Мне следовало бы догадаться, что он не поймет меня, пока я на самом деле этого не скажу. Я закрыла глаза, пытаясь набраться смелости сказать то, что, как я знала, чувствовала. Я ведь знала это, не так ли? Когда я заглядывала внутрь, я чувствовала этот маслянистый, золотистый свет каждый раз, когда думала о Майлзе. Вот кем он был, как бы банально это ни звучало. Мне казалось, что мое сердце было в тени до того, как я встретила его. Когда он был рядом, от него исходило тепло. Как счастье. Если это была не любовь, то что же тогда? — Я тоже тебя люблю. Голова Майлза откинулась назад. — Ух ты. Это было гораздо более твердо, чем то, что я сказал. — Он встал, делая вид, что ему неловко. — Я не знаю, Рей. Думаю, ты действуешь немного быстро для меня. Все, что я сказал, это то, что я «думаю», что влюбляюсь в тебя. Это совершенно другое. Я яростно на него посмотрела. — Ты права. Ты права. Сейчас не время для шуток. Майлз обошел стол и заставил меня встать, чтобы он смог поцеловать меня. — И я сказал это таким образом только потому, что не хотел тебя пугать. Я люблю тебя. Падение уже произошло. «Думаю» и «может быть» испарились в тот момент, когда ты решила, что должна совершить грандиозный тур с извинениями только за ту маленькую ложь, которую ты мне рассказала. — Кстати, о… Тур еще не совсем закончен. Предстоит еще одна остановка, прежде чем я наконец смогу отдохнуть. — Это кровать? Потому что, если это кровать, ты можешь считать себя полностью прощенной. — Это сюрприз. Это была настоящая кровать. Эпилог Майлз Два месяца спустя Девиз Майлза № 100: дайте мужчине рогалик со сливочным сыром без ножа, и вы его разочаруете. Научите его быть мужественным и пользоваться своим пальцем, и вы перестанете расстраивать этого человека. Я задумчиво смотрел в окно, пока ковырял пальцем в контейнере со сливочным сыром и намазывал немного на свой рогалик. Мы были на «девичнике Грэмми», и я слышал гул разговоров объединенной мощи клана Чемберсонов, собравшегося в ее гостиной. Паркер и Кингстон тоже пришли. Рей наблюдала за мной с легким отвращением. — В самом деле? Ты не мог просто поискать на кухне нож? — Трудности делают нас сильнее. Она закатила глаза. — Разве необходимость вставать большая трудность, чем лениться и пользоваться своим пальцем? — Некоторые из нас уже настолько сильны, насколько нам нужно быть. — Если упрямство — это сила, то да. Ты настолько силен, насколько это вообще возможно. Мы с Рей были на кухне Грэмми, которая была украшена так, словно ее разукрасил карнавал семидесятых. Я открыл духовку и проверил, как там еда. Рей взяла рогалик у меня из рук и откусила от него. — У Грэмми довольно уникальный стиль, да? — Как будто она переживает постжизненный кризис, когда жалеешь, что не стал порно-звездой? Да. — Кризис после окончания жизни? Это ужасно, Майлз. — Тогда почему ты так стараешься не улыбаться? — Смех над шуткой не оправдывает саму шутку. — Соглашайся не соглашаться. Если шутка заставляет тебя смеяться, значит, она сделала свое дело. Тебя бы волновало, как был построен твой дом, если бы он выглядел великолепно и выполнял свою работу? Нет, ты просто была бы счастлива, что у тебя есть дом. — Если бы стены были полны убитых детей, меня бы это немного волновало. Харпер вошла на кухню с несколько растерянным выражением на лице. Она была немного моложе меня… лет двадцати пяти или около того, но я не мог точно вспомнить. Она носила короткие волосы в таком стиле, что они завивались у основания подбородка. Она также была высокой. Рост Чемберсонов зависел от генов, по крайней мере, по мужской линии. И Харпер получила их изрядную долю. Она посмотрела на меня, затем сосредоточилась на моем пальце, который все еще был покрыт сливочным сыром. — Ты знаешь, как делается сливочный сыр? — спросила она. Я ждал, что она мне скажет. — Тебе лучше не знать, иначе ты бы это не ел. Я дочиста облизал палец, затем пошевелил бровями. — Люди ведут себя так, как будто невежество — это плохая вещь. Я думаю, что невежество — один из лучших подарков, который вы можете кому-то преподнести. Рей фыркнула. — Ты правда так думаешь, не так ли? Харпер смотрела на мой блестящий палец с нескрываемым отвращением. — Пожалуйста, помой его. Я ткнул им в ее сторону и начал продвигаться вперед. — Зачем? Боишься, что мои слюни попадут на тебя? Она попятилась, широко раскрыв глаза. — Прекрати. — Я не могу. Я должен… прикоснуться… Она развернулась и попыталась выбежать из кухни, но неправильно рассчитала, где находится дверь. Она врезалась лицом в стену и плюхнулась на задницу. Рей втянула в себя воздух и бросилась на колени рядом с ней. — Ты можешь принести мне полотенце? У нее идет кровь из носа. Я бросил в их сторону кухонное полотенце. — Я приму на себя по крайней мере половину вины за это. Прости, Харпсистер. — Ты возьмешь всю вину на себя, — хрипло произнесла Харпер, как будто за последние несколько секунд у нее заложило самый большой в мире нос. Дверь открылась, ударив Харпер по ноге. Она отползла назад, схватившись за колено и поморщившись. Кингстон взглянул на царивший хаос и опустился на колени. — Черт. Подожди, почему у нее идет кровь из носа? — Он устремил на меня ледяной взгляд. Я поднял руки вверх, олицетворяя собой невинность. Кингстон всегда был немного чересчур напыщенным. Кроме того, он до смешного защищал свою сестру, и если бы он узнал, что я виноват, что она врезалась в стену, думаю, что он затеял бы драку. Ссора совершенно испортила бы время вынимания моих маффинов из духовки, возможно, даже подожгла бы их. После недолгого пристального разглядывания и нескольких тщательно сформулированных объяснений мне удалось вывести их обоих из комнаты. Рей выпучила на меня глаза. — Способен ли ты просуществовать целую минуту, почти ничего не разрушив? Я прижал палец к ее груди, прижимая ее к стойке, и встретился с ней взглядом. — Нет. И единственное, что осталось уничтожить на этой кухне, — это твоя киска. Она лукаво улыбнулась. — Это отвратительно. И вроде как горячо.