– Лэндон, убирайся отсюда к чертовой матери, – предупреждает он. Но Лэндон не сдается, а я знаю Хардина достаточно хорошо, чтобы понять: он обдумывает, какие у него есть варианты и стоит ли ударить Лэндона прямо здесь, у меня на виду. Вероятно, решив не делать этого, он делает глубокий вдох. – Прошу… оставь нас на минуту. – Он пытается держать себя в руках. Лэндон смотрит на меня, видит мольбу в моих глазах и поворачивается к Хардину: – Она не хочет разговаривать с тобой. – Нечего тебе решать, чего она хочет! – кричит Хардин и ударяет кулаком в стену; в гипсокартоне остается вмятина, от которой ползет трещина. Я отскакиваю назад и снова плачу. «Не сейчас, не сейчас», – мысленно повторяю я себе, пытаясь контролировать эмоции. – Уходи, Хардин! – кричит Лэндон, и тут в дверях появляются Кен и Карен. О нет! Мне не стоило сюда приходить. – Какого черта здесь происходит? Все молчат. Карен смотрит на меня с сочувствием, а Кен повторяет вопрос. Хардин с яростью смотрит на отца. – Я пытаюсь поговорить с Тессой, а Лэндон сует свой нос в чужие дела! Кен смотрит на Лэндона, затем на меня. – Что ты натворил, Хардин? Его тон сменился с обеспокоенного на… сердитый? Не понимаю. – Ничего! Твою мать! – Хардин трясет кулаками в воздухе. – Он все испортил – вот что он натворил, и теперь Тессе некуда пойти, – вводит их в курс дела Лэндон. Я хочу что-то сказать, но не имею понятия, что именно. – Ей есть куда пойти, она может пойти домой. Туда, где ей место… со мной, – говорит Хардин. – Все это время Тесса была для Хардина игрушкой – он ужасно с ней поступил! – выпаливает Лэндон, и Карен, открыв рот от удивления, подходит ближе ко мне. Я будто сжимаюсь в комок. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Я не хотела, чтобы Кен и Карен узнали… Но это, наверное, не так уж важно, ведь теперь они точно не захотят меня больше видеть. – Ты хочешь пойти с ним? – Кен прерывает мои грустные мысли. В ответ я качаю головой. – Ну, я тебя здесь не оставлю, – резко выдает Хардин. Он подходит ко мне, и я отшатываюсь в сторону. – Думаю, тебе лучше уйти, Хардин, – Кен удивляет меня своими словами. – Что, прости? – Лицо Хардина приобретает тот темно-красный оттенок, который может означать только гнев. – Тебе повезло, что я вообще прихожу в этот дом, – и ты посмеешь выставить меня за порог? – Я рад тому, какие у нас с тобой отношения, сын, но сегодня тебе придется уйти. Хардин трясет кулаками в воздухе. – Какая чушь, да что она для тебя значит? Кен поворачивается ко мне, затем снова смотрит на сына. – Как бы ты с ней ни поступил, надеюсь, оно стоило того, чтобы потерять единственное, что было хорошего в твоей жизни, – говорит он, опустив взгляд. Не знаю, подействовали ли на него шокирующие слова Кена или же гнев просто достиг своего пика и схлынул, но Хардин вдруг затихает, бросает на меня короткий взгляд и выходит из комнаты. Мы все молчим и прислушиваемся к его мерным шагам по лестнице. Когда в наступившей тишине громко хлопает дверь, я поворачиваюсь к Кену и начинаю плакать. – Простите меня. Я лучше пойду. Я не хотела, чтобы все так вышло. – Нет, оставайся, сколько захочешь. Мы всегда тебе рады, – говорит Кен, и они с Карен оба меня обнимают. – Я не хотела портить ваши отношения. Из-за того, что Кену пришлось выставить из дома собственного сына, я чувствую себя ужасно. Карен берет меня за руку и пожимает ее. Кен кажется усталым и раздраженным. – Тесса, я люблю Хардина, но, думаю, мы оба понимаем: без тебя портить было бы нечего, – говорит он. Глава 2 Я торчу в ванной так долго, как только могу. Струи воды окутывают тело. Я хотела, чтобы она очистила меня, взбодрила, но горячий душ не помог мне расслабиться, как бы я на это ни надеялась. Не представляю, сможет ли что-то усмирить эту боль внутри меня. Она кажется бесконечной. Постоянной. Будто во мне живет какое-то существо, но вместе с тем внутри меня растет дыра и становится все больше. – Мне ужасно стыдно из-за трещины в стене. Я предложила Кену заплатить за ремонт, но он отказался, – говорю я Лэндону, расчесывая мокрые волосы. – Не беспокойся об этом. Тебе сейчас и так непросто. – Лэндон хмурится и поглаживает меня по спине. – Не понимаю, как я дошла до жизни такой. – Я смотрю перед собой, не желая встречаться взглядом со своим лучшим другом. – Три месяца назад все было по-другому. У меня был Ной, который никогда так бы со мной не поступил. У меня были близкие отношения с матерью, и я во всех подробностях представляла, какой будет моя дальнейшая жизнь. А теперь у меня ничего нет. Совсем ничего. Я даже не знаю, пойду ли теперь на стажировку, ведь Хардин тоже там будет… А еще он может убедить Кристиана Вэнса меня уволить, просто потому, что он на это способен. – Я хватаю подушку и с силой ее сжимаю. – Ему нечего было терять в отличие от меня. Я дала ему все. До встречи с ним моя жизнь была проста и ясна. Теперь… после этого… это просто… после. Лэндон удивленно смотрит на меня. – Тесса, ты не можешь отказаться от стажировки, он и так многое у тебя отнял. Не позволяй ему отнять и это, прошу. – Он почти умоляет. – Эта «жизнь после» без него хороша тем, что ты можешь делать все что захочешь, можешь начать все сначала. Я понимаю, что Лэндон прав, но все не так просто. Сейчас все в моей жизни связано с Хардином, даже цвет моей дурацкой машины. Каким-то образом он стал нитью, связывающей все существование, и когда эта нить порвалась, мне достались лишь обрывки того, что когда-то было моей жизнью. Я сдаюсь и слабо киваю Лэндону. Он слегка улыбается мне и говорит: – Тебе надо отдохнуть. Он обнимает меня и собирается выйти из комнаты. – Как думаешь, это когда-нибудь прекратится? – спрашиваю я, и он оборачивается. – В смысле? Я почти шепчу: – Эта боль. – Не знаю… Правда, мне хотелось бы думать, что это так. Время лечит… почти все раны, – отвечает он и то ли хмурится, то ли улыбается, изо всех сил стараясь меня утешить. Я не знаю, сможет ли время излечить меня. Знаю только, что не переживу, если оно с этим не справится. Уверенный в своем замысле и все же, как всегда, вежливый, на следующее утро Лэндон вытаскивает меня из кровати, чтобы я не пропустила стажировку. Я наспех пишу записку Кену и Карен, в которой благодарю их и снова извиняюсь за дыру, проделанную Хардином в стене. Лэндон молча ведет машину и то и дело поглядывает на меня, пытаясь подбодрить меня улыбкой и воодушевляющими девизами. Но я по-прежнему чувствую себя отвратительно. Как только мы заезжаем на парковку, меня опять посещают воспоминания. Хардин стоит на коленях в снегу. Зед рассказывает про спор. Я быстро открываю свою машину и забираюсь внутрь, чтобы спрятаться от холодного воздуха. Увидев свое отражение в зеркале, я съеживаюсь. Под глазами, все еще красными от слез, дополняя мой образ, набухли темные круги, как из фильма ужасов. Мне точно понадобится больше косметики, чем я предполагала. Отправившись в «Уолмарт», единственный магазин поблизости, открытый в такой час, покупаю все необходимое, чтобы замаскировать мои чувства. Но у меня не хватает сил, чтобы старательно наложить макияж, так что вряд ли теперь я выгляжу лучше. Вот доказательство: я приезжаю в «Вэнс», и, увидев меня, Кимберли открывает рот от удивления. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но она вскакивает из-за стола. – Тесса, дорогая, ты в порядке? – с тревогой спрашивает она. – Я так плохо выгляжу? – Я слабо пожимаю плечами. – Нет, конечно, нет, – врет она. – Просто ты кажешься… – Измученной. Потому что так и есть. Экзамены меня добили, – говорю я ей. Она кивает и добродушно улыбается, но я спиной чувствую ее взгляд – Кимберли провожает меня глазами до двери кабинета в самом конце коридора. День тянется бесконечно долго, но около полудня ко мне стучит мистер Вэнс. – Здравствуй, Тесса, – улыбается он. – Здравствуйте, – выдавливаю я.