Эллис отдалился от Бога, как от Пегги. И все же, мчась на гребне электрической волны сквозь массу двух сотен солнц и искаженную реальность, он снова решил с ним поговорить. Наверное, Господу частенько приходилось выслушивать пьяные ночные откровения: «Твою ж мать! Боже, помоги мне. Я влип по самые уши, все летит к чертям собачьим. Прости, что выругался… Черт, вот опять!» Странно, но ему до сих пор не приходило в голову помолиться о спасении собственной жизни, хотя смертельный приговор врачей должен был этому поспособствовать. Но вместо церкви Эллис пошел в бар к Уоррену. Решил, что Бог и так в курсе последних событий. Паршивая у него работенка — каждый день получать слезливые жалобы от человечества. И все, как один, не хотят умирать или молятся за жизни любимых людей, как будто не знают правил игры… Сама мысль о таком нытье была Эллису омерзительна, но страх победил гордость. Его охватил ужас. Все, что у него осталось, — вера в Бога! И в первый раз за много лет он начал молиться… Сначала вернулся звук. Гудение, которое постепенно переросло в пронзительный, режущий уши звон. Эллис намертво вцепился в велюровую обивку, втянул воздух сквозь зубы и крепко зажмурился. Наконец раздался оглушительный грохот, словно раскат грома. Последний рывок. Потом — тишина. Тряска тоже прекратилась. Эллис сидел в усталом оцепенении — точно такое же чувство он испытывал, проведя много часов за рулем. Непонятно было, чего ожидать: апокалипсический пейзаж и руины, мегаполис с заоблачными башнями, яркими огнями и летающими автомобилями или жемчужные врата со святым Петром, который пожмет ему руку и скажет назидательно: «Да уж, сынок… рановато ты к нам пожаловал». Но вместо этого Эллис увидел совершенно иную картину. И удивился, хотя тут не было ничего удивительного. Его по-прежнему окружали ящики для бутылок. Впрочем, если бы их не оказалось на месте, он был бы трупом. Выглядели ящики немного странно и размыто, как стены гаража перед последней ослепительной вспышкой. На мгновение Эллис решил, будто время все еще продолжает искажаться, но тут же понял, что это просто расплавилась пластмасса. Ящики намертво слиплись друг с другом, осели и накренились. От них шел дымок. Пахло, как на уроке химии во время лабораторной. Но за пределами пластиковых стен все изменилось. Гараж исчез. Эллис очутился на улице. Легкий ветер быстро разогнал дым, вокруг раздавался тихий шорох листвы. Путешествие закончилось. Он добился своего, хотя еще не знал, куда его забросила судьба. Эллис отстегнул ремень и толкнул ящики. Они слиплись в сплошную стену, пришлось пнуть их посильнее. Выбравшись наружу, Эллис сразу почувствовал, что во фланелевой рубашке, джинсах и свитере здесь будет жарковато. Эллису не доводилось бывать в вековом лесу, только в молодых березовых и кленовых рощицах. В школе им рассказывали, что все леса в Мичигане — да и не только там — вырубили еще в девятнадцатом веке. Древесина считалась ценным товаром наравне с кукурузой и домашним скотом, поэтому мало кто в Америке видел лес за пределами национальных парков. Однажды отец взял его с собой в поход. Они разбили лагерь к северу от Грейлинга, и вот там-то Эллис повидал настоящий лес: бесконечные ряды сосен, торжественно возвышавшихся над папоротниковыми зарослями. Эллису казалось, что этим деревьям, будто сошедшим со страниц детской сказки, нет ни конца, ни края, и он боялся среди них заблудиться. А ведь сосны были не так уж высоки и росли аккуратными рядами. Леса северного Мичигана оказались жалкой порослью в сравнении с теми исполинами, которые окружали его теперь. Глядя на могучие стволы, которые устремлялись ввысь и скрывались в темной густой листве, как небоскребы в облаках, Эллис чувствовал себя ничтожной букашкой. Гиганты задумчиво восседали на узловатых извилистых корнях — и каждый корень был размером с «фольксваген». Между деревьями оставалось много свободного места, а жидкий подлесок состоял, в основном, из мха и папоротников. Эллис со своей машиной времени материализовался на свободном пятачке. Двадцать футов влево — и тогда он бы воссоединился с природой в самом что ни на есть прямом смысле. Предполагалось, что алгоритм перемещения отрегулирует целевые координаты, чтобы избежать физических препятствий, но система GPS легко могла дать сбой: однажды автомобильный навигатор привел Эллиса к озеру вместо заправочной станции. В любом случае, будь то верные расчеты или обыкновенное везение, результат не мог не радовать. В воздухе висел влажный туман, бледный свет луны не мог пробиться сквозь густые клубы и охватывал их мягким мерцанием. Землю покрывал мох, укутывая валуны и упавшие деревья бархатным одеялом. Лианы свешивались с ветвей, палая листва заполняла расселины, плющ карабкался по стволам. Вдалеке, перебивая стрекот сверчков, раздавались крики и писк каких-то неизвестных Эллису птиц. «Как Люк Скайуокер на Дагобе», — подумал он. Некоторое время Эллис просто всматривался в туман и дышал густой влагой. «Что произошло? В чем я напортачил? Неужели вернулся в прошлое, к динозаврам?» Окружавший Эллиса пейзаж напоминал диорамы в музее естественной истории; там часто изображали нападение тираннозавра на травоядного трицератопса. Влажно и жарко, как в тропическом лесу — или в июльском Детройте. «Мне вообще удалось переместиться?» В расчеты могла закрасться ошибка. Теоретически Эллис мог оказаться где угодно, даже на другой планете, но вероятность такого исхода была невелика. И раз уж он не очутился посреди бескрайней космической пустоты, значит, эксперимент прошел успешно. Как говорится, приземление считается удачным, если ты ушел с места посадки на своих двоих. Если Эллис материализовался на том же месте, где раньше стоял гараж, тогда возникал другой вопрос: сколько времени прошло? Гофман писал, что назад перемещаться нельзя. То есть это будущее — но насколько далекое? Неужели за двести лет весь Детройт порос лесом? Эллис прислонился к стене из ящиков; пластик еще не остыл. В голову пришла старая песня Загера и Эванса: «Ох, не знаю, а будет ли жив человек в 9595 году?» Возможно, случилась какая-то ужасная катастрофа, и он остался один, совсем один — последний человек на планете… Эллис нервно рассмеялся от абсурдности происходящего. Потом закашлялся. Шуметь в незнакомом месте не хотелось — вдруг привлечешь внимание местных обитателей? Но Эллис не смог сдержаться и зашелся в долгом приступе кашля. Рядом что-то зашевелилось. Он напрягся. Громкий треск и шорох ветвей, глухой удар о землю, снова треск. Эллис задержал дыхание. Звуки отдалялись, затихая. Раздался слабый шорох, а потом, сколько Эллис ни вслушивался, больше не удавалось ничего различить. Наверное, какой-нибудь зверь. Горло саднило от кашля, и он сплюнул, почувствовав привкус крови. «Что же мне делать?» Будь у него возможность, Эллис бы отправился назад. От будущего он ожидал совсем другого. Предполагалось, что там должны появиться новые технологии. Летающие автомобили, движущиеся тротуары, реактивные ранцы и полеты к лунам Сатурна. Он надеялся именно на такой поворот событий, хотя и не исключал того, что машина времени приземлится посреди пост-апокалипсического хаоса, где носятся банды кровожадных байкеров с ирокезами. Тоже не самая лучшая перспектива, но, по крайней мере, вполне предсказуемая. — Успокойся, — пробормотал он себе под нос. Звук собственного голоса слегка разогнал панику. «Еще ничего непонятно. Нельзя судить обо всей планете по одному месту». Эллис подождал несколько минут, прислушиваясь: только стрекот сверчков и далекие птичьи вскрики. Надо отправляться в путь. Он ведь захватил с собой все необходимое, просто представлял это путешествие немного иначе. Думал, что будет шагать вдоль суперскоростного шоссе, уворачиваясь от летящих по воздуху машин, а не прорубать дорогу в первозданных джунглях, как Индиана Джонс. Он снова подошел к машине времени, чтобы отстегнуть крепления с переносного холодильника и прочих походных принадлежностей. Эллис захватил с собой два рюкзака, но сейчас выбрал тот, который был поменьше размером — вроде школьного. Спальный мешок и палатку трогать не стал, пусть остаются здесь, в лагере. Он собирался путешествовать налегке. В нагрудный карман положил маленький блокнот с ручкой, а компас — в карман брюк. В рюкзак бросил пригоршню энергетических батончиков, две банки мясных консервов, спички и новенький дождевик в пластиковой упаковке. Сверху сложил несколько пачек ореховых «M&M’s», фильтр для воды, пальто и аптечку. Подумал, не взять ли с собой счетчик Гейгера, купленный в интернет-магазине, но потом решил, что не стоит — при высоком уровне радиации не бывает такой буйной растительности. Вместо счетчика Эллис захватил солнцезащитный крем и аспирин. Повесил на шею флягу, убрал за пояс охотничий нож и достал оружие. У него был с собой пистолет. В магазине Эллис узнал, что пистолет — это вовсе не второе название для револьвера. Различия были настолько очевидными, что он почувствовал себя идиотом. Пистолет M1911, как пояснил лысеющий продавец за прилавком, был классической полуавтоматической моделью со спусковым механизмом одинарного действия, разработанной Джоном Браунингом. Продавец соловьем разливался об истории пистолета, его весе и надежности. Но Эллиса подкупило другое: никелированная модель сорок пятого калибра точь-в-точь походила на то оружие, из которого в кино стреляли шпионы и военные. Вставят магазин и палят без перезарядки, хотя ни в один пистолет не может поместиться столько патронов. Эллис стрелял пару раз в тренировочном зале, где ему выдали очки и огромные защитные наушники. Оказалось, что это совсем не так уж страшно, а вполне весело. Он купил поясную кобуру, в которую и вложил пистолет, дважды перепроверив предохранитель. Не хотелось отстрелить себе ногу — до службы спасения здесь не дозвонишься. Повесив пистолет на пояс, Эллис сразу почувствовал себя увереннее. Превратился из букашки в человека. Он стянул свитер и надел на плечи рюкзак, примеряясь к весу. Что ж, неплохо — хотя после нескольких часов ходьбы он наверняка начнет думать иначе. Эллис не знал, куда лучше направиться. Вверх или вниз по склону? С высокой точки должен открыться неплохой обзор, но в темноте он вряд ли что-нибудь разглядит в лесной чаще. А если учесть, что его физическая подготовка сильно недотягивает до уровня олимпийского легкоатлета, то лучше все-таки спуститься вниз. Включив фонарик, Эллис огляделся по сторонам, но толку от этого было мало. Одинокий луч фонаря вяз в тумане и превращал весь окружающий мир в сцену из какого-то ужастика — лучше уж выключить, чтобы сэкономить батарейки. Эллис посмотрел на компас и сделал пометку в блокноте, а потом отправился в путь. Каждые пять метров он оставлял зарубки на коре, помечая дорогу. В глубине маленькой долины рос точно такой же лес, разве что листьев и мха было побольше. Но через некоторое время Эллис услышал плеск воды, а потом увидел ручей. Хороший знак, решил он. Первопроходцы всегда старались держаться поближе к рекам. Он снова взглянул на компас, пометил направление в блокноте и зашагал вниз по течению. Ручей вывел его к поляне, где густые кроны деревьев наконец расступались, открывая небо и звезды. Даже в тумане Эллис мог разглядеть поразительно яркие огни и бледную дымку Млечного Пути. Раньше он видел такое только в планетарии и теперь стоял, завороженно уставившись на небо. У него на глазах пролетела падающая звезда. Едва заметная искорка, но у Эллиса на губах все равно расплылась улыбка. «Остался один посреди мертвого мира, но от звездочки все равно радостно». Мысль принесла Эллису неожиданное облегчение. Всю жизнь он прожил в маленьком городке, как бедолага Джордж Бейли из фильма «Эта прекрасная жизнь», не переставая мечтать о приключениях. И вот теперь очутился там, где еще не ступала нога человека. И пусть скоро все закончится — он умрет от голода, от какого-нибудь лесного паразита или, в конце концов, от своей болезни. Это не имело значения. Несмотря ни на что, он чувствовал себя замечательно — лучше, чем за всю свою жизнь. Эллису удалось добиться невозможного, ему удалось совершить чудо: он был жив и совершенно, безгранично свободен! * * * Рассвет застал Эллиса врасплох. Вот ведь странно! Любая ночь имеет свойство заканчиваться, а он все равно этого не ожидал. Успел вообразить, что находится в каком-то ином далеком мире, где действуют другие законы, и попросту забыл о солнце. Когда оно наконец поднялось над горизонтом, Эллис застыл на месте, широко улыбаясь. Деревья казались ему непривычными, мшистая земля — чужеродной, но солнце было старым добрым приятелем и ничем не отличалось от того светила, которое он видел в последний раз. Эллис вышел к широкой поляне, там в реку впадал еще один приток. Мир, напоминавший мрачные сказки братьев Гримм, с первыми лучами рассвета превратился в акварельную иллюстрацию к «Винни Пуху». Туман, не дававший Эллису покоя, спрятался в низинах, и солнце окутало пасторальный пейзаж безмятежностью. На зеленой траве, усыпанной желтыми цветами, поблескивала роса, а сверху распахнулось голубое небо, по которому сновали стайки птиц, быстро заглушившие ночных сверчков. Отыскав упавшее дерево, Эллис присел посмотреть на это представление. Понял, что проголодался, и вскрыл пакет «M&M’s» с арахисом. Покрытые глазурью конфеты были его любимым лакомством — и единственной роскошью, которую он позволял себе в голодные студенческие годы, когда приходилось растягивать каждый доллар. Чуть ниже по склону, вдоль берега реки, еще лежал туман. Из него вынырнули три оленя. Через некоторое время мимо неторопливо пробежала лисица, а в зарослях вереска у самой кромки леса мелькнул еще какой-то зверек, которого Эллис не успел как следует разглядеть. Но, несмотря на птиц, оленей и шмелей, вокруг стояла удивительная тишина. В надежных стенах родного дома, даже глубокой ночью, Эллис всегда слышал какие-то посторонние звуки: шум грузовиков, гудки, сирены. На его памяти тише всего было в том самом лесу возле Грейлинга — пугающее безмолвие серых теней, которое иногда можно ощутить в сосновом бору, где земля густо усыпана коричневатыми иглами. И все равно, даже тогда он знал, что находится где-то недалеко от шоссе. Поблизости всегда можно было отыскать асфальтовую двухполоску, на которой рано или поздно показалась бы какая-нибудь машина. Но теперь, грызя «M&M’s», Эллис разглядывал пологий склон, простиравшийся на несколько десятков миль вперед. И на всем этом открытом просторе не мог найти ни следа человеческого присутствия. Кажется, он остался единственным хозяином планеты. Отхлебнув воды из фляги, Эллис испытал сиюминутный прилив гордости: единоличный победитель, и весь мир по умолчанию принадлежит ему! Александр Великий, Наполеон, Гитлер и целая вереница разнообразных императоров всю жизнь добивались именно этого, а Эллису даже усилий прикладывать не пришлось. — Я король вселенной, мама! — произнес он. Но никто его не услышал. Невидимая победа… На смену самоуверенности пришли мысли о том, что он — всего лишь очередная зверюшка в гонке на выживание. Эх, если бы не возраст, если б не эта болезнь, если б не одиночество… Эллис никогда не сталкивался с такой трудной задачей. Да и немногие сталкивались с чем-то подобным. Возможно, ему даже понравится — хотя бы поначалу. Зима обещала быть кошмарной. Придется соорудить хижину и ютиться в ней долгие месяцы, дрожа от холода; а из съестного — только орехи и кора, как у поселенцев в потерянной колонии на острове Роанок. Эллис порадовался, что захватил с собой фланелевую рубашку и свитер. Но поселенцы в колониях умели выживать. «Получится ли у меня построить хижину в одиночку?» — подумал он, а потом посмотрел на исполинские стволы и понял, что от стального топорика не будет никакого прока. Эллис понятия не имел, какой месяц стоял на дворе. Лето, сомнений нет — но июнь, июль или август? Сколько еще осталось? Лучше сразу отыскать естественное укрытие вроде пещеры, иначе придется строить навес из веток, чтобы прикрыть палатку. Пожалуй, это ему по силам. А еще надо позаботиться о пропитании. Вокруг бродили разнообразные животные, и ему наверняка удастся кого-нибудь подстрелить, но запас патронов совсем небольшой. Нужно искать долговременное решение. Если смастерить копье, можно наловить рыбы. С сетью было бы проще, однако про нее Эллис совершенно забыл. Может, попробовать сплести вручную? Он чувствовал себя домашним псом, внезапно выпущенным на волю… Эллис разглядывал долину. Красота. Пологие живописные холмы, река, в которую впадал широкий ручей… Внезапно он прищурился. Сквозь туман проступали какие-то смутные очертания. Резкие прямые углы выбивались из общего пейзажа — в природе такое встречается редко. Присмотревшись, Эллис заметил и другие прямоугольные силуэты. Дома… Среди деревьев виднелись крыши! Там, внизу, притаилась маленькая деревенька. Сердце ускорило ход — может быть, он все-таки не один? Снова глотнув воды, Эллис забросил рюкзак на спину. Мышцы ныли, голова слегка кружилась — возраст и болезнь, чтоб им провалиться. Он постоял, выбирая дорогу. Если просто шагать вдоль берега, можно выйти к самой деревне. Надо только добраться до того места, где ручей впадает в реку. Эллис зашагал навстречу новой цели. С небес дружелюбно улыбалось солнце, а из-под ног выскочила парочка кроликов и припустила через поляну. Он успел пройти довольно приличное расстояние и спуститься по склону, как вдруг его осенило — Эллис понял, где находится. Если произошло только перемещение во времени, а не в пространстве, то сейчас он шагает на юг вдоль реки Руж, от самого верховья. Ближе к середине в Руж впадала другая река — значит, сейчас он где-то рядом с Дирборном… Эллис склонился над водой, глядя на искрящуюся солнечную рябь. Сквозь нее, словно через стекло, было видно, как над песчаным дном, кое-где покрытым мелкой галькой, сновали стайки крупных окуней и судаков. Когда деревня снова показалась на глаза, солнце было уже высоко. Эллис решил, что до нее оставалось не больше мили: он уже мог разглядеть кирпичную стену, окружавшую дома. Он ожидал увидеть футуристические строения из пластика, стекла и стали, огромные жилые купола — но снова разочаровался. Перед ним стояли старомодные двухэтажные здания колониальной эпохи. Не просто старомодные, а по-настоящему старые, будто со съемочной площадки какого-то исторического фильма. Выбравшись из низины, Эллис заметил возвышавшуюся над деревьями часовую башню. Она выглядела точь-в-точь как башня Индепенденс-холла в Филадельфии. Но Эллис находился не в Филадельфии, а в Мичигане. И точно знал, что в Дирборне расположен музей Генри Форда. В последний раз Эллис побывал там со школьной экскурсией в шестом классе. На крупнейший музейный комплекс США у них было всего несколько часов. В памяти осталось немногое: мастерская братьев Райт, исследовательская лаборатория Томаса Эдисона в Менло-парке, да еще то, что Энтони Данлап потерял его любимую игрушечную машинку и предложил на замену какую-то грошовую модель. Эллис отчетливо помнил автостоянку с подъездной дорогой, но их нигде не было. Он плохо знал местность, однако не сомневался, что Мичиган-авеню должна находиться где-то поблизости. Странные дела! Крупная шестиполосная магистраль исчезла без следа, а деревянные дома Гринфилд-Виллидж, построенные в самом начале девятнадцатого века, стояли целехоньки… И все-таки Эллис обрадовался. По крайней мере, свои последние дни он проведет не под открытым небом. Кирпичная стена, опоясывавшая музей, выглядела внушительно, и Эллис отправился искать ворота. Было жарко, но взмокнуть он не успел. Ноги гудели от усталости, рюкзак оттягивал плечи, голова раскалывалась. Голод его совсем не тревожил. Обычно Эллис ел очень мало — правда, и марш-бросков на пять миль никогда не устраивал. Перемещение во времени сбило биологические часы, и теперь Эллиса мучительно клонило в сон. Если музей окажется заброшенным, можно будет отыскать уютный домик, снять наконец рюкзак и слегка вздремнуть… Он по-прежнему шагал вдоль стены, как вдруг — впервые после прощания с Уорреном — услышал человеческие голоса. Глава четвертая. Убивая время Голоса доносились с территории музея, но стена была слишком высокая — не перелезешь и не заглянешь на другую сторону. Эллис остановился, прислушался. И с радостью обнаружил, что говорили по-английски. Акцент был весьма странный, но слова звучали четко и на удивление понятно. Хотя прошло всего двести лет, Эллис думал, что разница окажется гораздо сильнее. В конце концов, на смену английскому запросто мог прийти испанский или даже китайский. — …если говорить прямо. — Мне все равно. — Тогда зачем мы здесь? Чего ты от меня хочешь? — Хочу показать тебе будущее.