Гуров извлек из кармана куртки телефон Медведева и передал его Крячко. Стас немедленно погрузился в изучение аппарата. В их паре именно он был специалистом по выуживанию информации из телефонов подозреваемых. – У тебя, капитан, тоже есть работа, – повернулся Лев к Зайцеву. – Помнишь, я тебе говорил об еще одной машине, которую надо пробить? Помнишь, какую марку я называл? – Помню, конечно, – кивнул тот. – А что, кроме марки никаких примет больше не имеется? – Имеется примета только на человека, который ездил на этой машине, но о ней я тебе потом скажу. Все равно в твоих поисках она не поможет. Капитан достал телефон и вышел на лестничную площадку – не стоило в присутствии Медведева и его подруги называть машину, которую они ищут. А Гуров отправился осматривать квартиру. В общем-то его интересовало здесь только одно – монтировка, которой был убит Артюхов. Конечно, имелась возможность, что здесь же хранятся и похищенные у художника картины. Но Гуров почему-то был уверен, что их здесь нет. Это было бы слишком просто – если бы все вещественные доказательства преступления хранились в одном месте и сразу нашлись. В течение следующего часа он методично перерыл все тумбы и шкафы, осмотрел ванную и туалет. Конечно, он помнил, что у Медведева имеется еще и гараж, и именно там удобно держать такую вещь, как монтировка, но любил делать работу начисто, не оставляя позади темных пятен. Прежде чем они пойдут смотреть гараж, нужно удостовериться, что нужного предмета нет дома у подозреваемого. Осмотрев обе комнаты, ванну и туалет, проверив прихожую, Лев перешел на кухню. И тут он отметил, что Гена Медведев, увидев, куда направился сыщик, повел себя немного иначе. До этого подозреваемый не интересовался, где находится полковник, что он делает, а теперь чуть повернулся на стуле, чтобы видеть Гурова. С чего бы такой интерес? Может быть, стало, как в детской игре, «горячо»? Лев начал осматривать кухню, не пропуская ни одного сантиметра. Осмотрел кухонные тумбы, холодильник и за холодильником, снял решетку вентиляции и заглянул в затянутое пылью и паутиной пространство за решеткой… Пока что ничего подозрительного не попадалось, но он чувствовал, что находится на верном пути, у него действительно, что называется, «горячо». Наконец осталась не осмотренной одна мойка. – Что у вас там? – спросил Гуров у Лены. – Там? Ничего, – ответила девушка, пожав плечами. – Ведро вон мусорное стоит, пакеты лежат… Всякое барахло туда запихиваем, какое еще не выбросили. – Что ж, посмотрим, какое тут барахло… Лев опустился на колени, вытащил из-под мойки ведро, пакет с мусором, еще какие-то пакеты, цветочные горшки, несколько разбитых плиток, старые газеты… Там, под слоем газет, лежал длинный предмет, завернутый в полиэтилен. Он осторожно взял его и вытащил наружу. Сквозь полиэтилен было видно, что перед ним длинная металлическая труба. Монтировка! Все так же сидя на полу, сыщик обернулся и взглянул на Геннадия Медведева. – Что, та самая? – спросил он. Подозреваемый молчал. Даже в сторону отвернулся, словно не интересовался находкой. – А это ты очень правильно сделал, что обернул ее в пакет, – заметил Гуров. – Это ты, наверное, беспокоился, чтобы я свои отпечатки на ней не оставил. Молодец! Я, правда, в перчатках работаю, но все равно – предусмотрительность лишней не бывает. – И, повысив голос, чтобы слышал находившийся в другой комнате Крячко, сказал: – Все, Стас, заканчиваем! Орудие убийства найдено! Глава 22 Правда, улицу Ветеранов они покинули не сразу. Надо было закончить обыск, и они, захватив с собой гражданку Каричеву, а также самого Медведева, прошли к его гаражу и осмотрели его. Осматривал, правда, в основном Крячко, а пока он этим занимался, Гуров отвел капитана немного в сторону и спросил: – Ну, что дали поиски в базе данных? – Ребята говорят, что в городе числится четырнадцать «Хаммеров», – отвечал Зайцев. – Но все их проверять не надо – по крайней мере, три, как известно нашим, находятся в аварийном состоянии и не используются. Так что остается одиннадцать штук. Через час мне обещали прислать на телефон данные на их владельцев. – Вот и отлично, – кивнул Лев. – Это будет даже слишком рано, твои ребята могли бы и не спешить. Через час мы будем очень заняты. – Это чем же? – поинтересовался Зайцев. – Ну, как же? У нас пока только один арестованный. А в убийстве Артюхова участвовали двое. Сейчас закончим здесь, поедем в Октябрьский район знакомиться с гражданином Сладких. – Если только Лена, подруга Медведева, не предупредила Сладких, – заметил капитан. – Я старался, чтобы она этого не сделала, – объяснил Гуров. – Телефон сразу у нее отобрал и следил, чтобы она каким-нибудь запасным не воспользовалась. Между тем из гаража вышел Крячко. Он нес завернутый в пакет темный предмет. Когда он показал его Гурову и Зайцеву, те увидели, что перед ними пистолет «стечкин». – Ты был прав, – сказал Стас. – Оружие он держал в гараже. Даже не очень прятал. А еще там две коробки патронов, я их тоже прихватил. Ну, куда едем – сразу к Сладких, или сначала завезем нашего друга Геннадия в изолятор? – Сначала в изолятор, – решил Гуров. – Ведь у нас только одна машина, в нее больше никто не поместится. Вот сдадим Медведева и вместе с его подругой поедем по новому адресу. Сажать ее в изолятор у нас оснований нет, а отпускать тоже нельзя – она успеет предупредить Сладких. Так что пусть немного поездит. – А тебе не кажется, что нам нужно сейчас же провести первый допрос Медведева? – спросил Крячко. – Сам знаешь: он подавлен самим фактом задержания, растерян и может дать показания, которые позже ни за что не даст. Сколько раз так бывало! – Да, ты прав, – кивнул Лев, – проведем короткий допрос, а потом уже поедем за Сладких. По адресу, который Гурову дал начальник местного ФСБ, оказался неприметный двухэтажный дом с зарешеченными окнами и небольшой железной дверью. Над ней не было никаких вывесок, зато наверху торчали сразу две камеры наружного наблюдения. Когда Гуров нажал кнопку звонка, ожил вделанный в дверь «глазок» – сквозь него за сыщиком кто-то внимательно наблюдал. Его разглядывали долго, несколько минут. Потом через переговорное устройство искаженный динамиком голос спросил, кто пожаловал. Лев представился и сказал о договоренности с руководством. Прошло еще какое-то время, и дверь, наконец, открылась. Гуров очутился в небольшой прихожей, где его встретили трое молодых людей в гражданской одежде. Они разрешили Крячко тоже войти и завести в помещение арестованного Медведева. Капитан Зайцев вместе с девушкой Леной остались в машине. Сыщикам велели сдать в специальное окошко оружие, после чего позволили пройти дальше. Там их встретил человек лет сорока, по всей видимости, офицер. – Давайте постановление об аресте этого гражданина, – сказал он, указав на Медведева, – и можете его оставить. Я помещу его в изолятор. – Погодите в изолятор, – не согласился Гуров. – Нам необходимо провести допрос задержанного. – Нет, мне говорили только о помещении в изолятор, – не соглашался офицер. – Но мы же не о камере хранения говорим, – заметил Гуров. – У нас идет следствие, нам необходимо провести следственные действия. Никаких особых условий нам не надо – подойдет любое помещение, где можно сидеть. Офицер еще немного поспорил, затем согласился на требование сыщиков и провел их в комнату, где имелись стол и несколько стульев. С Медведева сняли наручники, все сели за стол, и Гуров начал допрос: – Давай, Медведев, я объясню тебе, какие против тебя обвинения, и какими доказательствами мы располагаем, а то ты, наверное, воображаешь, что это все недоразумение, и тебя скоро выпустят. Так вот, скажу тебе – не выпустят. Ты обвиняешься в убийстве художника Григория Артюхова и краже картин из его мастерской. Еще имеется статья о хранении оружия, но она не главная. Хватит с тебя и убийства. – Не понимаю, что вы говорите, – изобразил недоумение Медведев. – Какой Артюхов? Знать не знаю никакого Артюхова. И картин я никаких не крал. И вообще, я не понимаю, куда это меня привезли. Если вы из полиции, если меня арестовали, то должны привезти в СИЗО. А это совсем не СИЗО. Что это за контора? – Вот именно, что «контора», – ответил Лев. – Ты находишься в изоляторе ФСБ. А поместили мы тебя в этот изолятор, потому что имеется подозрение, что в городском СИЗО тебе находиться небезопасно. Мы за твою жизнь беспокоимся, понимаешь? – Чего это за меня беспокоиться? – ухмыльнулся арестованный. – Вы лучше за себя беспокойтесь. – О себе мы тоже подумаем, спасибо за заботу, – вступил в разговор Крячко. – Но полковник Гуров нисколько не пошутил насчет наших опасений за твою жизнь. Ты же, Медведев, человек опытный, три ходки за спиной, многое в жизни повидал, в разных ситуациях бывал. Сам знаешь, как «большие люди» относятся к таким, как ты. Они вас за быдло считают. И при малейшей опасности стремятся от вас избавиться. – До сих пор ты и твои хозяева были уверены, что у вас все схвачено. Что убийство Артюхова никогда не будет раскрыто, – добавил Гуров. – Но вы не учли, что этим делом займется Москва, что мы сюда приедем. А мы вот приехали. Начали копать и все нашли: и тебя, и твоих хозяев, и доказательства твоего участия в преступлении. И сейчас, Медведев, нам есть что на суде представить. – И в результате ты из киллера превращаешься в опасного свидетеля, – снова заговорил Крячко. – А такого свидетеля лучше всего убрать. Сам знаешь, как это делается. – И у нас есть опасение, что в СИЗО твоя жизнь будет под угрозой, – заключил Гуров. – Какие еще у вас доказательства? – скривившись, пренебрежительно произнес Геннадий. – Нет у вас на меня ничего. – Вот тут ты сильно ошибаешься. Прежде всего, у нас есть запись камеры наружного наблюдения, на которой видно, как вы со Сладких, сидя в машине, ведете наблюдение за мастерской Артюхова. Вы не знали, что в том районе имеется камера, а она была. И мы первые о ней узнали и изъяли запись. Теперь она в нашем распоряжении. На ней ясно видно, как вы сидите в машине, затем выходите и идете в мастерскую, а потом выходите из нее, неся картины. Обозначено и время – то самое время, в которое, согласно заключению медиков, был убит Артюхов. Так что тебе и Сладких не отвертеться, ваша вина доказана. – Мы только не знаем, кто именно наносил удар художнику – ты или Сладких, – сказал Крячко. – Но, судя по тому, что монтировку мы нашли у тебя, убийца – ты. – Мало ли что вы там нашли? – взорвался задержанный. – Там никаких следов нет! – Вот тут ты заблуждаешься, – покачал головой Лев. – Ты думаешь, раз ты в перчатках был, то и следов никаких нет? Да, твоих отпечатков нет. И монтировку ты вымыл и вытер. Но от следов крови избавиться очень трудно. И потом, монтировка ведь полая. При ударе в голову частицы крови могли попасть внутрь трубы. Экспертиза их там наверняка найдет. И докажет, что это кровь Артюхова. – А другие эксперты, которые будут смотреть запись, докажут, что это ты входил в мастерскую, а затем выходил из нее, – добавил Крячко. – И ты нес монтировку. Вот и все, обвинение в убийстве готово. – Не убивал я его! – вдруг выкрикнул Медведев. Теперь он уже не выглядел таким спокойным, равнодушным к происходящему, как вначале. Глаза зло блестели, весь он был агрессивный, ощеренный. И хотя задержанный отрицал обвинение, оба сыщика ясно видели, что он воспринял их аргументы всерьез. Можно было рассчитывать на то, что Медведев взвесит все «за» и «против» и пойдет на сделку со следствием. – Ты подумай, Гена, – почти ласково сказал ему Крячко. – Опять же – ты человек опытный, с тобой в этом плане легко работать. Ты же Уголовный кодекс знаешь, понимаешь, что за преднамеренное убийство, соединенное с ограблением, ты можешь получить пожизненное. Тебе это надо? Думаю, не надо. Твоя цель – уйти от такой перспективы. И это вполне реально. Так что думай, Гена, думай! Он взглянул на Гурова, и тот едва заметно кивнул. Допрос на этом можно было заканчивать. Основное сказано, обвиняемый должен осознать свое сложное положение. Спустя час-другой можно будет провести еще один допрос, показать Медведеву запись с камеры, чтобы он убедился, что его не обманывают, не разводят, что запись действительно существует. И тогда, возможно, он заговорит. А сейчас надо заняться вторым фигурантом этого дела. – Ну, мы, Гена, тебя временно покинем, – сказал Гуров, поднимаясь. – Надо повидаться с твоим другом Русланом. Ты только одно еще скажи, меня это как любителя живописи интересует: на той картине, которая на мольберте перед Артюховым стояла, кто был изображен, какие люди? – Видя, что Медведев колеблется, не знает, что ответить, он добавил: – Я тебе двоих персонажей подскажу. Там был изображен начальник княжевского СИЗО полковник Сачко, а также председатель городского суда Веселова. Серьезные, уважаемые люди. А вот кто был третий? Ты же знаешь, скажи! А? На миг сыщику показалось, что тот сейчас заговорит и назовет третьего персонажа картины «Делёж», но осторожность взяла все-таки верх, и Медведев, отводя глаза в сторону, пробубнил: – Какая картина, какой персонаж? Я что, на выставки хожу, что ли? Я в основном в пивных бываю, или в этих… в аквапарках. Путаете вы чего-то… – Ладно, не хочешь пока говорить – не надо, – кивнул Лев. – Мы с тобой не в последний раз видимся, еще успеем о живописи побеседовать. Да и по другим вопросам тоже. Отдыхай пока. И они с Крячко покинули изолятор. Глава 23 Когда сыщики приехали на квартиру Руслана Сладких, был уже час ночи. Естественно, было мало надежды на то, что в такой час напарник Гены Медведева откроет им дверь. Даже попасть в подъезд будет трудно, а что уж говорить о двери квартиры? Между тем обращаться за помощью в полицию Княжевска Гурову по понятным причинам не хотелось. Правильнее было отложить задержание второго участника убийства на утро, но что тогда делать с подругой Медведева? Оставшись на свободе, она обязательно предупредит Сладких. А документа, позволяющего поместить ее в изолятор ФСБ, у сыщиков не было. Но даже если бы не существовал такой фактор, как Лена Каричева, Гуров все равно не хотел бы откладывать задержание на утро. Слишком неустойчивым было их положение в Княжевске, слишком шаткой ситуация, чтобы что-то откладывать. У него было ощущение, что они с Крячко словно участвуют в некой гонке. А другими участниками этой гонки являются «большие люди» Княжевска, те, кто задумал и организовал убийство Артюхова. За ночь они могли предпринять какие-то шаги, и арест Сладких стал бы невозможен. Нет, решил Лев: сейчас или никогда!