– Позови бойцов, – тихо произнес Максим. А сам достал из чехла очень добротный офицерский бинокль, аутентичный эпохе, и попытался рассмотреть, что же там заметил в кустах его боец. – Вань, Петь! – раздалось где-то рядом, и спустя пару секунд послышался топот двух молодых лосей. – К бою, – тихо, но твердо произнес Максим, когда обе тяжело дышащие особи остановились рядом. Само собой, не отрываясь от бинокля. – Занять траншею. – Есть, – ответили ребята, уже спрыгивая в укрытие. В таком деле им особо перечить офицеру даже и не хотелось. Сам же Максим постоял еще секунд десять и присоединился к бойцам. Сема, а именно так звали того замученного рядового, уже пытался им объяснить ситуацию. Но его перебил наш герой: – На опушке замечено движение. Ждем пять минут. Если ничего не прояснится – уходим вон к тому дереву. Ползком. Нечего под пули подставляться! Ты первый. Ты второй. Я третий. А ты замыкающий. Достигнув леса – занимать позиции и готовиться прикрывать отход остальных. Все поняли? – Так точно! – хором ответили бойцы. – Повторить! И ребята, явно не привыкшие к таким сложностям в получении приказа, пусть и неохотно, но повторили. А Максим снова прильнул к отличному биноклю. Очень добротная реплика войсковой модели Герца образца 1907 года – разберешь не отличишь, только оптика стояла качественная – из XXI века, давая немало бонусов в чистоте картинки. Однако ни боя, ни отступления не получилось. Двух минут не прошло, как ситуация разрешилась. Из кустов осторожно вышел кто-то в форме Русской Императорской армии и вдоль опушки быстрым шагом пошел к той самой траншее, в которой сидел Максим с бойцами. Недолгое ожидание, и вот уже подходит незнакомец. Хотя встретить в текущей обстановке знакомых Максим и не надеялся. Разве что его коллеги умудрились тоже нажраться до такого же изумления, чтобы провалиться не то в прошлое, не то в какой-то параллельный мир… – Здравия желаю, ваше благородие! – поприветствовал его незнакомец. – Младший унтер-офицер Васков. Максим козырнул в ответ и произнес: – Извините, представиться не могу. Контузия. Даже имя свое по портсигару узнал. – Эко вас зацепило! – участливо произнес Васков. А у самого глаза смеются. Ну еще бы! Перегар у Максима был такой, что подожги – не хуже Змей-Горыныча огнеметом смог бы потрудиться. – Не смешно! – раздраженно буркнул Максим. – МНЕ совсем не смешно. Ни своего имени, ни матери, ни отца… ничего не помню. Словно только сегодня родился вот здесь, присыпанный землей. Даже с кем и зачем пил – и то не помню. А главное – где нам удалось столько найти… Соврал? Безусловно. Импровизировать пришлось на ходу. Не правду же Васкову рассказывать. Да и всем остальным. И так-то много вопросов к нему будет. А если же все как есть вывалить, совсем за психа примут. Пусть уж лучше так. Тем более что документов никаких у Максима с собой не было… Вообще никаких. Даже те, что требовались на просторах Российской Федерации, остались в бардачке автомобиля. Да, конечно, по-хорошему, давно уже требовалось закончить реконструируемый образ поручика и слепить себе какие-нибудь документы начала XX века. Но, увы, руки не дошли… К счастью, в эти благословенные времена агрессивных и находчивых профессиональных проходимцев было еще не так много, а людей, способных их разоблачить, еще меньше. А потому мужчине, утверждавшему, что он офицер, могли вполне поверить на слово без всяких документов. Да и уровень образования хочешь не хочешь всплывет, что тоже аргумент. В стране, где львиная доля населения даже читать-писать толком не могла, его военная и техническая подготовка слишком выпуклой окажется. Не спрятать. Да и писать он умел со всеми этими ятями. Медленно, но вполне уверенно. Выучился, когда увлекся эпохой и военно-исторической реконструкцией. Было совсем непросто, так как пришлось банально зазубрить в корне непонятную логику этой архаичной системы, но теперь это давало ему шанс не ударить в грязь лицом в случае чего… – Бывает, – все тем же участливым тоном ответил младший унтер-офицер и улыбнулся уже всем лицом, а не только глазами. Ему было можно. И ситуация позволяла, и возраст. Васков явно выслужился из рядовых и был уже совсем не молодым мужчиной. Даже седина местами пробивалась. Опытный служака, матерый, многое повидал. Вон – и солдатский крест на груди. Нижним чинам за красивые глазки такие никогда не вешали. – За Японскую войну, – произнес Васков, заметив внимание поручика на его Георгиевский крест. – Доложи обстановку. – Ваше благородие, – подобрался унтер. – Я многого не знаю. – Хотя бы в общих чертах. Может, сам вспомню что. – Мы в Восточной Пруссии. Наш полк разбили. Где кто находится – непонятно. Пару раз на немцев натыкались. Троих потерял в этих стычках… Максим слушал и лихорадочно пытался соображать. Форма Русской Императорской армии самого начала войны. Да и в сапогах все еще. Лето. Восточная Пруссия. Отступающие, разбитые русские войска. Ох как немного вариантов получается… – Сегодня какое число? – Двадцать шестое августа. – Мы в расположении 2-й армии генерала Самсонова? – Так точно. Максим напрягся. Он не так хорошо знал историю, чтобы помнить в деталях все значимые сражения Первой мировой войны. Хотя бы на Восточном фронте. Но сам-то он реконструировал поручика начала войны и о трагедии под Танненбергом знал прекрасно… – 1-й корпус генерала Артамонова? – после долгой паузы вновь спросил он у младшего унтер-офицера. – Он самый, – кивнул тот. – Твою ж мать… – как-то обреченно выдал Максим и опустился на бруствер траншеи. – Ваше благородие? – поинтересовался Васков, которому совсем не понравилась эта реакция. – Немцы нас отбросили, вынудив отступить, и теперь окружают основные части армии, – тихо произнес поручик, уставившись в землю. – Ваше благородие? – напрягся младший унтер-офицер, вновь привлекая к себе внимание. – Грустная новость у меня, Васков, – ответил Максим, горько усмехнувшись. – Слышишь куда сместились взрывы? По нам уже и не бьют. Отработали по выявленным позициям и перешли к другим оперативным задачам. А значит, фронт – там. И он стремительно откатывается. А мы – в тылу врага. – Так что же это, братцы! – воскликнул Сема. – Как же это мы? – Это твои? – спросил Максим Васкова, указав на бегущую по полю пару бойцов. – Мои. – Братцы… – снова воскликнул Сема. – Так что же? Нам что, в плен теперь идти? – Не советую, – буркнул Максим. – С офицерами да дворянами немцы еще как-то считаться будут, а с нижними чинами – нет. Покормят помоями раз в пару дней – уже неплохо. А то ведь и на каменоломни загонят, где и сгинете. Или ты не слышал, что немцы в Африке устроили? Сколько сотен тысяч душ сгубили буквально за несколько лет, просто потому, что они им там были не нужны! Так и тут. К чему вы им? Зачем вас кормить? Какую пользу им это принесет? Впрочем, я не уверен, что даже с офицерами они станут обращаться как с людьми. Не любят нас немцы. Не уважают. Для них русский – словно и не человек, а так, что-то второго сорта. Дикарь. – Но… – Его благородие правильно говорит, – вмешался Васков. – В плен идти последнее дело. Тем более что и оружие при нас, и руки-ноги нам пока не вяжут. – Много ли навоюешь этими игрушками? – тяжело вздохнув, махнул поручик рукой с винтовкой. – Пулемет бы… – Так вон за тем лесом пулеметы и стрекотали, – вставил свои «пять копеек» подбежавший ефрейтор. – И верно, – согласился Васков. – Стрекотали. – Но как воевать-то? – вновь пискнул Сема. – Мы же в окружении! Максим встал. Медленно обвел взглядом шестерых взрослых мужчин и, обернувшись к Семе, поинтересовался: – Знаешь, что на это тебе бы ответил знаменитый русский полководец Александр Васильевич Суворов? – Нее-е-е-т… – как-то неуверенно произнес парень. – Попав во врага окружение …его гада на поражение! – заявил поручик, назидательно подняв указательный палец вверх. С матерком. Не без этого. Но настроение эта фраза бойцам немного подняла. Вон, даже кое-кто улыбнулся, хотя несколько секунд назад стояли мрачнее тучи… Дальше дело пошло намного лучше. Васков с тремя рядовыми выдвинулся на сбор оружия, боеприпасов и продовольствия. Благо на поле лежало до двух десятков убитых и кое-какие запасы собрать было реально. Младший унтер-офицер даже глазом не повел, когда услышал приказ. Видимо, моральные нормы после Русско-японской войны у него несколько сместились. Ефрейтор Сапрыкин, взяв «под мышку» Сему, занял позицию для прикрытия трофейной команды. А Максим достал бинокль и начал вдумчиво «осматривать горизонт». Четыре глаза хорошо, но оптика – лучше. Завершив сбор этого нехитрого урожая, новоиспеченный поручик распорядился перекусить. Потом распределил нагрузку по боеприпасам и сухому пайку. Немного помучил бойцов, проверяя обмундирование, сбрую и вообще – внешний вид. Заставил попрыгать и привести в порядок громыхающие предметы. Приказал Васкову проверить правильность намотки портянок. И только после этого скомандовал выступать. Лишние винтовки брать с собой не стали. Они совсем ни к чему. Так, затворы с них вынули да выкинули. Нечего радовать врага трофеями. А вот револьвер Нагана, найденный у одного покойного, Максим прихватил. Офицер он или где? Там-то на реконструкции наш герой ходил с вполне оригинальным, но холощеным револьвером. Однако во время пьянки «дал посмотреть» кому-то, тот передал дальше, и «пугач» бодро побежал по рукам в неизвестном направлении… Но это и неплохо. Совершенно непонятно, как бы отреагировали бойцы, узнав, что у их командира вместо боевого оружия – детская игрушка… Глава 2 26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии Отряд поручика состоял всего из семи человек, включая его. Однако это не помешало отправить в передовой дозор ефрейтора и выставить две фланговые заставы, направив туда самых осторожных солдат. Сам же Максим вместе с младшим унтером и двумя рядовыми двигался основной колонной. Казалось бы – глупая возня. Зачем так морочиться при столь небольшом отряде. Но Максим решил действовать по уму, раз уж вляпался. Вон – Васков шел обычным образом и потерял половину группы. А у него слишком мало людей, чтобы ими так бездумно рисковать. Так и шли с час, наверное, или около того. Вдруг Сапрыкин остановился и, как и было условлено, поднял руку, привлекая внимание. Все напряглись. Секунда. Другая. И, увидев отмашку командира, бойцы начали рассасываться, формируя простенькую засаду. Максиму пришлось минут десять объяснять задумку, а потом пять раз репетировать, пока начало что-то получаться. Ключевое слово «что-то». Вот и сейчас, кто в лес, кто по дрова. И по сучкам, по сучкам, словно молодые лоси. Но обошлось, ибо тот, кто ломился им навстречу, напоминал медведя-шатуна, страждущего опохмела после страшного бодуна. Шуму от этого кадра было больше, чем от всего отряда, вместе взятого.