– Гюнтер? – Там ведь тоже кадеты на борту, – сказал оружейник. – И чужие. И еще там мы, черт возьми. Если, конечно, ты прав, командир. – Сорок секунд до выхода корабля из червоточины, – сообщил Марк. – Марк? После короткой паузы искин ответил: – Вы обращаетесь к предыдущему модулю личности? – Не важно! К обоим! Твое мнение – мы раскрываемся перед ними? – Боб, пожалуй, предпочел бы выдержать паузу, – ответил искин. – А вот Марк считает, что такую забавную ситуацию нельзя упускать. – Корабль, новая вводная, – сказал Валентин. – Мы – это мы. Ты – это Марк. Корабль – «Твен». Когда я с того корабля выйду на связь – установи видеосеанс со мной. Код ситуации «водопад» отменен, код отмены «лаванда». Некоторое время в рубке царила тишина. Потом Матиас сказал: – Слушай, ты ведь первый раз использовал код безусловного подчинения! Валентин не ответил. – Ты и впрямь готов был их… дурачить? – Корабль вышел из червоточины и стабилизируется, – сообщил Марк. – Увы, командир. Вы были правы. Это мы. – Поприветствуй их, – сказал Валентин. – Если не прячемся, то какой смысл тянуть. – Устанавливаю связь, – сказал Марк. – Задержка диалога четыре секунды. – Матиас, а ты свяжись с Первой-вовне, – добавил Валентин. – И посоветуйся по поводу происходящего. – Станция должна была обнаружить выходящий корабль одновременно с нами, – пробормотал Матиас, набирая команду на пульте. – Странно, что она сама не вышла на связь. Экран перед Валентином засветился. Мелькнула эмблема Космофлота, номер корабля – было очень, очень странно видеть этот номер на экране внешней связи. И Валентин увидел себя. Очень раздраженную, очень напряженную, очень недоумевающую версию себя. Он сглотнул, вглядываясь в лицо, которое столько раз видел в зеркале, но которое почему-то все равно казалось неправильным, чужим – и в то же время болезненно близким. – Неопознанный корабль с сигнатурой «Твена»… – Валентин с другого «Твена» уставился на него. – Что за… – Да, это я, – сказал Валентин. – То есть ты. Для простоты – мы раздвоились, теперь существует два корабля и два комплекта команды. – Это невозможно, – сказал новый Валентин после четырехсекундной паузы. Потом нахмурился: – Мы что, попали в параллельную Вселенную? – А я не дурак! – Валентин попытался улыбнуться. – Да, в какой-то мере это так. Я все объясню при встрече… «Твен» неожиданно и довольно ощутимо тряхнуло. Связь прервалась. И тут же взвыла сирена. – Занять места по боевому расписанию, – произнес Марк. – Аварийная расстыковка. Три секунды до включения щитов. Всем зафиксироваться. По кораблю прошла дрожь, когда искин включил «холодные» генераторы защитного поля. На экранах в том месте, где только что в черноте космоса ползла метка корабля, мерцали песочные часы – символ обработки данных. Валентин посмотрел на Гюнтера. Перед тем на экране появлялись и исчезали столбцы цифр и диаграммы – «сырец», необработанная информация с основных датчиков. Валентин даже не заметил, когда оружейник ее запустил. Обычно так делали, если не доверяли увиденному. Наконец искин определился с картиной происходящего. «Часики» сменились расходящимися точками – обломки. – Командир, второй «Твен» уничтожен, – сказал Марк. – Лучевой залп высокой мощности. Там все мертво, командир. Мои соболезнования. – Неварцы? – спросил Валентин. – Гюнтер! Оружейник повернулся к нему. Похоже ему было трудно сказать то, что уже все поняли. – Их уничтожили со станции Ракс. С этой станции. Глава третья Капитаны вызвали Анге впервые с начала полета. В этом не было бы ничего удивительного – все-таки на борту двадцать шесть астронавтов (кроме капитанов), никаких серьезных поломок не случалось, а если какие-то распоряжения для инженеров были – их получал лично Криди как начальник инженерной команды. Если бы только ни одна деталь. Ее вызвали к обоим капитанам сразу. Распоряжение мог отдать капитан от людей или капитан от кис. Наложить взыскание или объявить награду (хотя за что?) – тоже. Вызов сразу к двум капитанам означал, что вопрос важен для обеих цивилизаций. И это Анге тревожило. Ей в голову приходила лишь одна причина – ее отношения с Криди. Капитанская рубка располагалась в передней части корабля. Конечно, это было лишь данью традиции и символом – корабль не имел иллюминаторов, и защищенность всех отсеков тоже была одинаковая. Но символы – это очень важно. Любая цивилизация опирается на символы, создает их и создается ими. И пусть капитан уже давно не стоит у штурвала на носу корабля, первым встречая опасности и прокладывая курс. Кроватку с новорожденными ставят в ногах отцовской кровати, первую чашу на пиру выпивает женщина, нож носят на поясе только слева, зеленое с красным надевают лишь на похороны, а капитан – капитан всегда на носу корабля. Это важные символы, и нельзя ими пренебрегать. Анге поднялась из жилого кольца в центральный отсек. С каждым шагом идти становилось все легче, но самое главное – исчезало неприятное ощущение покачивания. Главный коридор, идущий от реакторного блока к капитанской рубке, хоть и не был расположен строго по оси вращения, но центробежной силой здесь можно было пренебречь. Отталкиваясь от стен и перехватывая скобы, Анге устремилась в носовую часть. На полпути поздоровалась с инженером, проверяющим блоки радиаторного отсека, – кот свел пальцы колечком, сигнализируя, что все в порядке. Анге в движении коснулась его плеча жестом, который подсмотрела у Криди: «Понимаю, все хорошо». И мимолетно удивилась, как легко вдруг стало на душе. Может быть, она по-прежнему была отделена от людей незримой стеной своей непарности. Но хотя бы с котами у нее все было хорошо. У входа в рубку она на миг задержалась, проверила волосы – не растрепались ли, застегнула карманы – ничего хорошего не будет, если на глазах капитанов из нее посыплется какой-нибудь мусор. Коснулась сенсора – люк после короткой паузы открылся. Анге вплыла в рубку. Несколько секунд головокружения были неизбежным последствием невесомости – мозг пытался определить, где в этом новом помещении пол и где потолок. – Располагайтесь, Анге, – сказала капитан от людей, развернувшись к ней в своем кресле. Лерии была опытным космонавтом, в ее активе был даже полет вторым пилотом за границы звездной системы, к кометному облаку. Сестра Лерии была на корабле навигатором, с ней Анге доводилось общаться чаще – мелкие сбои в навигационном оборудовании случались. – Прекрасно выглядите, – добавил второй капитан. Крупный рыжий кот парил над своим креслом, не пристегиваясь, вытянув лапы и развернувшись к Анге. – Я слышал от Криди, что инженерная группа довольна состоянием корабля. Капитана от кис звали Норти. Он и сам был инженером, участвовал в строительстве нескольких орбитальных платформ, потом командовал самой крупной обитаемой станцией у планеты кис. Зарекомендовал себя отличным руководителем, в этом качестве и был призван на должность капитана. – Спасибо, – сказала Анге, садясь в свободное кресло и защелкивая ремень. Ей всегда было комфортнее, когда она чувствовала себя зафиксированной в невесомости. – Корабль замечательный. И я это говорю не потому, что его строила. Кот улыбнулся. Лерии благосклонно кивнула. – Вы догадываетесь, почему мы вас вызвали? – спросил Норти. – Из-за Криди? – ляпнула Анге и прикусила язык. Капитаны переглянулись. – Нет, – сказала Лерии. – Нас радуют ваши теплые отношения. Конечно, если бы они носили сексуальный характер, то возникли бы противоречия с уставом. Но это невозможно. – Да, – сказала Анге, тщательно контролируя голос. – Конечно же. Это абсолютно невозможно. Она поймала взгляд Норти – понимающий и сочувственный. Неужели он знает, что она – тра-жена Криди? А если знает… вызывает ли это «противоречия с уставом»? Это же не секс! Или секс? – Мы вызвали вас по другому поводу, – продолжала Лерии. – Хотя отчасти ваша теплая дружба с Криди послужила тому причиной, – мягко добавил кот. – Для нас было очень важно, чтобы человек, с которым мы хотим обсудить проблему, действительно любил и ценил дружбу наших народов. – Все люди любят кис, все кисы любят людей, – ответила Анге строкой из букваря и улыбнулась. Но капитаны не улыбались. – Что-то не так, – сказала Анге. – Простите. Я слушаю вас очень внимательно. – Конечно же, это новость для вас, – сказала Лерии сухо. – Но среди людей существует глубоко законспирированное движение тех, кто недоволен нашей дружбой. – Я ничуть не исключаю, что подобное есть и среди кис, – печально добавил Норти.