За десять лет имя Сагертов стало нарицательным. В каждом крупном городе открылись школы имени Лианон Сагерт, там учили детей вне зависимости от благосостояния их родителей. При школах находились столовые, где учеников кормили бесплатно. А «Шоколадкины кормежки» имелись почти в каждом городе, хотя леди Сагерт и возражала против такого названия: открывать столовые для сирот стало модно, и у каждого такого заведения был свой род-меценат. Но люди помнили того, кто был первым, кто следовал не моде, а велению сердца. Лианон не сразу простили скандальный уход с бала — после праздничного салюта, в суматохе, все трое Сагертов исчезли, будто их и не было. Позднее, с фальшивым сочувствием, придворные эту выходку признали малозначительной — к герцогине имелись и другие претензии. Ведь леди Сагерт смогла родить лишь спустя два года после свадьбы. Правда, сразу двух очаровательных дочерей, которых, вот незадача, никому показывать не стремилась. Напрасно в столице ждали приема в честь пятилетия девочек — в герцогстве началась засуха. На шестой год — потоп. На седьмой — пожар. И только к десятилетию маленьких Илины и Эрии герцогство Сагерт перестало лихорадить. Злые языки поговаривали, что никаких катаклизмов не случалось, но кто ж рискнет сказать Кэлтигерну Сагерту, что он лжец? А герцогине? Простые люди за свою леди Шоколадку могут благородному и землей в глаз залепить, чисто случайно, конечно. Вот только небольшой прием в особняке Сагертов опять обошелся без детей — дочери поступили в школу при Военной академии (а в школе могли обучаться не только мальчики, но и девочки), и прерывать учебный процесс даже на один день леди Сагерт отказалась наотрез. Нечего прививать детям безалаберность. Сначала учеба, а все развлечения — потом. Напрасно сплетники и сплетницы надеялись встретить на приеме вторую «святую» пару — брата леди Сагерт и его супругу, поженившихся, по примеру герцога, в старом храме. Леди Селия была в третий раз беременна и предпочитала свежий воздух провинции. Ее супруг, как и всегда, беспрекословно следовал за ней, даже не пытаясь задержаться в столице. Он, к сожалению, унаследовал от отца страсть к играм, что жестко пресекалось прекрасной, но жутковатой в гневе леди Селией Дэрвогелл. — Мне кажется, они начали что-то подозревать, — со смешком сказал Кэлтигерн, целуя жену и наблюдая за танцующими парами. — За десять лет, думаешь? — рассмеялась Лианон. — Пусть идут к варгу, сначала палки мне в колеса вставляли, мол, незачем бедноту учить, незачем их кормить, а теперь… Эх. Бедные наши девочки, в семнадцать лет им придется посетить дворец. — Может, скажем, что у нас родовое гнездо развалилось? — Мы же не птицы, — засмеялась Лиа и теснее прижалась к мужу. — Хорошо девочкам и Ритару, сидят в тишине академии, учатся… В это же время взбешенный ректор писал письмо сиятельным родителям — детки, скооперировавшись, затопили и сожгли подвал одновременно. Точнее, сначала подожгли, а после пытались потушить. И только невероятное чутье академического чудовища — или, как его ласково звал хозяин, Уголька, — позволило вызволить бесенят Сагертов без потерь.