Я чувствую взгляд Оака на своей спине, прожигающий во мне дыры. — Как насчет танца? — Спрашивает Дмитрий. Я тяжело сглатываю, зная, что, несмотря на желание отсрочить это, я не смогу избегать танцев с ним всю ночь. — Может быть, сначала выпьем? Он кивает. — Конечно, чего ты хочешь? Я принесу тебе. — Бокал белого вина, пожалуйста, — говорю я. Адрианна прочищает горло. — Пусть будет два. Он улыбается, несмотря на то, что выглядит расстроенным из-за того, что стал официантом для нас обеих. — Сейчас принесу. — Он хочет залезть к тебе в штаны. Иначе он не стал бы приносить тебе выпивку, — говорит Адрианна, качая головой. — Лучше как можно скорее сказать ему, что тебя не интересует ничего, кроме дружбы. — Наверное, ты права. — Я тяжело сглатываю. — Боже, я скучаю по школе для девочек. Нам не нужно было разбираться с этим дерьмом. Адрианна приподнимает бровь. — Верно, но тогда это было бы не так весело, не так ли? Дмитрий быстро возвращается с двумя напитками для нас. — Вот, пожалуйста, дамы. Я улыбаюсь и беру бокал. — Спасибо. Делаю глоток, желая, чтобы его взгляд не был прикован ко мне. Я не осмеливалась смотреть в сторону Оака с тех пор, как мы вошли, зная, что он, скорее всего, следит за каждым шагом Дмитрия. Что-то мне подсказывает, что сегодняшний вечер будет мучительно долгим. Я не могу дождаться, когда все закончится. Не могу дождаться, когда наступят зимние каникулы, и я смогу провести две блаженные недели в объятиях моего великолепного директора. Глава 25 Оак Я сжимаю кулаки, наблюдая, как рука Дмитрия сжимается вокруг бедра Евы, притягивая ее ближе. Они танцуют уже гребаный час без остановки, и я почти готов избить его у всех на глазах. Ева пытается вывести меня из себя, так как ни разу на меня не взглянула. Я видел, как она пыталась уйти с танцев около двадцати минут назад, но этот крысеныш Дмитрий не выпускает ее из своих лап. Она сошла с ума, если думала, что я буду спокойно смотреть, как он вот так вот носится вокруг нее. Я, блядь, как пороховая бочка, готовый взорваться в любой момент. Арчер хлопает меня рукой по спине. — Ты выглядишь неспокойным, Оак. Что случилось? — Он сжимает мое плечо. — И ты напряжен. Возможно, мне следует познакомить тебя со своей массажисткой. Я сужаю на него глаза и киваю в сторону Евы и Дмитрия. — Вот что случилось, — рычу. Он ухмыляется. — Ревнуешь, да? Арч знает, как вывести меня из себя, как никто другой. — Осторожно, я на грани того, чтобы сделать то, о чем потом пожалею, и твои насмешки мне не помогут. Арчер смеется. — Остынь. Непохоже, чтобы его язык был у нее в горле. — Он приподнимает бровь. — Они танцуют, и это танец. Я рычу, что заставляет Арчера сделать шаг назад. — Дерьмо, Оак, — говорит он, качая головой. — По-моему, ты увяз слишком глубоко, приятель. Я прищуриваюсь и свирепо смотрю на своего друга. — Если этот проныра хотя бы попытается поцеловать ее, он будет мертв. Ты меня слышишь? Арч проводит рукой по волосам. — Думаю, тебе нужен тайм-аут. Мы не можем допустить, чтобы ты выходил из себя из-за студента. В этот момент появляется Гаврил и непонимающие морщит лоб. — Кто выходит из себя из-за студента? — Оак, он по уши завяз с девчонкой Кармайкл. — Арч подталкивает Гэва локтем. — Ревнует её к кавалеру. Гэв стоит передо мной. — Посмотри на меня, Оак. Я делаю, как он говорит, встречаясь взглядом со своим другом. Гавриил не хочет терпеть мои ревнивые бредни, но я боюсь, что сейчас меня невозможно образумить. Ева засела у меня глубоко под кожей. — Ты ничего не сделаешь, чтобы испоганить всё. — Он скрещивает руки на груди. — Этот парень — ее спутник и ничего более. Возьми себя в руки. Я киваю в ответ. — Черт возьми, я в дерьме, не так ли? — Похоже, ты по уши влюблен в девушку, которую хочешь уничтожить, — говорит Арч, не уклоняясь от темы. — Я бы назвал это «в дерьме», да. Я держу рот на замке, зная, что они ни о чем не догадываются. Если я расскажу им правду о Еве, о том, что, несмотря на то, что я поцеловал ее один раз, в итоге я трахнул ее трижды, они, наверняка, захотят вмешаться. Я не могу, блядь, оторваться от нее, и хотя мы держимся на расстоянии друг от друга физически, мы переписываемся каждую ночь, обмениваясь грязными сообщениями и фотографиями. Я снова чувствую себя подростком, хотя у нас не было мобильных телефонов, когда я был моложе. Я проведу зимние каникулы с Евой, и эти два клоуна не будут мне мешать. Гэв кивает, соглашаясь. — Да, тебе нужно забыть Еву. Забыть Еву? Как будто это так чертовски просто. Ее невозможно забыть. Она запечатлелась в моей душе. Часть меня, которую я не могу стереть, и последние пять дней, проведенные вдали от нее, были пыткой. Остальные студенты уезжают через шесть дней, а это значит, что я сойду с ума к тому времени, как доберусь до нее. — Ты в порядке, Оак? — Спрашивает Гэв, глядя на меня с беспокойством. — Ты выглядишь немного бледным. — В порядке, — говорю я резче, чем намеревался. — Мне нужно выпить. Я отхожу от своих друзей и направляюсь к бару, где полно алкоголя. В конце концов, наименьшее из преступлений этих студентов — употребление спиртного в несовершеннолетнем возрасте. Несколько лет назад мы поняли, что пытаться не допускать алкоголь на танцы для старшеклассников бесполезно, поскольку кто-то все равно подольет его в пунш, поэтому безопаснее позволить им пить все, что они хотят. — Привет, Мишель, — говорю своей секретарше, которая вытянула короткую соломинку этим вечером и ей снова пришлось дежурить в баре. — Можно мне заказать скотч? Она улыбается мне. — Конечно, сейчас подойду. Я барабаню пальцами по импровизированной стойке, концентрируя свое внимание на чем угодно, кроме девушки на танцполе с Дмитрием Яковом. — Держи. — Она ставит напиток на стол. — Наслаждаешься?