– Да если бы не мы, эта Пруденз никогда бы не раскрыла свою подлую сущность! У тебя не было доказательств, – горячо возразила Майя. – А так ты поймал ведьмачку на живца! То есть на меня. – Что бы я без тебя делал!.. – Кайл поцеловал Майю, не дав ей больше произнести ни слова. Увы, от важного дела их отвлекли – во входную дверь постучали. – У тебя постельный режим, – напомнил фейри, когда Майя попыталась встать с кровати, чтобы одним глазком посмотреть, кто там пришел. – Эх, жаль, Сыча Никодимыча нет, он бы и дверь открыл, и гостей в доме приветил, – буркнула Майя, а Кайл отправился вниз, к большому сожалению феи надев рубашку. – Да здесь я, здесь, Маюшка. Только что же мы вашему счастью мешать будем, – отозвался знакомый голос, и в спальню проник домовой. В нарядной пестрой рубахе, в широких полосатых штанах, заправленных в начищенные сапоги, он выглядел щеголем. Волосы были приглажены на косой пробор, а борода коротко острижена. – Сыч Никодимыч, родненький! – тихонько взвизгнула Майя и потянулась к домовому. Мужчина отвесил поклон и приблизился к постели. – Маюшка, светлая ты моя душа, – прослезился Сыч Никодимыч, усаживаясь на постель и беря фею за руку. – Да разве я тебя покину после того, что ты для нас всех сделала! Я и Карлуше твоему сказал: куды Маюшка, туды и я. Но мы пока выжидали, притаились. Нужно же вам вдвоем побыть. – Мы? – уточнила Майя. – Дык с Угольком, – пояснил домовой. Майя нахмурилась, пытаясь сообразить, кто из новых брауни или спрайтов к ним еще прибился. Но когда в комнату забежал угольно-призрачный пес и забрался на постель, лизнув в нос, она догадалась, о каком-таком Угольке говорит домовой. – А вы разве Уго видите? – удивилась Майя, гладя пса, который то принимал образ огромной призрачной гончей с красными угольками вместо глаз, то мохнатого добродушного псины с большими ушами и доверчивым взглядом. – Чего ж его не видеть-то? Хоть из сумрачных, а зверь хороший и ласки требует, – умилялся Сыч Никодимыч, глядя на Уго. – Мы, домовые, вообще многое видим и подмечаем. – А вы, случайно, не подметили, кто там к нам в гости зашел? – поинтересовалась Майя. – А как же, – огладил бороду Сыч Никодимыч и чинно поднялся с постели для доклада. – Подружки твои, феи пожаловали. Гостинчик принесли и цветы. Токмо енти кусты ужо ставить некуды. Домовой раздвинул шторы на окнах, явив взору Майи цветник, который расположился на террасе. – Енто от тера Леона, – указал он на ярко-красные цветы в корзине. – А ентот куст от бургомистра с супружницей, – проговорил он, ткнув пальцем в цветущее дерево с какими-то белесыми цветочками и круглыми мохнатыми плодами. – А енто дары от брауни… Сыч Никодимыч показал на круглый стол на изогнутых ножках с расшитой ярким узором скатеркой. – А еще кресла плетеные в гостиной стоят, занавесочки вот на окнах, салфеточки на комодах. Своими руками и от всей души, Маюшка, – пояснил домовой. – А цветочки они возле дома посадили, яркие, рыженькие, как ты сама. – Поблагодарите всех от меня, Сыч Никодимыч, – произнесла Майя, а в горле запершило. – Приятель-то ваш оказался жив? – Жив-здоров, рыжебородый! Это ж он крышкой-то ведьмачку накрыл, не выдержал, первым на помощь тебе бросился. Его сам королевский целитель, можно сказать, с того свету достал, а бургомистр на городском совете особо отметил, грамоткой наградил и ужо к себе в дом служить пригло́сил. Естественно, по моей рекомендации, – важно проговорил домовой. – Все брауни себе хозяев хороших нашли, а двое в академии осели. Пара семейная, Тутсены. Стрекозюлькам-то надо и на кухне помочь, и с уборкой, и мебелишку кое-какую сварганить… Домовой осекся, услышав шаги на лестнице, и самым натуральным образом испарился, шепнув: – Опосля поговорим, Маюшка, а то Карлуша осерчает, что я тебе отдыхать не даю. Уго тоже исчез, перед этим лизнув Майю в ладонь. А фея накрылась с головой одеялом и притаилась. Но ее самым наглым образом сгребли в охапку, из одеяла вытряхнули и зацеловали. – Моя фея! Моя эн-аэоли. – Кто это? – насторожилась Майя. – Избранница, – пояснил Кайл, а заметив, как фея напряглась, добавил: – Невеста. – Ну как я могу быть твоей невестой, если ты мне даже предложение толком не сделал! – возмутилась Майя. «И вообще я из другого мира», – хотела она добавить, но пока не стала. Кайла нужно к этому подготовить. Да и в конце концов, должны же у нее быть свои маленькие секреты?! – Ты кольцо на пальце видишь? – Кайларион схватил Майю за руку и поцеловал пальчики. – Вижу, но совершенно не помню, откуда оно взялось, – слукавила Майя. – Это родовой перстень, наследие самих эль-фатов, – не поддался на провокацию Кайл. Он-то как раз прекрасно помнил, как надел фее на палец брачное кольцо, а до этого все думал, как объясниться, как назвать своей. Но сейчас скупо добавил: – Кольцо передается только истинной избраннице, одной на всю жизнь. – Угу, но передал ты мне его как-то неправильно, Карлуша, – язвительно заметила Майя. – В темнице, впопыхах. А где признания? Где клятвы? Где буря чу… Майя не договорила, потому что Кайл закрыл ей рот очередным поцелуем. – Вот, – прошептал он, – вот мои признания. Остальное в торжественной обстановке, в доме моего отца, где находится храм первородных. – А он очень страшный? – спросила Майя. – Отец, не храм. Добрый и милый, как и ты? Кайл кивнул в ответ, отвел взгляд и подавил усмешку. Говорить о том, что его отец – грозный правитель Благого двора, пока не стоит. Зачем пугать Майю раньше времени. Да и должна же у него быть от невесты небольшая тайна. * * * Этот день выдался в Дарквуде теплым и солнечным, самое время для отдыха на природе. Майя с подругами уютно устроилась на валуне, что стоял в центре поляны, рядом присела миз Мэбс, которую пригласил древесный дух, на ветках расселись пикси и спрайты, из скворечников и деревянных домишек, развешенных домовым тут и там, выглядывали лесные обитатели. Да и сам Сыч Никодимыч был поблизости, он устроился на пеньке и с увлечением что-то вырезал из полена. Кайларион отправился в столицу, взяв обещания с невесты в новые истории не влипать и одной никуда не ходить. Майя обещание не нарушила и проводила время в компании друзей, вспоминая незабываемую битву с ведьмачками и нечистью. Неподалеку в водопаде плескалась озерная фея, то и дело напоминая о своем фееричном участии в сражении. – Как я эти головешки одним трезубцем уложила, а? – крикнула она. – А как мы этих хвостатых на клочки порвали?! – вторила ей баском Фло, а ее ухажер Кореандр смотрел на маленькую воительницу с восхищением. – Ох, ну и пришлось мне вначале попотеть, – крякнул в бороду Сыч Никодимыч. – Благо сковороду с собой прихватил, прочную, чугунную… Краунд уже в третий раз просил поведать ему сказ о великом сражении на Ведьмачьих болотах, и каждый раз история обрастала все новыми и новыми подробностями. – Нужно было сразу меня на помощь звать, – проворчал древесный дух. – Самому-то мне в те заколдованные места ходу нет, но я бы больше лесных обитателей на подмогу прислал. – Простите меня, но уж очень самим хотелось фейский камень отыскать, – оправдывалась Майя. – А то чувствую себя неудачницей, все вас о помощи прошу. Но и вы все загадками говорите. – Говорил и сейчас повторю: дальше своего носа ты, маленькая фея, не видишь. А камень силы у тебя под ногами лежит. – Да под какими же ногами? – возмутилась Майя, глядя себе под ноги. Нет, ну не хочет он говорить, так и нечего запутывать. – Здесь только трава и мох! – И… – выгнул древесную бровь Краунд. – И валун, – буркнула Майя и покосилась на камень, на котором сидела. Феи тоже обратили взор на невзрачный камень, а он вдруг замерцал, словно отвечая на невысказанный вопрос. – Так это… – Майя захлопала глазами, не веря, что разгадка все это время действительно была у нее под ногами. Вот и прав оказался Краунд: дальше своего носа она не видела! Феи спрыгнули с камня и принялись обходить его, внимательно рассматривая, а миз Мэбс охнула: – Вот он где спрятался! А я все бродила-бродила, искала-искала. А ты меня, древесный, тропками от этого места уводил. – Уводил, – честно признался Краунд, – потому что пятилистник должны пробудить потомки пяти эль-фатов. Юные, светлые, бесхитростные, которые верят в добро и любовь. Опыт, конечно, тоже пригодится. И дружба. Когда вы все вместе за руки возьметесь, сердца свои откроете, к лесу с добром придете, то и лес вам добром ответит. Даст защиту и укроет от врагов. А вы… – Краунд недовольно прошамкал древесными губами, – шастаете по Ведьмачьим болотам, суетитесь, все куда-то бежите. Разве это дело? Феи слушали, затаив дыхание. Они уже встали вокруг камня и взялись за руки, пробуждая магию и открывая сердца для чуда. Мох заискрился и исчез, являя взорам каменный пятилистник. Майя заметила, что окаменевший цветок похож на ромашку, в центре сердцевинка темная, а лепесточки светлые, и они мерцают, светятся. Она невольно потянулась к одному из лепестков, и он вдруг вспыхнул. Аделин последовала примеру подруги и приложила ладонь к другому лепестку, и тот тоже засиял. Остальные феи повторили ритуал, и вскоре все лепесточки ярко переливались на солнце. Феи направили весь свой свет, всю магию на артефакт, но, кроме сияния, ответной силы не почувствовали. Они недоуменно переглянулись, а затем Майя робко позвала: – Миз Мэбс, вы не могли бы нам помочь? – С удовольствием, – отозвалась директриса и прикоснулась к камню. Сердцевина засияла, воздух вокруг камня заискрился, но это была не вся сила, что хранил цветок. – Малышки, помогайте нам! – обратилась к пикси Аделин. – Мы? – смутились те, а затем радостно бросились к камню, потянув за собой и спрайтов. И коснулись маленькими ладошками разных лепестков. Цветок засиял ярче, и к друзьям потекла магическая сила, но слабая, словно подул легкий ветерок в жаркий день. – Мелюзина, и ты нам помоги, – крикнула Вайолет озерной фее. – А? Что? Я? – встрепенулась та. – Я всегда готова! Она выбралась из ручья и плавно заскользила по траве, словно змея. А затем встала рядом с Вайолет и положила зеленую ладонь рядом со светлой ладошкой лесной феи.