На возвышении стояла женщина невысокого роста. Ее кожа была белой как мел. В кровавых глазах отражалось пламя сгорающих лиан, а перегородка горбатого носа была проколота полукруглой костью. Из трещин на лице, которые паутиной расползались по скулам и подбородку, сочилась черная густая кровь. Эльба едва слышно ответила: – Благослови вас Пифия. – Пифия – не мой бог… – Женщина резко наклонила голову, послышался треск ее костлявой шеи. Толстые когти прочертили в воздухе незамысловатые фигуры. – Морана. – Смерть… – Пусть она благословит нас. Эльба испуганно кивнула. Жрица в черном чешуйчатом одеянии спустилась вниз, подплыла к ней, будто не касаясь земли, и вытянула шею. Из ее черного рта показался раздвоенный язык, красные глаза с любопытством всматривались в лицо гостьи. – Ты пришла узнать, почему ваши боги наслали на вас морского зверя? – скрипучий голос словно пробирался под кожу. Эльбу трясло, несмотря на то что в пещере было невыносимо душно. Она уже собиралась ответить, как вдруг заметила знакомое лицо. Это лицо скрывалось в тени, но все же его черты были настолько родными, что сердце Эльбы сжалось. Она прошептала: – Мама… – Я права? – рявкнула жрица и рывком притянула девушку к себе. Эльбе пришлось вновь посмотреть на главную жрицу, хотя перед глазами стояло уродливое сгнившее лицо матери, следящей за происходящим из тени. – Правы, – с нажимом ответила Эльба. – Ты немногословна. – Я пришла не говорить. Змеиная жрица прикоснулась когтями к лицу Эльбы, и та отвела взгляд. Она сделала это непроизвольно, в голубых глазах появились слезы. Сквозь пелену она смотрела на худощавую высокую незнакомку с угольными волосами. В них шипели маленькие ярко-алые змеи. Когда-то шоколадные глаза стали ярко-синими, почти голубыми, как небо в ясную погоду, но этот цвет был ненастоящим. Ее мать казалась ненастоящей. Морейн Полуночная умерла много лет назад в тяжелых муках, и сейчас пред Эльбой стояло уродливое существо, впитавшее в себя черную магию Калахара. – Слушай меня, Эльба Полуночная, дочь Атолла Полуночного, – прохрипела черная жрица и приблизилась к лицу девушки. Их взгляды встретились. – Я дам тебе ответ, и он изменит твою жизнь. Но ты должна заплатить. – Заплатить, – послушно повторила Эльба. – Морана даст тебе преимущество, но отнимет твоих близких. Ты будешь терять всех, кто тебе дорог. – До тех пор, – скрипучим голосом протянула Морейн Полуночная и ступила вперед, – пока жизнь не победит смерть. Мать и дочь смотрели друг на друга. «Пока жизнь не победит смерть», – повторила Эльба про себя и ощутила, как ее сердце обдало первобытным холодом. Приговор. Клеймо и проклятье. Голос ее матери, чужой и жуткий, уничтожил остатки смелости. Эльба в ужасе отшатнулась, но черная жрица сжимала ее подбородок острыми когтями. – Пифия велела тебе прийти за советом, – ведьма обнажила гнилые зубы, и Эльба ощутила тошнотворный запах, – у нее и ищи справедливости. По лохмотьям жрицы поползла змея с черной переливающейся чешуей. Она обвила ее руку, сползла по запястью, и ее голова оказалась прямо напротив лица Эльбы. Угольные глаза уставились на жертву, парализуя ее. – Если, конечно, справедливость существует. Змея распахнула широкую пасть, тонкие клыки блеснули от ядовитой слюны, и в следующее мгновение она кинулась вперед, вонзив зубы в шею Эльбы. Девушка закричала. Весь мир перевернулся. Рифтовые Болота исчезли. Эльба провалилась сквозь землю, а когда вновь открыла глаза, то оказалась на краю самого высокого водопада Эридана. Она смотрела на Дор-Валхерен и видела, как он сгорает в желтом пламени. Обугленные тела, молящие о помощи женщины. Эльба стояла, окруженная черным дымом, и смотрела на реки, которые высохли как по волшебству. Она услышала за спиной пронзительный животный крик, обернулась и увидела опаленного феникса с огненным всадником. Всадник летел прямо на Эльбу, сжимая в руке острый клинок. – Лаохесан, – только и успела прошептать она, прежде чем меч пронзил ее сердце. Девушка рухнула вниз и навсегда закрыла глаза. Аргон Хуракан был самым старым человеком Калахара. Никто точно не знал, сколько ему лет, но говорили, что старику минул целый век. Его миниатюрная хибара стояла на самой высокой парящей скале, и он с радостью принимал гостей, если они приносили ему свежие рисовые лепешки или медовуху. Сегодня дом Хуракана разрушился. Аргон видел, как деревянная хибара развалилась. Ее снес торнадо. Затем он снес и скалу, на которой она стояла. Молодой предводитель любил Хуракана за его болтливость. Все отмахивались от старика, когда он спускался в Долину Ветров, а вот Аргон – нет. Когда его мама умерла, Хуракан единственный не переставал повторять, что все наладится, и вскоре Аргон ему поверил. Жизнь действительно наладилась, а мама вернулась к сыну западным ветром, как и все духи Фиэнде-Фиэль. И пусть Аргон предпочитал не вспоминать о потере и притворялся, будто боль давным-давно испарилась, он нашел выход, а старик ему в этом помог. Хуракана считали невероятным чудаком. Но никто не говорил ему об этом, потому что люди знали – если Аргон прознает, кто распускает языки, он придет за этими языками. С высоты птичьего полета были видны разрушенные дома летающих людей. Ураган не пощадил даже самые прочные хибары. Парящих скал стало гораздо меньше. Многие из них теперь покоились на дне океана, бушующего у обрыва Долины Ветров. Аргон увидел, как с земли ему машет черноволосая девушка. Он сразу узнал Нубу и пригнулся. – Держись, – приказал предводитель, и Томми крепче обнял его. Когда они приземлились, Нуба подбежала к ним и бережно прошлась рукой по гладким черным перьям ястреба. Птица прикрыла глаза от удовольствия и придвинулась к ней, а Нуба тихо усмехнулась, хотя глаза у нее опухли от слез. Аргон хотел было спросить, как она, но не успел. Она заметила стрелу, торчащую из его плеча, и гневно свела брови. – Великие духи, – выругалась Нуба, – ты что молчишь, болван? – И тебе тоже привет, милая. Аргон с легкостью спрыгнул с ястреба, потом помог Томми. Тот тут же кинулся к деревне, а Нуба всплеснула руками: – У тебя рука отнимется, если рану не промыть. – В воздухе нечем ее промывать. – Сейчас врежу тебе между глаз. – Так-так, я бы с удовольствием на это посмотрел, – воскликнул знакомый голос, и к путникам подбежал Ксеон. Его лицо и черные волнистые волосы блестели от пота. Он широко взмахнул руками и проворчал: – И он опять выжил, наш неуязвимый герой. – Как видишь. Они довольно переглянулись, а Нуба отчеканила: – Тащи Аргона к Хуракану, а я найду его отца. – Хуракан жив? – Аргон с надеждой посмотрел на друзей. – Да. Ему захотелось медовухи… – буркнул Ксеон и повел друга за собой. Долину Ветров покрывала пелена серой пыли. Она летала над домами и попадала в глаза. Жители искали в обломках уцелевшие вещи, кто-то – своих родных. Аргон нахмурился, когда увидел знакомую девочку, плачущую над телом брата. – Сколько людей мы потеряли? – Пока не знаю. – Ксеон пожал плечами и смахнул пот со лба. – Говорят, клан Диких Шакалов Ровена пострадал еще сильнее. Земля раскололась прямо в Мурмонтисе. – Надо собрать все кланы Дамнума… – Аргон поморщился от пульсирующей боли в плече и кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – Придется работать вместе. – Не говори ерунды. «Каждый сам за себя». Помнишь? – Теперь все иначе. – Да. – Ксеон перевел на него темный взгляд. – Теперь нужно первыми договориться с Алманом Барлотомеем насчет поставки деревьев. Наши дома разрушены, и нам нужно построить новые, но из чего? – Обращаться за помощью к этому болвану? – Аргон презрительно фыркнул. – Мы уже пытались поговорить, но он видит в нас лишь дикарей, не достойных его королевского зада. – Выбора у нас нет. – Еще как есть. – Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Нам придется позабыть о старых обидах. – Земля раскололась в Вудстоуне, Ксеон. И лишь потом до нас дошли трещины. Мы потеряли близких, потому что в Арборе что-то случилось. Ксеон скептически поджал губы и усмехнулся: