— Ты же любишь публику. Думаю, ты получишь больше удовольствия, если мы сделаем это прямо здесь. Давай заставим машину качаться и затуманим окна, как в «Титанике». Он прижимается ко мне бедрами, и я чувствую его эрекцию. Мое дыхание с шипением прорывается между губ. Он опускает голову еще немного ниже, приближаясь, чтобы поцеловать меня. — Эй. Ну же, разве этого еще не достаточно? Это немного устарело, и я не собираюсь смотреть, как ты целуешься с моей сестрой. Лукас замирает, когда подходит Алек. Картер хмурится и отходит от машины. Меня охватывает озноб, когда Лукас отстраняется от меня, оставляя внутри холод и пустоту. Алек работает челюстью, скользя взглядом между всеми нами тремя, и проходит мимо Картера, чтобы отпереть машину. — Пойдем, Джемма. Алек запрыгивает в машину со стороны водителя. Я сглатываю замешательство и чувство вины, избегая взгляда Лукаса, когда сажусь в машину. — Увидимся завтра, милая, — обещает Лукас. Я захлопываю дверь и нажимаю на кнопку замка, когда Алек дает задний ход и уезжает. В машине повисает неловкая тишина, пока Алек преодолевает холмы по дороге домой. Наконец, оно становится слишком долгим, и я пытаюсь его нарушить. — Сегодня нет тренировки? Алек вцепился в руль так сильно, что кожа натянулась на костяшках пальцев. — День игры, — ворчит он. — Мне нужно забежать домой, чтобы занести вещи, а потом я возвращаюсь. — Ой. — Я не очень-то слежу за его расписанием. В моей груди эхом отзывается боль от того, что мой брат так недосягаем, когда он прямо там, через машину. — Спасибо, что... вернулся. С Лукасом и Картером. Алек дергает плечом. Его лицо сердито щиплет, но я не знаю, кому это предназначается — мне, Лукасу или ему самому. В последний раз, когда Алек застал меня в подобном компрометирующем положении, его лучший друг был на мне сверху, и мы все были пьяны на вечеринке. Он выслушал историю Мэтта, а не мою, но, по крайней мере, он вытащил меня оттуда. Я думала, что эта ночь пройдет совсем по-другому. Мы с Мэттом не целовались, но неделями флиртовали и держались за руки. Я думала, что он скоро станет моим парнем. Я так ошибалась. Я была нужна ему не для этого. У меня сжалось горло, когда я сглотнула и уставилась в окно на проплывающие мимо сосны. — Почему ты остановил их? — Я должна знать и скручиваю руки на коленях. — Тебе не нужно заступаться за меня перед своими друзьями. Алек ударяет кулаком по рулю, и я подпрыгиваю. — Черт возьми, Джемма. — Алек вздыхает. — Я не знаю. Я просто сделал это. Мне это... не нравится. — Ну, тебе и не нужно. — Я провожу пальцами по волосам. Воспоминание о руках Лукаса не отпускает. — Просто позволь этому случиться. Я справлюсь со всем, что они захотят бросить в меня. Алек хмурится. — Меня не волнует, что обо мне думают. Все это неправда. — Все равно нелегко слушать то дерьмо, которое они все о тебе говорят. — Алек гримасничает. — Опять. Я разражаюсь пустым смехом. — Да, могу поспорить, что для тебя это настоящее испытание. Это портит тебе настроение в день игры? — Черт, Джемма, да! Я вытираю лицо и выдыхаю воздух. — Слушай. Я говорю тебе, что у меня достаточно сил, чтобы сделать это самостоятельно. Я знаю, как сильно ты хочешь быть вовлечённым и просто наслаждаться последним годом перед колледжем. Это все ты, мне плевать на этих людей. Я не хочу сдаваться, чтобы те же люди, которые распускают обо мне слухи, пытались стать моими друзьями еще через месяц, когда все утихнет. — Раньше все было не так. Раньше тебе было очень важно мнение твоих друзей. Мы же не бегали с разными людьми, мы были все вместе. — Да, хорошо... Этого больше не должно было случиться. — Теперь я одинокая девчонка, вся такая крутая и все такое. — Я покачиваю ботинками, закинув одну ногу на приборную панель. Алек хихикает и качает головой. — Если ты попытаешься вмешаться, то не только разрушишь мой авторитет, — язвительно заметила я, подмигивая брату, — но и вызовешь разлад в отношениях с твоей командой и их друзьями. Алек не выглядит довольным этим ответом. Упрямое отродье. Он не может получить и то, и другое — либо он злится на меня, либо он защищающий брат, но я получаю удар хлыстом от его горячих и холодных действий. — Если ты так сильно хочешь присоединиться к светской тусовке, тогда действуй. Не позволяй мне и моим проблемам сдерживать тебя. — Это полный пиздец. Я не могу просто позволить тебе... — Позволить? О, пердун, — говорю я мудрым тоном, используя свое любимое прозвище для него, — ты не имеешь права голоса в том, что я делаю. — Но это все слишком близко к тому, что было раньше. Мне не нравится это напоминание. — Ого. — Я прикрываю глаза. — Ты прав, я совсем забыла об этом. Он ворчит на мой холодный сарказм. Я щелкаю пальцами. — Это, должно быть, ужасно для тебя. Бедный ты. — Джемма... — Оставь это. Благородный брат — это не твой конек. — Когда Алек ворчит, я его жалею. — Обещаю, я в порядке. Палки и камни, верно? Они катятся прямо по моей спине. Ничего из этого дерьма не правда, так что я не позволю слухам овладеть мной. Если это так, что ж, это проблема Алека, а не Алека и Джеммы. — Хорошо, — соглашается он, въезжая на нашу подъездную дорожку. — Но все равно спасибо. Я тянусь к нему и взъерошиваю его волосы, чтобы они были дикими и беспорядочными, а затем выбегаю из машины, когда он выкрикивает мое имя. На какое-то время я могу выбросить Лукаса Сэйнта та из головы. 9 ЛУКАС — Чувак, этот пас был сумасшедшим. — Картер издает благодарный звук и изображает бросок футбольного мяча, пока мы идем с Девлином и Бишопом по коридору. — Твоя рука становится профессиональной. Я поставил на нее хорошие деньги. — Только его рука? — спрашивает Бишоп, скептически оглядывая меня. — А как насчет его левой ноги?— — Конечно, его волосы могут попасть в профессиональную лигу, — соглашается Девлин. — Прекрати. — Я провожу ладонью по лицу Бишопа и игриво подталкиваю его. — Или я никогда не приведу ни одну из ваших жалких задниц в светскую жизнь с профессиональными чирлидершами и выпивкой. Картер драматически изображает крокодиловы слезы, опираясь на Бишопа. Нас четверых забавляют его выходки. Впереди я замечаю медово-светлые волосы Джеммы, собранные в беспорядочный пучок. Наушники свисают с ее ушей, когда она пересекает коридор, и мой рот приоткрывается в предвкушении. Я оглядываю ее с ног до головы и поддаюсь желанию схватить ее. Хочу снова ощутить вкус ее сладких губ и не знаю, смогу ли я больше сдерживаться. Этот поцелуй засел в моей голове на повторе. Он на вершине моей ночной ротации, когда я дрочу. Не знаю, заинтригован ли я, потому что это первый раз, когда девушка отказалась упасть на мой член, потому что я посмотрел в ее сторону, или я все еще нахожусь под кайфом от желания отомстить ей. В любом случае, Джемма стала моей гребаной навязчивой идеей. Она владеет многими моими мыслями, чувствую ее под своей кожей, когда она рядом. Я встречаю взгляд друзей и киваю в сторону своего завоевания. Картер загорается. Он сильно разозлился из-за того, что сбил Джемму с ног. Бишоп и Девлин расходятся веером, прикрывая мой подход. Люди, которые видят нас, быстро уходят с дороги, освобождая путь к Джемме. Подойдя к ней сзади, я хватаю ее, поднимая так, что пальцы ее ног едва касаются земли, наушники выпадают и свисают с ее сумки. Она издает восхитительный вопль. Я хочу оставить ее одну и услышать этот звук снова. Я шепчу ей на ухо: — Поймал тебя, милая. Джемма брыкается, но я сильнее. Я разворачиваюсь к шкафчикам и бросаю ее с такой силой, что она тяжело падает на ноги. Прежде чем Джемма поймала равновесие, я разворачиваю ее и прижимаю к металлу. Два пятнышка окрашивают ее щеки, но она встречает меня свирепым рычанием, которое взывает к огню в моем нутре. — Ты придурок, — рычит она. — Сколько раз мне нужно повторить это, пока ты не вдолбишь это в свой толстый череп! Я не хочу с тобой разговаривать! — Это некрасиво, — комментирует Бишоп.