Часть 2 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Если будешь пить таблетки, сначала прочитай, что написано на упаковке.
Стараясь не шуметь, Эллис взял со столика ключи Пегги, но на улицу выходить не стал, а поднялся на второй этаж. Зашел в спальню, запер за собой дверь. Сердце стучало как сумасшедшее, и Эллис боялся, что Пегги его услышит. Но первый шаг был сделан. Все происходило на самом деле.
«Господи, я и вправду собираюсь идти до конца…»
Эллис бесшумно пробрался к шкафу, натянул пальто и принялся копаться в вещах. Левая половина гардероба безраздельно принадлежала Пегги. На полу громоздились картонные и пластиковые контейнеры со старыми туфлями, свадебными фотографиями и прочей дребеденью. Эллис осторожно разобрал башню из обувных коробок и вытащил на свет шкатулку для драгоценностей — ее-то он и искал. Шкатулка оказалась заперта. Ключ Пегги хранила в общей связке вместе с открывалкой, складной пилочкой для ногтей, монетницей, свистком, карманным фонариком, ламинированной фотографией Айсли, серебряной медалькой с изображением то ли верблюда, то ли ламы, еще одной медалькой, на которой был нарисован футбольный мяч, и большой пластиковой табличкой с надписью «ПЕГГИ». И что самое смешное, ключи для автомобиля в этой связке отроду не водились: у «ниссана» была электронная система отпирания дверей, а двигатель заводился нажатием кнопки.
Шкатулка открывалась на манер кассового аппарата: сначала откидывалась крышка, потом рядами выдвигались внутренние ящички, доверху набитые памятными вещицами. На глаза Эллису попалась открытка — Айсли нарисовал ее на день матери, когда ему было примерно лет шесть. Просто сложенный пополам листок картона и слово «МАМА», выведенное цветными мелками. Еще там лежала стопка писем, несколько фотографий Айсли, билеты на спектакль «Парковка запрещена» — Эллис его не помнил — и стихи, которые Пегги писала еще до того, как они поженились. В те времена она училась играть на гитаре и хотела стать знаменитой певицей, как Кэрол Кинг.
Кроме всего прочего, в шкатулке хранились украшения. Старые клипсы и новые сережки: висюльки, длинные, как елочные гирлянды, и крошечные гвоздики. Пара ниток жемчуга, медальон из слоновой кости, россыпь колечек. В основном бижутерия, но была здесь и парочка драгоценностей.
Кольца, помолвочное и обручальное, тоже лежали в шкатулке, однако он не собирался их трогать. Эллису были нужны только серьги с бриллиантами, доставшиеся ему в наследство от бабушки. Украшения обычно валялись на самом дне, погребенные под слоями безделушек.
С первого этажа донеслись шаги: Пегги пересекла гостиную и подошла к лестнице. Эллис застыл на месте.
Представил, как жена поднимается наверх и дергает ручку двери.
«Зачем ты заперся? Эллис, что ты там делаешь?»
И что он ответит?
«Зачем ты взял мои ключи?»
Он прислушивался, боясь пошевелиться. Пегги остановилась.
«Она что, просто стоит столбом посреди коридора? Да чтоб тебя!»
Эллис, не глядя, влез в шкатулку, схватил все, что попалось под руку, и запихнул в карман. Потом стал на ощупь искать сережки.
Когда на лестнице раздались шаги, он торопливо сгреб все украшения без разбору. Закрыл шкаф и кинулся к двери. Эллис успел отпереть замок за мгновение до того, как жена повернула ручку.
— Ой, ты еще тут? — спросила Пегги.
Он улыбнулся.
— Уже ухожу.
С оглушительно бьющимся сердцем Эллис спустился по лестнице, бережно положил связку ключей на столик в прихожей и вышел из дома. На крыльце он остановился, чтобы ощупать свою добычу. Вздохнул. Кажется, он нечаянно прихватил вместе с бабушкиными бриллиантами кольца Пегги. Надо будет оставить их на кухне, вернувшись из бара, хотя Пегги уже все равно. Она носила эти кольца восемнадцать лет подряд, а потом убрала в шкаф и примерно в то же время начала посещать семинары для агентов по недвижимости. В какой-то статье она вычитала, что женщина-риелтор без обручального кольца может добиться более высоких результатов по сравнению с теми, кто их носит, независимо от семейного положения. Эллис не стал спорить и возмущаться. Настоящая причина была прекрасно ему известна. Жена спрятала кольца и с головой нырнула в карьеру, после того как Айсли повесился в гараже на одном из отцовских ремней…
* * *
Неприметный бар «Брэди» ютился между видеопрокатом и китайским ресторанчиком на Эйт-Майл-роуд. В отличие от прочих заведений в округе, у этого здания не было решеток на окнах. Впрочем, окон у «Брэди» тоже не было. Кирпичную стену украшала только белая стальная дверь на тугой пружине.
Эллис остановился перед баром и закашлялся. В холодную погоду ему всегда становилось хуже; впрочем, настоящая зима еще не наступила. Ноябрь в Детройте был лишь прелюдией к шести месяцам ледяного уныния, но с Великих озер уже подули влажные ветры. Легкие Эллиса плохо реагировали на перемену погоды. В последнее время они плохо реагировали на все подряд, разрывая грудь приступами мучительного кашля. Он подождал, пока хрипы утихнут, и зашел внутрь.
Интерьер «Брэди» соответствовал его суровому фасаду: никаких изысков, только ароматы жареной пищи и запах сигаретного дыма — совершенно неистребимый, хотя запрет на курение вступил в силу много лет назад. Липкий пол, шаткие столики, по телевизору крутят футбол, а из колонок доносятся песни старого доброго Джонни Кэша. Единственным источником света был стоящий в углу телевизор и несколько старомодных плафонов на потолке, от которых разбегались мрачные подрагивающие тени.
За барной стойкой сидел Уоррен Экард. Тяжело облокотившись на столешницу, он смотрел футбол, потягивал «Будвайзер» и качал ногой в такт «Блюзу Фолсомской тюрьмы». На нем красовалась футболка с надписью: «Я ЛЮБЛЮ СВОЮ СТРАНУ, НО НЕНАВИЖУ ПРАВИТЕЛЬСТВО». Размер «XXL» уже стал ему тесноват, и над поясом джинсов виднелся рыхлый бледный живот. Слава богу, Уоррен не давал штанам сползти слишком низко.
— Дружище! — Эллис хлопнул его по спине и сел рядом.
— Ну и ну! — Уоррен обернулся с нарочитым удивлением. — Смотри-ка, кто к нам пожаловал! Сам мистер Роджерс. Славный денек выдался. Как дела, приятель?
Эллис пожал протянутую руку. Его ладонь почти целиком утонула в огромной лапище Уоррена, на которой не хватало двух пальцев — мизинца и безымянного. После несчастного случая прошел уже не один десяток лет, но Эллис каждый раз обращал внимание на это увечье.
— А кто сегодня за барной стойкой? — спросил он, пытаясь привлечь внимание бармена — молодого паренька в черной футболке, с зубочисткой во рту.
— Фредди, — ответил Уоррен. — Итальянец. Так что не шути про макаронников, а то этот красавчик быстро отправит нас на корм рыбам.
— А куда делся Марти?
Уоррен пожал плечами.
— Выходной, наверное. Или увольнение. Кто ж его знает-то?
— Фредди! — крикнул Эллис. Бармен стоял, расслабленно откинувшись назад, и лениво ковырял во рту зубочисткой. — Можно мне «Будвайзер»?
Парень кивнул и ловко вскрыл коричневую бутылку с длинным, запотевшим от холода горлышком. Шлепнул перед Эллисом салфетку, поставил на нее пиво и снова взялся за зубочистку.
— Сегодня играют «Лайонс»? — поинтересовался Эллис, стягивая пальто.
— Против «Редскинс», — ответил Уоррен. — Наших по стенке размажут.
— Вот так ты поддерживаешь свою команду?
— У них все равно нет ни одного нормального игрока. — Он допил свое пиво и звонко опустил бутылку на стол. Заметив это, Фредди сразу достал еще одну.
— Предложи им свою кандидатуру, когда ребеночек родится. Ты на каком месяце? Восьмом или девятом?
— Какой ты смешной, живот надорвешь. Сам ведь знаешь… — ответил Уоррен, старательно изображая Марлона Брандо. Правда, вместо молодого боксера из фильма «В порту» у него получился изможденный Вито Корлеоне. — Я мог бы стать достойным противником.
— Эх, если бы да кабы! К слову сказать… — Эллис вытащил из внутреннего кармана пачку листов, скрепленных степлером. Измятые страницы были покрыты кофейными пятнами и торопливыми заметками на полях. Мелкий текст шел в две колонки — в основном, уравнения.
— А это что? — спросил Уоррен. — Совсем заработался… В бар уже тащишь?
— Нет, это личное. Уже много лет занимаюсь одним проектом — что-то вроде хобби. Слыхал про теорию относительности и черные дыры?
— Я что, похож на Стивена Хокинга?
Эллис улыбнулся:
— Иногда. Когда сидишь попрямее и говоришь поотчетливей.
Уоррен разразился притворным хохотом.
— Да ты сегодня в ударе, дружище! — Обернувшись к Фредди, он добавил: — Слышал, как мистер Роджерс пошутил? Чисто Мо Ховард.
Фредди обслуживал трех женщин на противоположном конце барной стойки — две бутылки «Миллер Лайт» и один «Мичелоб». Он с удивлением обернулся к Уоррену:
— Кто?
— Ну как же, три юмориста!
Но Фредди только покачал головой.
— Парень, ты что, с луны свалился? Ларри, Кёрли и Мо. Лучшие комики нашего времени.
— Это в каком веке было? — уточнил Фредди с улыбочкой — наглой, но не лишенной очарования.
— Ладно, проехали…
На лице Уоррена явственно читалось: «Ох, ну и молодежь нынче пошла». Эллис забавлялся от души: они познакомились еще в те времена, когда сами были молодежью.
Уоррен пролистал его заметки и покачал головой, как полицейский на месте особо жестокого преступления.
— Неужели тебе это интересно?
— Ты смотришь футбол, — откликнулся Эллис. — А я занимаюсь квантовой физикой…
— Футбол — это весело.
— Физика тоже.
Уоррен махнул в сторону телевизора, где как раз показывали огромный стадион Федэкс-филд в Мэриленде.
— Там на трибунах сидит больше восьмидесяти пяти тысяч болельщиков, и еще сто миллионов каждый год смотрят финальный матч по телику. Вот это я понимаю — всеобщий интерес!
— Когда Нил Армстронг делал первые шаги на Луне, за ним наблюдали пятьсот миллионов человек. Как считаешь, им было интересно?
Уоррен нахмурился и присосался к бутылке.
— Так что у тебя с бумажками? По делу показываешь или просто так выпендриваешься?