— Да, я их чертовски ненавижу. Она вздыхает с облегчением, откидываясь на спинку дивана. — Слава Богу. Мне их хватило с подругами. — Мне нравятся триллеры и боевики, — отвечаю я. — Тогда давай выберем триллер. Ты уже видел ”Исчезнувшую"? Я отрицательно качаю головой. — Нет, он хорош? — Потрясающий. — Она забирает у меня пульт и находит его на Netflix. — Давай посмотрим. — Хорошо, — говорю я, беря еще один кусок пиццы. — Не забудь про пиццу, а то остынет. Ева улыбается и берет еще кусочек, откидываясь назад, когда начинается фильм. Я не могу перестать смотреть на неё, пока она ест. Она изысканна. Каким-то образом она делает всё так элегантно. — На что ты смотришь? — спрашивает она. Я ухмыляюсь. — На тебя. Она толкает меня. — Ты должен был смотреть фильм, — ругается она. Я смеюсь. — Извини, просто нахожу тебя бесконечно более интересной. Она сердито смотрит на меня. — Соберись с мыслями. Тебе нужно сосредоточиться, иначе ты не поймешь, что происходит. Я поднимаю руки в притворной капитуляции. — Хорошо, не собирай свои трусики в кучу. Она прищуривается, глядя на меня. — Ты же знаешь, что на мне их нет. Я хватаю ее за бедро и притягиваю к себе. — Это правда? Должен ли я проверить… — Оак, — рычит она, отталкивая меня от себя. — Мы смотрим фильм или нет? Я тяжело вздыхаю и отпускаю ее. — Да, прости. Ева берет еще один кусок пиццы и передает мне последний. Я притягиваю ее к себе, устраиваясь поудобнее с ней в моих объятиях. Как бы я ни старался сосредоточиться на фильме, который она так любит, это почти невозможно, когда она в комнате. Я хочу ее каждую секунду, когда она рядом. Я нежно провожу пальцами по ее бедру, наслаждаясь тем, как ощущается ее кожа под моими мозолистыми пальцами. Она немного ерзает, становясь всё беспокойнее, чем больше я к ней прикасаюсь. Примерно через двадцать минут она сокрушенно вздыхает. — Ты ведь не смотришь, правда? Я прижимаюсь губами к ее шее и глубоко дышу. — Так трудно сосредоточиться на чем-либо, когда ты рядом со мной. Она вздыхает и хватает пульт, выключая фильм. — Есть десерт? Я наклоняю голову. — В морозилке есть мороженое “Бен и Джерри”. — Какой вкус? — Она бросает на меня строгий взгляд. — Твой ответ может изменить мое мнение о тебе. — Соленая карамель. — Я смеюсь. — Я прошел твой тест? Ее лицо светится. — Да, потому что это мое любимое. — Она вскакивает и выбегает на кухню. Я встаю и следую за ней, опираясь о дверной косяк на кухне и наблюдая, как она роется в моей морозильной камере. Ее ночная рубашка задирается вверх по ногам, открывая мне дразнящий вид на мою любимую часть ее тела. — Что по-твоему, ты делаешь? — Спрашиваю её. Она оглядывается через плечо и усмехается. — Ищу мороженое. — Я давал тебе разрешение? — Спрашиваю я, чувствуя, как на поверхность поднимается потребность к дисциплине. С тех пор, как она появилась здесь, я стараюсь сдерживать свои темные порывы, но желание причинить ей боль просто непреодолимо. Ева дуется на меня. — Мне нельзя лезть в морозилку? — Ты не спросила, прежде чем смотреть. — Я разминаю шею. — Я бы сказал, что тебя нужно наказать за это. Она находит банку с мороженым и встает, направляясь ко мне. — Я думала, ты закончил меня наказывать. В ее глазах появляется намек на возбуждение. Я сжимаю челюсть. — Тебе нравится, когда тебя наказывают, малышка? Горло Евы подрагивает, и она выглядит немного растерянной. — Это будет странно, если я скажу ”да"? Я качаю головой и притягиваю ее к себе, вдыхая цветочный аромат. — Нет. Нет ничего необычного в том, чтобы получать удовольствие от боли. — Я с силой хватаю ее за бедра, впиваясь кончиками пальцев в нежную плоть. — Наклонись над столом для меня, — бормочу. Она вздрагивает в предвкушении, бросая взгляд на баночку в своей руке. — А как насчет мороженого? Я беру его у нее из рук и ставлю на стол. — Позволь мне позаботиться об этом. Ева поворачивается и наклоняется через стол, задирая ночную рубашку до бедер. Мой член набухает в штанах от этого зрелища. Я подхожу к ней, хватаю ее за ягодицы и раздвигаю их, чтобы как следует рассмотреть, какая она мокрая между бедер. У меня такое чувство, что она была такой же нуждающейся, как и я, во время просмотра фильма. Я опускаю руку в сильном, но эротичном шлепке, мгновенно окрашивая ее кожу в розовый цвет от удара. Ева стонет, выгибая спину в приглашении к новой боли. В прошлом женщины позволяли мне причинять им боль только потому, что я был богат и успешен. Половине из них это вообще не приносило удовольствия, и никто из них не жаждал этого так, как Ева. Я дважды хлопаю по каждой ягодице, затем глажу покалывающую кожу, прежде чем начать снова, несколько раз, пока она не начинает задыхаться и стонать.