Опасаясь, что папа сейчас предложит пойти вместе со мной, я быстренько выбегаю на улицу, лишая его возможности это сделать. Я не хочу оскорблять его отказом. Я направляюсь прямо к каналу. Туда, куда я ходила, когда умерла мама. Мне нравится, что вдоль него можно идти в любом направлении – и все равно придешь туда, откуда начал идти. Я достаю телефон и звоню Сейди. Я уже плачу, когда она отвечает на звонок. – Привет, что случилось? – Ты можешь сейчас со мной встретиться? – всхлипываю я. – Ты еще дома? – Нет. Возле канала. – А что ты там делаешь? Я пытаюсь ответить, но у меня не получается. – Ну ладно, никуда не уходи оттуда, – говорит Сейди. – Я уже выхожу, понятно? В ее голосе я замечаю признаки паники. Она, вероятно, думает, что я собираюсь сделать какую-нибудь глупость. Впрочем, наверное, и в самом деле собираюсь. Но только не такую глупость, о которой она подумала. Она появляется через пять минут. Я вижу по ее выражению лица и прерывистому дыханию, что она всю дорогу бежала. Она обнимает меня, чувствуя, по-видимому, облегчение из-за того, что видит меня живой и невредимой. Я снова начинаю плакать. – Что случилось? – спрашивает она. Все еще не в состоянии говорить, я лишь качаю головой. – Ты ведь не хочешь этого делать, да? Я пожимаю плечами. – Это тяжело, – вот и все, что мне удается сказать. – Что тяжело? Тебя что, кто-то вынуждает? – У меня нет выбора. – Нет, у тебя есть выбор. Ты можешь уйти отсюда прямо сейчас. Если хочешь, я пойду с тобой. – Нет, ты не понимаешь. – Если я не понимаю, то помоги мне понять. Я смотрю на небо, впервые замечая, какой сегодня чудесный день. Очень даже подходящий день для того, чтобы выйти замуж. – Мне необходимо это сделать. Это для меня – единственный выход. – Ты все еще говоришь что-то непонятное. – Если я не выйду за него замуж, кое-какие хорошие события не произойдут. – Откуда ты это знаешь? – Я просто это знаю – и все. Я вижу по выражению ее лица, что до нее кое-что дошло, и мне даже кажется, что я слышу, как где-то внутри ее головы что-то щелкнуло. – Ты снова видишь эти публикации? Она думает, что я больна. И все так будут думать, если я это не пресеку. «У Джесс Маунт что-то не в порядке с головой. Всегда было не в порядке. Ну, по крайней мере, с тех пор, как…» – Нет, – резко говорю я. – Ты любишь его? – Да. – Он любит тебя? – Да. – Тогда в чем проблема? Я с трудом сглатываю. Она же не понимает, что я говорю про Гаррисона. – Это тяжело. Вот и все. – Тебя что, охватила предсвадебная нервозность? – Да. Думаю, что именно так. Но я с ней справлюсь. – Ты уверена? Вытирая глаза, я киваю. Сейди сжимает мои плечи еще раз и выпускает меня из своих объятий: – Вот и слава Богу, потому что я уже купила себе новое платье и все такое прочее. Мне удается улыбнуться сквозь слезы. – Я купила даже шляпу, – добавляет она. – Но тебе не идут шляпы. Ты сама это говорила. – Я знаю. Но я подумала, что это не будет иметь значения, потому что все в любом случае будут таращиться на тебя – а значит, я смогу немного посумасбродничать. Я качаю головой: – Я люблю тебя, сумасбродная ты девушка. – Но не пытайся меня растрогать. Я берегу слезы на потом. Я достаю из своего кармана конверт и протягиваю его ей. – Что это? – Положи это в какое-нибудь надежное место. Вскрой его только в том случае, если со мной произойдет что-то плохое. – Перестань, Джесс. Я ведь уже подумала, что мы сейчас все уладили. Или нет? – Это все, о чем я тебя прошу. Я почувствую себя лучше, если ты возьмешь. Пожалуйста. Она берет конверт и засовывает его в карман своей куртки. – Спасибо, – говорю я. – Пожалуйста, помни, что это был мой собственный выбор и что все равно ты не смогла бы меня отговорить. Хорошо? Она пожимает плечами. Мы молча идем вдвоем вдоль канала. Я не могу сказать, что я не узнаю девушку, которая смотрит на меня из зеркала. Еще как узнаю. Я узнаю ее по фотографии в «Фейсбуке». У нее такие же волосы и такой же макияж, такое же платье, такое же выражение неуверенности в глазах. Я ее узнаю. Я понимаю, что она делает то, что должна сделать. Я в последний раз окидываю взглядом свою спальню. Так много воспоминаний – хороших и плохих. Но я сейчас хороню Джесс Маунт вместе с ними. Сегодня – новое начало. Новое начало в моей жизни. Новая жизнь. У папы появляются на глазах слезы, едва он видит меня на лестнице. – Ой, ну перестань, – говорю я. – Ты испортишь мне макияж, если будешь плакать и растрогаешь меня. Он улыбается и вытирает лицо. – Ты такая красивая. – Я надела под это платье ботинки «ДМ». – Лучше этого не делать. Я приподнимаю платье, чтобы показать ему, что я шучу: у меня на ногах – такие туфли, какие должны быть у невесты. Почему подобные вещи могут кого-то всерьез беспокоить, я не знаю, но Анджела настояла. Когда я дохожу до основания лестницы, папа целует меня в обе щеки. Его взгляд останавливается на моем колье. – Это идеально, – говорит он. – Я знаю, – отвечаю я, слегка прикасаясь к украшению. – Если ты в какой-то момент почувствуешь, что она тебе нужна, просто вспомни о том, что она рядом с тобой.