К одру сомнительной кончины; И на коварные седины Елей таинственный течет. Но время шло. Москва напрасно К себе гостей ждала всечасно, Средь старых, вражеских могил Готовя шведам тризну тайну. Незапно Карл поворотил И перенес войну в Украйну. И день настал. Встает с одра Мазепа, сей страдалец хилый, Сей труп живой, еще вчера Стонавший слабо над могилой. Теперь он мощный враг Петра. Теперь он, бодрый, пред полками Сверкает гордыми очами И саблей машет — и к Десне Проворно мчится на коне. Согбенный тяжко жизнью старой, Так оный хитрый кардинал[26], Венчавшись римскою тиарой, И прям, и здрав, и молод стал. И весть на крыльях полетела. Украйна смутно зашумела: «Он перешел, он изменил, К ногам он Карлу положил Бунчук покорный». Пламя пышет, Встает кровавая заря Войны народной. Кто опишет Негодованье, гнев царя[27]? Гремит анафема в соборах; Мазепы лик терзает кат[28]. На шумной раде, в вольных спорах Другого гетмана творят. С брегов пустынных Енисея Семейства Искры, Кочубея Поспешно призваны Петром. Он с ними слезы проливает. Он их, лаская, осыпает И новой честью и добром. Мазепы враг, наездник пылкий, Старик Палей из мрака ссылки В Украйну едет в царский стан. Трепещет бунт осиротелый. На плахе гибнет Чечель[29] смелый И запорожский атаман. И ты, любовник бранной славы, Для шлема кинувший венец, Твой близок день, ты вал Полтавы Вдали завидел наконец. И царь туда ж помчал дружины. Они как буря притекли — И оба стана средь равнины Друг друга хитро облегли. Не раз избитый в схватке смелой, Заране кровью опьянелый, С бойцом желанным наконец Так грозный сходится боец. И злобясь видит Карл могучий Уж не расстроенные тучи Несчастных нарвских беглецов, А нить полков блестящих, стройных Послушных, быстрых и спокойных, И ряд незыблемый штыков.