. Попытается сбежать либо закроется в душевой комнате. Схватит со стола какой-нибудь предмет, разобьет им оконное стекло и позовет на помощь. Не выйдет! Я насильник, но не даун. Меня так просто не проведешь. Чтобы лишить её всякой надежды на спасение, я пошел в душ вместе с нею. Чтобы не было никаких неожиданностей, я тщательно её обыскал. На это ушло довольно много времени. И хотя одежды на Анусе давно уже не было, я не обольщался на этот счет. Оружием могла быть любая часть её прекрасного и совершенного тела. Поэтому сантиметр за сантиметром я проверил, прощупал и досмотрел её. Особое внимание уделил её плечам, плоскому животику и бедрам. Некоторые сомнения вызвали у меня гель для душа и мочалка. Я решил не рисковать. А вдруг их тоже можно использовать для нападения на бедного насильника? От Ануси можно было ожидать чего угодно. Поэтому я не выпускал их из рук. Ни на минуту. Нет, на минутку я все-таки утратил бдительность. Пока я намыливал гелем для душа её спину и грудь, ноги и живот все было под контролем. Но когда она начала мыть меня я, конечно же, провалился в такую негу и блаженство, что моментально потерял контроль над ситуацией. Забыл, кто из нас кого насильничает. И чья сегодня очередь защищаться. Правда, Ануся проявила себя настоящим рыцарем. Она не воспользовалась моментом. И не использовала в этот момент против меня ни одного приема. Мы провели под душем еще полчаса. А потом целую ночь мы были вместе. Мы целовались, болтали, смеялись. Мы совершенно забыли, кто из нас выступает в роли насильника, а кто в роли его жертвы. Мы забыли обо всем на свете. Но иногда Ануся мне об этом напоминала. Жарко дыша, она кричала. — Да, да. Да, я твоя маленькая девочка. Делай со мною все, что захочешь. И я вспоминал, что я сегодня насильник. И я насильничал, насильничал, насильничал… Мы проснулись достаточно поздно. В комнате было уже светло. И светло было на душе. Ануся потянулась ко мне и поцеловала. Так хорошо мне еще не было никогда в жизни. И рядом со мною была самая замечательная девушка на свете. Она выгибалась, как кошка. Довольно улыбалась. И глаза её светились счастьем. Но один вопрос засел в моем мозгу и не давал покоя. — А где же прием? Вместо ответа она снова сладко потянулась, прижала палец к моим губам и поцеловала меня. В её глазах светилась беспечно-довольная улыбка. Поцелуй был долгим и очень сладким. Она что-то сказала по-польски. Я разобрал только несколько слов: — Почему так долго? Ануся умела отвечать вопросом на вопрос. И я не знал, что ей ответить. Тренировка по курсу самообороны была явно провалена. В стрессовой ситуации Ануся не смогла провести никаких защитных действий. Или не захотела? Да и я в роли маньяка выступил не очень убедительно. Моя медлительность больше походила на ласки влюбленного Ромео, чем на профессионально отточенные и доведенные до совершенства движения насильника. Чтобы добиться требуемого результата нам необходимо было тренироваться почаще. Быть может, каждый день. И каждую ночь. Но мне, почему-то казалось, что с приемами самозащиты у нас ничего не получится. Хотя прекращать тренировки мы все равно не собирались. Ведь они были так приятны. В десять часов я был уже в офицерской школе. Сегодня на занятиях мы отрабатывали технику передвижения в тылу противника. Это в кино разведчики идут шаг в шаг друг за другом. Чтобы не наступить на мину. И чтобы противник не догадался, сколько человек здесь прошло. В реальной жизни так не ходят. Слишком утомительно. Такая техника передвижения никогда не введет в заблуждение насчет численности группы хорошего следопыта. И уж, тем более, не защитит от противопехотных мин. К счастью для диверсионно-разведывательных групп, в поисковых отрядах в последнее время остается все меньше и меньше хороших следопытов. На смену им приходят "городские мальчики", для которых главная задача не заблудиться самим, а не то, чтобы найти кого-нибудь. Тем более, если этот кто-то не особенно желает быть найденным. Поэтому для передвижения группы используется, так называемая, "змейка". Во время второй мировой войны немцы придумали её, как разновидность предбоевого порядка для разведподразделений Вермахта. Принцип её достаточно прост. Вы видели, как передвигается змея? Довольно любопытное зрелище. Вот так передвигается и разведывательно-диверсионная группа. Она разбивается на боевые тройки. Первая тройка — авангард. Она движется на небольшом удалении от главных сил. В случае контакта с противником она превращается в группу захвата. Вторая тройка — группа управления. При необходимости, группа огневой поддержки. Третья — арьергард. Когда надо, группа прикрытия отхода. В тройке первый — самый опытный. Он идет, допустим, чуть справа от линии движения (в горах от линии водораздела, в лесу от тропы или просто условной линии). И сектор наблюдения у него справа. Самый молодой идет вторым. Чуть слева от линии движения. Его прикрывает третий. Он тоже находится слева. Сектор их наблюдения, слева по ходу движения. (Во второй тройке: у одного бойца сектор наблюдения слева, у второго — справа. У командира сектор наблюдения — зависит от конкретных обстоятельств и условий. В третьей тройке: у двоих сектора наблюдения — справа, у одного — слева). Попав в засаду, огонь они открывают каждый в секторе своего наблюдения. Независимо от того, с какого направления был открыт огонь по ним. Ведь ни для кого не является секретом, что если отвлекающая группа открывает огонь справа, это не означает, что слева в этот момент не находится группа огневой поддержки. Или группа захвата. Скорее всего, даже наоборот, как правило, означает именно это. При необходимости третий может перенести свой огонь в сторону максимальной угрозы. При этом продолжая контролировать свой тыл. Таким образом группа обеспечивает свою круговую оборону. И свою безопасность. При возможном контакте с противником, передвижение осуществляется короткими перебежками. От укрытия к укрытию. Первый пробегает шесть-восемь шагов. Падает. Перекатывается вправо или влево, чтобы противник не мог определить место его нахождения по месту его падения. При необходимости ведет огонь длинными очередями. В это время второй поднимается. А третий лежа ведет прицельный огонь по противнику короткими в два-три патрона очередями. Прикрывает действия своих товарищей. Затем все повторяется. Второй бежит. Третий поднимается. Первый прикрывает. И так далее. Расстояние в группе между бойцами при передвижении тоже порядка шести-восьми метров. При подрыве на противопехотной мине фугасного действия одного бойца это дает возможность не пострадать другому. Довольно простая схема движения. Но очень эффективная. В отличие от мотострелковых подразделений, передвигающихся в колоннах, разведчики при совершении марша "змейкой" несут гораздо меньше потерь. Кстати и мотострелки, если параллельно их колоннам движутся боковые дозоры, страдают от засад противника гораздо меньше. О головном и тыловом дозоре я уж не говорю. О проведении встречных засад и предварительной проработке маршрута, тем более. Время, отпущенное на эту тему, пролетело незаметно. За пару часов мы с курсантами успели отмотать с десяток километров по пересеченной местности. Миша с Джуниором за это время успели основательно взмокнуть. Что уж говорить обо мне. Я с легкой грустью вспоминал свою трость, оставленную в гостинице. Мне её сейчас здорово не хватало. И не только для того, чтобы отгонять от себя красивых и страстных девушек. Тем более, что никаких девушек рядом со мною в этот момент все равно не было. Да и быть не могло. Что им было делать рядом с разбитым, старым и больным человеком. Красивые девушки любят молодых, здоровых и красивых. К тому же хорошо отдохнувших молодых людей. Девушки, как никто другой знают, что физические перегрузки мало способствуют романтическим подвигам в постели. А старость и болезни — веселому общению. Нет, никаких красивых девушек в этот момент рядом со мною быть не могло. Их и не было. Я не жалел об этом. Я жалел лишь о том, что рядом со мною не было моей трости. Кстати, что-то давно мы не сдавали никаких экзаменов? Если не ошибаюсь, Миша говорил, что курсовые офицеры сдают их еженедельно? Неделя была на исходе. Значит, скоро меня ожидали новые неприятности. Приятными назвать эти экзамены у меня не поворачивался язык. Я спросил о предстоящих экзаменах Мишу. Он ответил что-то уж слишком легкомысленное. Я не понял. Пришлось его переспрашивать. — Начальник школы приказал вас к сдаче экзаменов больше не привлекать. — Это еще почему? Минуту назад я мог об этом только мечтать. Но стоило лишь об этом услышать, как я почувствовал легкую обиду. Меня тотчас потянуло на подвиги. Чем я хуже других?! Я еще очень даже могу где-нибудь в темном и теплом подъезде с какой-нибудь красивой паненкой… Поговорить. О природе, о погоде и о чем-нибудь еще. Увы, на большее я все равно был уже не способен. И все-таки узнать, что меня освободили от сдачи экзаменов, мне было немного обидно. Миша попытался меня успокоить. — Шеф сказал, что вы свои экзамены уже сдали. Слышать это было довольно печально. Под звуки барабанов нас приговаривали к почетной ссылке, списывали на берег, выбрасывали на свалку. Кажется, я становился настоящим учителем. Франклин Делано Рузвельт, тридцать четвертый президент Соединенных штатов Америки однажды высказал по этому поводу одну довольно занимательную мысль. Он сказал, что человек, который что-то может, делает это. А тот, который не может, учит. Видимо он имел в виду именно меня. Ни на что я был больше не годный. А мог только учить жизни окружающих. Масла в огонь подлил заместитель начальника школы. После обеда перед строем офицеров он вручил мне знаки "WZOROWNY DOVODCA" и "WZOROWNY ZOLNIERZ". Трехсантиметровый бело-красный круг, стилизованный под сетку оптического прицела с польским орлом посредине. Знак за отличную стрельбу. В память о стрелковом шоу, показанном мною польским полицейским. И знак "Отличный солдат". Мне было приятно (я всегда с большим уважением относился к таким по-настоящему солдатским наградам), но и немного грустно. Я чувствовал себя старым. Очень старым. После длительных пеших прогулок я всегда себя так чувствовал. Я приехал домой. Сегодня мне почему-то действительно было грустно (впрочем, мужчины — они ведь тоже люди, у них несколько дней каждого месяца тоже бывают проблемы с настроением и прочими смешными вещами). И только радостные глаза Ануси, и её поцелуи вернули меня к жизни. После этого я захотел не только учить окружающих, но еще и что-то делать. У меня зачесались руки по работе. По настоящей мужской работе. Первым делом, я запустил их под Анусину блузку. И тотчас получил по рыжей хитрой физиономии. Мне немедленно сказали: "Кыш"! И поцеловали меня при этом. Вот так всегда! Несправедливо!!! Но кыш есть кыш. Я убрал руки, хотя чесаться от этого они не перестали. Ануся готовила что-то вкусненькое на ужин. И чтобы ей не мешать, нужно было срочно чем-то себя занять. Я вспомнил о манекенах для битья. И о том, что они требуют доработки, о которой я уже говорил Анусе. Для этого мне нужны были кое-какие материалы. Я спросил Анусю, где смогу их найти. Она ответила, что на чердаке осталось что-то от родителей мужа. И найти там можно все что угодно. Даже то, что ищешь. Я отправился на чердак. В царство пыли, забытых вещей и волшебства. Ведь в старых, давно забытых вещах всегда скрыто немного волшебства. Самого настоящего. На чердаке действительно давно уже не ступала нога человека. Даже домовые, судя по всему, сюда давно уже не заглядывали. В старом комоде я нашел все, что искал. Несколько клубков ниток, кусок замши, большую швейную иглу. Острый перочинный нож и две стальные вязальные спицы. В углу чердака лежал кусок гофрированного поливального шланга. Я отрезал от него ножом небольшой, примерно десятисантиметровый, кусочек. Кажется, все. Вязальные спицы я отложил в сторону. Они должны были пригодиться мне немного позднее. И я не хотел, чтобы Ануся узнала, для чего. Я вернулся на кухню. Разложил на столе все свое богатство и приступил к работе. Ануся с интересом поглядывала в мою сторону. Ей было приятно, что я нахожусь рядом. Что уж говорить обо мне?! Мне тоже было очень приятно наблюдать за тем, как она готовила. К тому же, рядом с нею я всегда чувствовал себя на седьмом небе. От неё всегда исходило какое-то особое тепло и чудесная энергия, исцеляющая душу и оживляющая тело. Через час я все закончил. Мое творение вызвало неподдельное веселье у моей маленькой принцессы. Она долго не могла успокоиться. И всячески подтрунивала над тем, что я сделал. Вот так всегда! Никто не относится серьезно к моим творениям. Мы поужинали и легли спать. Вот уже вторую ночь мы спали вместе. Вы не представляете, как приятно спать рядом с любимым человеком. Даже просто спать. Кажется, у людей это называется счастьем. У нас, драконов, это называется Баунти! Хотя мы, драконы, и не знаем, что это слово означает на человеческом языке? На следующий день мы провалялись до обеда в постели. У меня не было занятий. Анусина же тренировка была только вечером. Пол дня мы прозанимались любовью. Еще в Москве Ануся, тогда еще Светлана, приобщила меня к занятиям тантрическим сексом. Мы делали с ней специальные упражнения. Их было довольно много. Некоторые казались довольно забавными. Другие интересными. Со Светланкой всегда было интересно. Но одно упражнение мне нравилось больше всего. Это когда мы кормили друг друга с рук клубникой со взбитыми сливками. В тантре считалось, что это позволяет придать человеку определенный настрой. Не только брать, но и отдавать. В жизни драконов это называлось куда проще. У драконов это называлось кормежкой. А драконы очень любят кормиться с рук своих маленьких и очаровательных принцесс. После этого шли упражнения, напоминающие мне технику "живительных касаний". И многочасовые любовные игры. В них разрешалось абсолютно все. Если это было приятно партнеру. И было только два простых правила. Вы должны были дарить радость и наслаждение друг другу. Тепло и ласку. И не делать того, что не приятно вашему партнёру. Через какое-то время Светланка переросла тантру. Она считала, что есть музыка любви, и она не умещается в семь нот. Что любое учение хорошо до поры, до времени. Пока ты получаешь из него что-то новое. Но жизнь шире, чем любое учение. И когда ты вырастаешь из его рамок, нужно двигаться дальше. Ведь в жизни есть только одно правило. Жизнь это движение. Вот мы и двигались вперед. Но иногда повторяли и ранее пройденный материал. Нам нравилась тантрическая техника. Она позволяла нам часами заниматься любовью. И мы ею занимались. Спешка была нам ни к чему. Вот мы и не спешили. Все было замечатьно. Но после этого любовного марафона мы выползли из душа такими сладкими и утомленными, что нам снова захотелось вернуться в постель. Как можно скорее. Ехать на тренировку мы посчитали настоящим кощунством. Только последние грешники были способны на это. Наверное, такие как мы. Потому что, несмотря на всю нашу неправедность, уже через полчаса мы ехали по направлению к полицейскому управлению. Вы назовете это подвигом. А может быть, никак не назовете. Но у нас действительно хватило сил еще провести и тренировку по самообороне. В начале тренировки я прикрепил к манекену то, что сделал вчера вечером. Эта новая деталь манекена вызвала у девушек взрыв неподдельного энтузиазма. Всем им хотелось поработать именно с этим манекеном. Хоть кто-то оценил мою работу по достоинству! Тем более что работа действительно была достойной. Если быть более точным, возможно, что она и не была столь достойной, но зато она очень здорово смахивала на чье-то достоинство. Одна из девушек даже подошла ко мне. Я узнал её сразу.