Должно было что-то по-настоящему серьезное произойти, чтобы жених не пришел покупать свадебные наряды, тем более после нескольких безрезультатных поездок в магазин! Ляля выпросила у кого-то две копейки и позвонила ему домой из омерзительной грязной телефонной будки. Но трубку никто не взял. Неведомый доселе страх парализовал Лялю. Дикая мысль пришла Лялечке в голову. А вдруг Тема раздумал жениться? Она еле доехала до дома со своими покупками, которые больше не приносили радость. Дома по крайней мере можно было как следует нареветься. Она делилась своими тревогами с мамой. Но та тоже ничего не понимала, а верить в то, что Темочка вот так вот бросил Лялечку, категорически отказывалась. Что-то случилось, решили обе и стали думать, как деликатно, не напугав зря родителей жениха, сообщить им о своих тревогах. Ничего не придумывалось. Как ни сообщай, получался один страх и ужас: человек пропал. По-настоящему и, очевидно, бесповоротно. Так – медленно и тягуче – текло время ожидания самого ужасного ужаса. Тучи сгущались. Лялечка уже даже плакать не могла. Сидела в оцепенении и ждала непонятно чего. И тут вдруг позвонила будущая свекровь. Она довольно сухо, даже, как показалось обалдевшей Ляле, неприязненно, сообщила, что Артему было плохо с сердцем, что он лежит дома и не может встать. Вот это да! Он же был здоров, никогда не говорил, что его что-то беспокоит! Он всегда хвастался силой! – У него больное сердце? – с прорывающимися рыданиями в голосе спрашивала Лялечка у матери жениха. – Ему делали кардиограмму? Врач был? Можно я приеду? Приезжать не стоило. Врач, да, был. Из «неотложки». Сказал, что нужен покой. И все. Ничего страшного. Хотя поначалу они испугались. Но сейчас он полежит, отдохнет. Обычное переутомление. Завтра все будет в полном порядке. К телефону, конечно, Артем подойти не мог. Ему надо было лежать, понятное дело. Конечно, конечно! Так все прояснилось. Зря она ревела несколько часов. Зря думала всякие глупости. Мало ли что бывает. Ну, поплохело человеку: сессия, их ежедневные встречи, любовь. Недаром свекровь говорила сердито. А костюм? Ну, есть еще время, купят они костюм. Был бы здоров ее миленький. Вроде успокоилась. Утром Артем, свежий, красивый, сияющий, встречал ее у дверей института с цветами. – Зачем же ты? – испугалась влюбленная невеста, просияв тем не менее от счастья встречи. – Зачем встал? Тебе надо лежать. – Да все в порядке, ерунда. Так – кольнуло. Ну, мама врача вызвала. Пустяки. С одной стороны, конечно, от сердца отлегло. Тревога рассеялась. Тут бы и обрадоваться и забыть. Но почему-то Ляля забыть этот эпизод не смогла. Что-то непонятное проглядывало во всей этой ситуации. Что-то за этим таилось. Неразрешенные вопросы всегда внедряются в сознание и время от времени свербят. А вопросы возникали самые что ни на есть примитивные, а потому и нелегкие. Почему же он все-таки не предупредил? Ведь домой-то, маме Лялечкиной, позвонить мог? Если ничего серьезного, почему не позвонил потом? Мало ли, что мама его говорила, что вставать нельзя. Но он, влюбленный, столько раз делал через нельзя! Бывало – сбегал с лекций, мчался к ней в институт и – во время ее занятий – заползал, причем незаметно для профессора, увлеченно раскрывавшего тему, в аудиторию под сдерживавшийся смех Лялькиных однокурсников, оказывался у нее под столом. А потом и выныривал рядом. Садился как ни в чем не бывало с серьезным внимательным выражением своего прекрасного интеллигентного лица, стискивал ей руку, шептал: «Соскучился. Не мог больше ждать». Было – и не раз! А еще – сколько раз ночами ей звонил! И почти до утра они болтали, не могли распрощаться! Лялькины родители сделали даже десятиметровый шнур к телефону, чтоб дочка на ночь аппарат забирала в свою девичью светелку, а им спать не мешала. Артем прекрасно знал, что может позвонить. И не только может, но должен. Они же почти муж и жена. Значит, самые главные люди друг для друга. Главней даже родителей. – Так вот: почему? В принципе, ничего страшного, трагического, непоправимого не произошло. Вообще – ерунда. Бытовая досадная мелочь. Растереть и забыть. Но что-то, что-то очень важное по самой сути таилось в этой мелочи, не давало покоя. Чтобы настолько влюбленный человек не позвонил, не предупредил, не почувствовал ее жутчайшую тревогу… Странно все это. Костюм они, конечно же, купили. Прямо накануне свадьбы. Выглядели оба как принц и принцесса из сказки. Рыся любила их свадебные фото разглядывать. Мама – прекрасная фея. Во всем облике – ожидание счастья, сияние любви. Папа – взволнованный, одухотворенный, любящий. Это даже на старом фото видно, что очень-очень любящий и почти не верящий своему счастью. Фото не лгут. Жизнь лгала. Ляля долго и упорно не хотела верить в открывшуюся перед ней невеселую перспективу, которая стала ясна уже на свадьбе: ее муж странно переносил алкоголь. Удивительно, так вышло, но пока они встречались, эта тема ни разу себя не обнаружила. А ведь Ляля в этом отношении была очень и очень начеку. Ей отвратительными казались пьяные люди, она не выносила запах подвыпившего человека, расхлябанные дурацкие речи, шаткую походку, утрату достоинства. Но на самом деле: встречались они недолго, влюбились, решили связать две судьбы в одну. Семья Артема со стороны казалась более чем приличной: потомственные врачи, профессура. Само собой разумелось, что тут опасаться нечего. Но в жизни никогда и ничего не разумеется само собой. Да и с какой бы стати? Влюбленного человека ждет столько ловушек – не сосчитать! Так хитро устроено, что влюбленные хотят оказаться в объятиях друг друга. И это все, что они хотят. И самое последнее, к чему они стремятся, – это увидеть голую правду и поверить ей. На этом, очевидно, и держится мир. Иначе бы люди размножаться перестали. А так – они верят клятвам, обещаниям верности, любви, надежной опоры, вечного блаженства. Знают, с чужих слов, что бывает иначе. Но всегда уверены, что их случай – другой. У них все будет так, как они себе и представляют. В общем, до свадьбы Ляля и Артем не оказывались в ситуациях, когда надо было выпить. Прогулки, театр, кино, поцелуи, объятия… Быстро подоспело его предложение руки и сердца, всеми со всех сторон одобренное. Его мама – видно было – радовалась и от всей души поздравляла. И бабушка тоже. Отец, всегда занятый на работе, будущую невестку видел мельком всего пару раз, но, конечно, против ничего не имел. Лялины родители души не чаяли в будущем зяте. Какие могли быть подозрения? Во всех отношениях – равный брак. Нашлись две половинки, совпали полностью. Что тут подозревать?.. На свадьбе случилось невообразимое. После двух бокалов шампанского и традиционных «Горько!» Артем непостижимым образом превратился в кого-то другого – просто ужасного, чудовищного, отвратительного. В какую-то долю секунды! Ляля даже не успела заметить, как и почему… Любимый новоиспеченный муж ее вскочил и, обращаясь к собравшимся, с чудовищной ненавистью произнес жуткую тираду, смысл которой (если он вообще имелся) сводился к тому, что ненавидит он всех здесь присутствующих лютой неизбывной ненавистью, что всех он тут очень хорошо запомнил и теперь им точно не поздоровится: всех обязательно отыщет и поодиночке каждого прикончит. Одним ударом. Поскольку рука его, хирурга во многих поколениях, не дрогнет. Сказать, что гости оторопели – ничего не сказать. Все буквально помертвели. Потому что спич жениха был произнесен абсолютно трезво, убедительно и доходчиво. Ни в коем случае нельзя было подумать, что это слова одурманенного алкоголем человека. Казалось, что монстр сорвал свою маску и теперь, только теперь, когда пришла пора, показал свое истинное лицо. И лицо это представилось более чем кошмарным. Родственники и друзья невесты молча переводили взгляд с чистого личика их Лялечки на жесткий рот ее супруга, полный, казалось, кишащих червей, которых он, не переставая, выплевывал и выплевывал. Семья жениха, напротив, отнеслась к его выразительной речевке совершенно спокойно. – Извините, – жестко промолвила новоиспеченная свекровь, с силой рванула сына за рукав, выводя его из-за праздничного стола, и повела в ванную. – Переволновался. Шампанское в голову ударило, – внятно пояснил вслед им свекор. – Бывает иногда при сильных стрессах. Все как-то подуспокоились, заговорили, напряжение потихоньку спало… Ляля тоже вышла из-за стола и отправилась на шум воды. Дверь в ванную была открыта. Молодая жена увидела, как мать мужа окунает его голову под струю, повторяя при этом: – Ведь знал! Зачем пил? Ведь знаешь, зачем позоришься с первого дня? – Мммммм! – мычал Артем. – Ммммма-ммма! – Что мама? Знаешь, что с твоим патологическим опьянением нельзя ни рюмки! Мама! Именно в этот момент Лялечка все поняла ясно-ясно. И насчет тех двух случаев с его исчезновением, и насчет «плохо с сердцем», и насчет радостной торопливости, с которой встретили известие об их намерении пожениться родные Артема. Они боялись, что он долго не продержится, проявит себя, и тогда невеста откажется от свадьбы. Они устали его стеречь и оберегать. И хотели передать его с рук на руки. Она как-то так ясно все это прочувствовала, что даже замерзла от охватившего ее ужаса. Патологическое опьянение! Ее подруга рассталась со своим парнем из-за этого. Не смогла терпеть, ничего не смогла поделать. Они, помнится, вместе читали медицинскую энциклопедию, вникая в этот ужас. Сумеречное помрачение сознания, вызванное даже небольшой дозой алкоголя, во время которого возникает искаженное, бредовое восприятие обстановки – вот что подразумевается под словами «патологическое опьянение»! Сопровождается этот ужас аффектами страха, тревоги, гнева, ярости, агрессивными действиями. Человек меняется до неузнаваемости, безобразничает, пакостит. А потом засыпает. И, проснувшись, помнит все очень смутно, а то и вообще не помнит. И не понимает, почему вчерашние друзья отшатываются от него в ужасе и прекращают дальнейшее общение с ним. Не все, конечно, делают это сразу. Но постепенно доходит до всех. И спасение при подобном диагнозе только в одном: в полном отказе от алкоголя. Нет смысла проклинать гены, родительское наследство – что это даст? Надо думать о настоящем и о том, как выстроить свое будущее. Другого пути тут попросту нет. Но это-то и самое сложное. Человек-то ничего не помнит. Ну, выпил лишнего, перебрал. С кем не бывает? Чего все волками смотрят? Ему бы собрать волю в кулак… Не получается. Один важный вопрос мелькал в Лялиной голове: почему никто – ни свекровь, ни весьма дружественно настроенная бабушка мужа, ни он сам ни слова ей не сказали? Не предупредили, не предоставили право выбора. Было в этом молчании что-то нечестное, подлое, жульническое. Ведь если бы она хоть раз до свадьбы увидела Артема таким, услышала бы эти угрозы, она никогда и ни за что не согласилась бы связать с ним свою жизнь. А что изменилось сейчас? Подумаешь: штамп в паспорте! Какая-то синяя чернильная печатка – пшик! Однако с этим «пшиком» изменилось все. Коренным образом. Одно дело расстаться с женихом. Пусть даже на пороге загса, но с чужим человеком. Другое дело – муж. С ним надо разводиться теперь. И что все гости скажут? И подруги? Да и сама себе она что ответит на упрек в нетерпеливости? И нескольких часов не прошло, и шанса любимому не дала, и сама, своими руками все разорвала, а ногами истоптала. Нет, сказала она себе. Не может быть, чтоб все оказалось так плохо. Это слишком несправедливо. Это недоразумение. Я поговорю с Темой. Он даст мне слово. Честное-честное. Пусть поклянется моим здоровьем, например. И тогда уж он точно не будет больше пить. Пусть то, что он сказал там гостям, забудется, как кошмарный сон. А у нас с ним после этого все-все будет хорошо. И все позавидуют нам, потому что все у нас будет лучше всех. Вот что значит штамп в паспорте! А вы говорите. Ляля спокойно вернулась за стол, заставила себя улыбаться. Старательно веселила гостей. Она это тогда умела. Потом появилась свекровь, уложившая сына спать. – Перенервничал, – объяснила мать новобрачного. – Не каждый день женится. Не привык. И гости дружно рассмеялись, поняв и приняв. Свадьба есть свадьба. Всякое бывает.