— Безусловно. — Между нами несколько мгновений тишины. — Что ж, я буду ждать решения вашей медсестры. — Он отменяет звонок. Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза, потирая виски. Было бы намного проще, если бы брат Евы, Карл, оставался моей целью. Что касается ее брата, то яблоко от яблони недалеко упало. Он был точно такой же, как его родители, но я с трудом добился, чтобы тот поступил в академию. Его отец хотел, чтобы он с раннего возраста был глубоко вовлечен в семейный бизнес, и все мои усилия были тщетны. Вскоре после моей последней попытки уговорить его присоединиться, я узнал о его смерти и понял, что должен направить свои усилия на их дочь. Ева Кармайкл. Невинный цветок на поле, заросшем темным ядовитым плющом. Непонятно, как она осталась, казалось бы, нетронутой тьмой, но это усложняет ее использование. Под невинным фасадом должен скрываться тот же безжалостный эгоизм, который воплощают в себе ее родители, и я его раскопаю. Я не верю, что она так идеальна, как кажется на первый взгляд, и я намерен разорвать ее на части и раскрыть правду, прежде чем погубить ее никчемную семью вместе с ней.  Сердце сильно колотится о грудную клетку, когда я направляюсь в больничную палату Евы. Перспектива встречи с ней оказывает на меня нежелательное воздействие. Когда я добираюсь до комнаты и заглядываю в окно, то чувствую, как у меня сжимается желудок. Ева сидит в постели, выпрямившись, и читает книгу по ветеринарии. Большинство девушек целыми днями просиживали бы в телефонах, листая отупляющие социальные сети. В одном я отдам ей должное: она предана своим мечтам. Ненавижу, что мое восхищение ею растет, особенно когда это восхищение работает против меня. Она станет сопутствующим ущербом в моей жажде мести, но было бы проще, если бы ее было легко невзлюбить. Я делаю глубокий вдох и вхожу через открытую дверь в палату. Сначала она меня не замечает. — Ты возвращаешься со мной, Ева, — объявляю я, скрещивая руки на груди. Она поднимает голову, и её красивые ореховые глаза расширяются. — О, я думала, что должна остаться здесь на несколько дней, сэр. Я сжимаю челюсть, чувствуя, как желание сильнее овладевает мной при употреблении этого чертового слова. — Почему ты называешь меня ”сэр", Ева? Она хмурит брови. — Так я всегда называла своих учителей. — Ева пожимает плечами. — Наверное, на юге это естественно. Она не извиняется за это и не спрашивает, следует ли ей прекратить. В глубине души я не хочу, чтобы она это делала. — Понимаю. — Я держу руки скрещенными на груди. — Сегодня в академию вернулась медсестра Джаспер, и она позаботится о тебе в изоляторе. В ее глазах мелькает страх, а горло сжимается, когда она сглатывает. Понятно, что после случившегося Ева опасается возвращаться в школу. — Не волнуйся. Эти студентки больше и близко к тебе не подойдут, — уверяю я ее, подходя ближе к кровати. — Я гарантирую это. Я замечаю смесь любопытства и облегчения на ее лице. — Как Вы можете быть уверены в этом? Я сажусь на стул рядом, сжимая кулаки, чтобы удержать себя от прикосновения к ней. — Профессор Ниткин наказал их. Они не посмеют тронуть тебя снова. Ее нежное горлышко подрагивает, когда она снова сглатывает. — Понятно. Между нами повисает напряженная тишина, пока мы оба смотрим друг на друга, в воздухе потрескивает электричество. Она хмурит брови. — Вы рассказали моим родителям? — её голос звучит неуверенно. Я не могу понять, почему чувствую вину за свой ответ. — Я говорил с твоим отцом. Он велел мне не рассказывать ему о возможным будущих травмах. Вспышка печали появляется в ее потрясающих глазах, но мгновенно исчезает, когда она стискивает челюсти. — Конечно, он сказал это. — Она смотрит на свои руки, лежащие на кровати, сжимая пальцы. Трудно не пожалеть ее, а это осложнение, которое мне не нужно. Наследница клана Кармайклов — полная противоположность людям, которые причинили мне зло пять лет назад, но это может быть прикрытием. Я не готов поверить, что ее не коснулась тьма, в которой она выросла. — Ты готова уходить? — спрашиваю. Ее губы поджимаются, и она прищуривается, глядя на меня. — Как только я оденусь… Хотя понадобится медсестра, чтобы помочь мне надеть брюки. Я тяжело сглатываю при упоминании о том, что ей нужно одеться, а это значит, что под тонким больничным халатом она практически голая. — Я поищу кого-нибудь. — Спасибо, — отвечает она, возвращая свое внимание к книге. Я выхожу из палаты и ищу медсестру, но никого не вижу. За стойкой регистрации сидит молодая женщина, и я подхожу к ней. — Извините, здесь есть медсестра, которая помогла бы моей ученице одеться? Она хмурится, когда смотрит на меня. — Они все заняты. Произошла ужасная дорожная авария, и весь персонал помогает в отделении неотложной помощи. Я сжимаю челюсть. — Вы можете помочь? — спрашиваю её. Она качает головой. — Мне не разрешается оставлять стол без присмотра. У нас здесь много конфиденциальных файлов. Я тяжело вздыхаю, потирая переносицу. — Хорошо. — отвечаю и ухожу, возвращаясь обратно в палату. Ева лежит на кровати с закрытыми глазами, прижав запястье ко лбу. Я стискиваю зубы при мысли о том, что мне придется помогать ей одеваться. У меня нет выбора. Я прочищаю горло, когда захожу внутрь, заставляя ее подпрыгнуть. Она сдвигает брови. — Медсестры нет? Блядь. — Произошла неприятная авария, и в настоящее время нет свободного персонала. На ее лице появляется неподдельное беспокойство. — Надеюсь, никто не пострадал слишком сильно. Она без посторонней помощи перебирается на край кровати и, морщась, свешивает ноги. — Я разберусь с этим сама, сэр. Она выжидающе смотрит на меня. Когда я не двигаюсь, она откашливается. — Не могли бы Вы остаться снаружи? Я качаю головой. — Ты не можешь одеться сама. — Мои челюсти сжимаются. — Я помогу. Ее глаза расширяются, а щеки становятся ярко-красными. — В — в этом нет необходимости, сэр. — Ты не можешь одеваться в таком состоянии. — Я беру ее сумку. — У тебя есть что-нибудь, что не будет давить на рану? Я чувствую, как мое сердце стучит у меня в ушах при мысли о том, чтобы помочь ей одеться. Ева все еще выглядит шокированной, когда качает головой.