Мы осторожно спускаемся вниз, в грот. Спуск здесь усеян острыми камнями, и я вздрагиваю от каждого производимого нами шороха. Меня удивляет, что Мэва нас не слышит. Должно быть, все её мысли заняты чем-то другим. Можно сказать, здесь нам повезло, и мы с радостью воспользуемся этой удачей. Когда до неё остаётся шагов десять, я окликаю её: – Мэва? Я всё ещё цепляюсь за надежду, что ошиблась, что когда она обернётся, окажется, что это она во власти контролёра – что её разумом владеет кто-то другой. С другой стороны, тяжёлое ярмо правды больно давит на меня. Мэва резко оборачивается на мой голос, на её лице написано искреннее удивление. – Симона? Себастьян? – Её лицо разглаживается. – Вы проследили за мной. – Да, – говорю я. – Мы думали, ты во власти контролёра. Мы хотели помочь. – У меня в горле вдруг встаёт ком. Она вскидывает брови: – Вы думали, меня увёл контролёр? – Она делает шаг вперёд, и мы невольно пятимся. – В чём дело? – Мы знаем, – тоненьким голосом произносит Себастьян. – Знаете что? – спрашивает Мэва. Она протягивает к нему руки, и Себастьян весь сжимается. Мэва хмурится, но тут же смеётся: – Что это с вами? – Зачем? – я еле слышно выдыхаю это слово, но оно всё равно эхом отдаётся от стен пещеры. – Зачем что? Симона, что происходит? – Мэва упирает руки в бока и на мгновение кажется совсем прежней. Но я ныряю в её разум, на этот раз глубже, чем обычно. Её решимость, которую я принимала за желание узнать, что сталось с её семьей, превратилась в нечто более тёмное. Её свирепость, которую я прежде принимала за преданность родным, намного усилилась. Но прежде чем я успеваю пробраться глубже, её мысли успокаиваются. За ними я больше ничего не могу прочесть. Она знает, как закрыться от меня, и, осознав это, я совсем теряюсь. Мысли Мэвы всегда были такими организованными. Я и подумать не могла, что это всё потому, что она слишком многое скрывает. – Мы знаем, кто ты, – хрипло говорю я. Мне больно выговаривать слова. Мэва скрещивает руки на груди: – О чём ты говоришь? – Ты контролёр. Это ты завладела разумом Юны. Это ты забрала Джемму, сестру Себастьяна. И, думаю, это ты увела Иду. – Где Джемма? – шепчет Себастьян. – Что ты с ней сделала? Почему она до сих пор не вернулась к нам? Мэва принимает невинный вид: – Что за глупости! У вас просто в голове всё перепуталось. Я бы никогда такого не сделала. Вы хорошо меня знаете. Я защищала вас обоих, помогала вам, когда больше некому было о вас позаботиться. Я вспоминаю, как мы встретились с Мэвой, и мне на ум приходит потерявшийся в лесу человек и то, как странно выглядела пустая, но при этом явно обжитая лачуга. Должно быть, она подчинила его себе и завела так далеко в лес, чтобы он потерялся, а она тем временем успела бы воспользоваться его жилищем. А потом мы наткнулись на неё. Она с самого начала знала, кто мы с Себастьяном такие? Что у нас есть дар? Противное ощущение расползается по моему телу. – Ты никогда о нас не заботилась. Ты просто хотела нас использовать. Как и все остальные. – Слёзы жгут мне глаза. Мэва сочувственно вздыхает: – Ох, Симона, это просто последствия того, что с вами сделала леди Эшлинг. У тебя в голове всё перепуталось. Я помогу тебе разобраться, – она протягивает ко мне руку, и я вздрагиваю: – Не прикасайся ко мне. Я знаю, где-то в этой пещере ты держишь остальных. Наших друзей, вместе с которыми мы были в плену у леди Эшлинг. Они в твоей власти. В широко раскрытых глазах Себастьяна стоят слёзы, руки он держит по швам и сжимает кулаки: – Ты ничем не лучше леди Эшлинг. Теперь очередь Мэвы вздрогнуть. – Ничем не лучше леди Эшлинг?! Этой демоницы, которая десятилетиями держала в плену столько одарённых людей?! Это уже слишком. И совсем не к месту, – она фыркает, отбросив притворство. Теперь она расхаживает взад-вперёд по краю берега. – Я больше не стану вам лгать. Я сказала правду, когда говорила, что я беспокоюсь о вас обоих. Клянусь, – её руки бессильно повисают вдоль тела. – Леди Эшлинг похитила меня, лишила семьи, мужа и детей. Они давно мертвы – я провела с ними всего несколько чудесных лет. Я хочу их вернуть. Я искала призывателя душ, чтобы взять его под крыло и с помощью его дара вернуть моих детей. Мне нужны были только подходящие тела. Дети, уже пострадавшие от рук леди Эшлинг, просто идеальны для этого. – Ты хотела использовать их тела, чтобы вселить в них души твоих детей?! – А что будет с нашими друзьями? – спрашивает Себастьян. Он крепко держит меня за руку. – Чтобы наполнить вином чашу с водой, нужно сначала вылить воду, – просто отвечает Мэва. И вновь ужас охватывает меня. – Ты хочешь их убить?! – Нет. Только выпустить души из тел. – И куда они пойдут? Для них ты приготовила тела? Мэва сдвигает брови: – Зачем мне это? Мне всё равно, что с ними будет. Мне нужны только их тела, чтобы поселить в них моих детей. – Но у тебя было только трое детей. Разве ты не можешь отпустить хотя бы одного из наших друзей? – молит Себастьян. Мэва качает головой: – Не раньше, чем я закончу. Ваши друзья полезны, не могу не признать. А после того что сделала с ними леди Эшлинг, ими управлять легче, чем обычными людьми. Они нужны мне. – Разве твои дети не успели прожить свои жизни давным-давно? – спрашиваю я. – Откуда ты знаешь, что они вообще захотят вернуться? На лице Мэвы отражается недоумение. – Разумеется, захотят. Иначе быть не может. Мы же семья. Её слова ранят меня. Какое-то время я думала, что Мэва может заменить мне мою семью. Теперь я в ужасе от того, что была так слепа и не поняла сразу, кто она такая. – Откуда ты знаешь? – Себастьян не отступается. Как и я, он ещё цепляется за надежду, что, может быть, Мэву удастся вразумить, убедить её вернуться и стать той доброй женщиной, какой мы её себе представляли. – Потому что они умерли, – зло говорит Мэва. – Вскоре после того, как леди Эшлинг похитила меня. Мои две девочки и маленький мальчик. Это то немногое, что мне удалось узнать о них. Я не успокоюсь, пока мы не встретимся вновь. – Мне жаль, – говорю я. И это правда. Я знаю, каково это – потерять всю семью. – Но как насчёт семей наших друзей? Они только что воссоединились. У тебя нет права их использовать. – Я непроизвольно сжимаю кулаки. У Мэвы дёргается щека. – У меня отняли всё. Почему я не могу вернуть себе кое-что? – Почему именно те, кого благословила комета? Почему не кто-то другой? Ты забрала Джемму и Иду. Почему не кто-то такой же? – Я впадаю в отчаяние, и хотя это не лучший аргумент, сейчас я больше не в состоянии ничего придумать. – Я использовала Джемму, потому что это было удобно и я искала пустышек леди Эшлинг. Ида просто оказалась слишком любопытной и сунула нос куда не следовало. Сейчас они обе выполняют мои указания и покупают продукты в ближайшей деревне, – Мэва качает головой. – Тела тех, кто благословлён кометой и получил дар, подходят лучше всех. Я всё про это выяснила. Если бы был лучший способ вернуть моих детей, я бы его нашла. В сотый раз за эту ночь меня пронизывает кошмарное осознание. Так вот в чём заключалось её исследование. Призыватели душ. Их силы и как ими воспользоваться. Должно быть, это она украла у Коннора журнал. И вольно или невольно, но мы ей помогли. «Симона, нужно уйти прежде, чем она захочет использовать нас, – мысли Себастьяна созвучны моим собственным страхам. – Мы должны рассказать Рэйчел и другим библиотекарям, что Мэва забрала Иду и Джемму. Может быть, они помогут нам их освободить. Нам не справиться с этим в одиночку». Хоть мне противно это признавать, но Себастьян прав. Мы пришли сюда в надежде спасти Мэву, что она будет нашим союзником после того, как мы сбежим. Мы понятия не имели, что у контролёра в подчинении столько людей. «Медленно отступаем, а потом бежим». Мы потихоньку пятимся, пока Мэва продолжает что-то бубнить про призывателей душ. А потом бросаемся бежать. Но не успеваем добраться до выхода из грота, как со всех сторон появляются чьи-то силуэты. Другие пустышки, бывшие куклы леди Эшлинг, такие же, как и мы. У меня сердце уходит в пятки при виде их пустых глаз. Сейчас они во власти Мэвы. Достаточно слегка прикоснуться к их сознаниям, как отвратительное узнавание управляющего ими контролёра – Мэвы – вгрызается в меня. Их разумы молят меня о помощи, при виде меня они сначала звучат чуть громче, но затем, когда Мэва усиливает контроль, затихают. «Осторожнее», – предупреждаю я Себастьяна. Он, как и я, знает, какую опасность представляет магия бывших пленников леди Эшлинг. Мы уклоняемся и петляем среди сталагмитов, избегая невероятно реалистичных видений, которые запускает в нас иллюзионистка Наташа. Элиас с помощью своей мыслительной магии пытается нас запутать, делая так, что голос Себастьяна звучит в моей голове, а мой – в его. Но я достаточно хорошо знаю Себастьяна, чтобы различать, что он мог бы сказать, а что нет. Однако это всё равно труднее, чем я ожидала. Раньше я никогда не подпадала под магию Элиаса. Мы дружили, но не лезли друг другу в голову, когда были хозяевами своих тел. Тогда это казалось правильным. Но сейчас… Вдруг Себастьян падает плашмя на пол: ему в плечо врезался тяжёлый камень – должно быть, его бросила телекинетик Меланта, хотя со своего места я её не вижу. Старая и хрупкая цепочка на ожерелье Себастьяна ломается, и обсидиановый наконечник улетает далеко вперёд. Я хочу вернуться к Себастьяну, но пожирательница снов Калья преграждает мне путь. Она старше и больше меня, мне ни за что не пройти мимо неё. Себастьян поднимается на ноги, отчаянно оглядываясь в поисках наконечника. Он упал недалеко от меня, и, наверное, я могла бы бросить его ему обратно, если бы не Калья. «Симона! Где он? Ты его видишь?» – отчаянные крики Себастьяна гремят в моей голове. «Он здесь! Я верну его тебе!» – Я ныряю вниз, но как только мне удаётся нащупать наконечник, мольбы Себастьяна стихают. Мэва стоит рядом с ним, положив руку ему на плечо. В страхе перед тем, что я могу там обнаружить, я заглядываю к нему в голову. Вцепившись в наконечник, я направляю свою магию к моему другу, который теперь смотрит на меня пустым взглядом. «Привет, Симона», – раздаётся голос Мэвы в голове Себастьяна. Тихонько вскрикнув, я быстро кладу наконечник в карман. Нельзя, чтобы меня поймали. Я должна сбежать отсюда и привести подмогу. Почти все друзья, которые у меня когда-либо были, сейчас находятся в этой пещере, во власти контролёра. И я только что стала их единственной надеждой на спасение.