– Только на одну ночь. Ну пожалуйста! – Ой, да на здоровье! Пусть она поживет у вас день или два. Она составит вам прекрасную компанию. – Таня с саркастической улыбкой помахала рукой. – Ведь она такая вежливая, услужливая, любящая. О таком человеке в доме можно только мечтать! – Лицо Тани окаменело. – А что, давайте представим, как это будет. Вы в курсе, что она пьет? И курит? И что ее отчислили из школы? Она ведь наверняка поставила вас в известность, да? – (Лили стояла со скучающим видом, словно она уже миллион раз слышала эту шарманку.) – Она даже не потрудилась явиться на экзамены. Мы сделали для нее все, что было в наших силах. Консультанты, лучшие школы, репетиторы. Фрэнсис относится к ней как к родной дочери. А она просто плюет нам в лицо. У моего мужа сейчас очень напряженная ситуация в банке, у мальчиков свои проблемы, но она ради нас и пальцем не пошевелит. И так было всегда. – А тебе-то откуда знать? Меня полжизни воспитывали няни. А когда родились мальчики, ты отослала меня в пансион. – Мне с вами со всеми было не справиться! Я делала, что могла. – Ты делала, что хотела: начать новую жизнь с идеальной семьей уже без меня. – Лили снова повернулась ко мне. – Ну пожалуйста! Хоть немножечко! Обещаю, что не стану путаться у тебя под ногами. Я буду хорошей. Конечно, мне следовало сказать «нет». Кто бы сомневался. Но я была жутко зла на эту женщину. И на секунду мне даже показалось, что я должна выступить от лица Уилла, сделав то, что он уже не в силах сделать. – Отлично, – бросила я, повернувшись, и как раз вовремя, поскольку мимо моего уха просвистела какая-то конструкция лего, разлетевшаяся у моих ног на множество ярких кусочков. – Собирай вещи. Жду тебя в машине. Вторая половина субботы прошла как в тумане. Мы перетащили в мою спальню оставшиеся коробки из гостевой комнаты, которая, перестав играть роль кладовой, была теперь предназначена для Лили. Я даже повесила валявшиеся без дела жалюзи, перенесла туда лампу, поставив ее на второй прикроватный столик. Я купила раскладушку, напольную стойку для одежды, новое пуховое одеяло и набор подушек, а потом мы вдвоем втащили все это добро на пятый этаж. Лили, похоже, нравилось, что у нее появилась хоть какая-то цель, и ее, похоже, вовсе не смущал сам факт переезда к практически незнакомому человеку. В тот вечер я смотрела, как она разбирала свои немногочисленные пожитки в гостевой комнате, и мне вдруг стало ужасно грустно. Боже мой, только очень несчастный ребенок мог согласиться сменить роскошь и комфорт родительского дома на походный аскетизм крошечной комнаты для гостей, с раскладушкой и рахитичной вешалкой для одежды! Я приготовила пасту, остро ощущая всю странность того, что мне приходится готовить для кого-то еще, потом мы вместе посмотрели телевизор, в половине девятого у нее зазвонил телефон, и она попросила дать ей ручку и листок бумаги. – Вот, – нацарапав какие-то цифры, сказала она, – это мамин мобильный. Ей нужен номер твоего телефона и адрес. На случай непредвиденных ситуаций. И у меня сразу мелькнула мысль: а как часто Лили намерена у меня оставаться? В десять вечера я, вконец обессилев, сообщила Лили, что мне пора на боковую. Она сидела по-турецки на диване, смотрела телевизор и одновременно выстукивала кому-то сообщение на ноутбуке. – Не засиживайся допоздна, хорошо? – В моих устах это прозвучало довольно фальшиво, словно я только строила из себя взрослую. Но Лили буквально прилипла к экрану телевизора. – Лили? Она подняла голову, как будто только сейчас заметила мое присутствие. – Ой да, совсем забыла тебе сказать. Я была там. – Где – там? – На крыше. Когда ты упала. Это я тогда вызвала «скорую». И я неожиданно вспомнила ее – эти большие глаза на белеющем в темноте лице. – Но… но что ты там делала? – Я нашла твой адрес. И когда моя мамаша распсиховалась, я решила сперва разузнать о тебе, а потом попробовать поговорить. Ну, я увидела свет в твоем окне, а потом прикинула, что можно подняться наверх по пожарной лестнице и просто подождать. Но когда ты вышла на крышу и принялась валять дурака на самом краю, я подумала, что если хоть что-нибудь тебе скажу, то напугаю тебя до мокрых штанов. – И поэтому ты сказала. – Угу. Хотя я не хотела. Я реально решила, что убила тебя. – Она расхохоталась истерическим смехом. С минуту мы обе молчали. – Все считают, что я собиралась броситься с крыши. – Неужели? – резко повернулась ко мне Лили. – Ага. Она на секунду задумалась. – Из-за того, что случилось с моим папой? – Да. – А ты по нему скучаешь? – Каждый божий день. Лили притихла, а потом неожиданно спросила: – А когда у тебя следующий выходной? – В воскресенье, – ответила я, пытаясь собраться с мыслями. – А мы можем съездить в твой родной город? – Ты что, хочешь поехать в Стортфолд? – Я хочу увидеть, где он жил. Глава 8 Я не стала предупреждать папу о нашем приезде. Так как не вполне представляла себе, что скажу домашним. Я остановила машину, но еще с минуту продолжала сидеть на месте. Лили прильнула к окну, и я вдруг с пронзительной остротой осознала всю убогость нашего маленького дома по сравнению с особняком ее родителей. Когда я сказала Лили, что мама наверняка захочет оставить нас на ланч, девочка настояла на том, чтобы купить цветы, но мое предложение купить на ближайшей заправке гвоздики она встретила в штыки, хотя цветы предназначались для людей, которых она в жизни не видела. Мне пришлось заехать в супермаркет на другом конце Стортфолда, и там Лили выбрала огромный, перевязанный бантом букет из фрезий, пионов и лютиков, за который, естественно, заплатила я. – Посиди пока тут, – остановила я Лили, уже собравшуюся было вылезти из машины. – Сперва мне надо им кое-что насчет тебя объяснить. – Но… – Положись на меня. Давай дадим им время очухаться. Я прошла по дорожке через маленький садик и постучала в дверь. Я услышала доносившееся из гостиной невнятное бормотание телевизора и представила, как дедушка в своем кресле напряженно следит за скачками, шевеля губами в такт стука копыт. Звуки и образы родного дома. Я вспомнила о долгих месяцах, которые провела на чужбине, сомневаясь в том, что меня примут обратно, и стараясь не думать, каково это – вновь пройти по знакомой дорожке, оказаться в кольце маминых рук, пахнувших кондиционером для белья, услышать папин раскатистый смех. Папа открыл дверь, и у него от удивления глаза полезли на лоб. – Лу! А мы тебя не ждали!.. Разве мы тебя ждали? – Шагнув вперед, он заключил меня в медвежьи объятия. И я сразу почувствовала себя вернувшейся блудной дочерью. – Привет, па. Он остался стоять на ступеньке с вытянутой рукой. Из коридора потянуло жареным цыпленком. – Ну так как, может, зайдешь или нам устроить пикник прямо на крыльце? – Да, но сперва мне надо тебе кое-что сказать. – Ты потеряла работу. – Нет, я не теряла своей… – Ты наколола еще одно тату. – Откуда ты узнал про тату? – Я твой отец. И знаю все, черт возьми, что сделала ты или твоя сестра с тех пор, как вы вышли из младенческого возраста. – Он наклонился ко мне поближе и прошептал: – А вот твоя мать никогда бы не позволила мне украсить себя наколкой. – Нет, папа. Я не наколола еще одно тату. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Я… я привезла с собой дочку Уилла. Папа ошалело уставился на меня. У него за спиной возникла мама, в своем неизменном переднике. – Лу! – Поймав папин взгляд, она тотчас же всполошилась. – Что? Что случилось? – Она говорит, что приехала с дочкой Уилла. – С кем с кем она приехала?! – ахнула мама. Папа вдруг резко побледнел и, нащупав за спиной батарею, поспешно ухватился за нее. – Ну что еще? – рассердилась я. – Что случилось? – Ты же… не хочешь сказать, что… выносила… э-э-э… его ребеночка? Я скорчила страшную рожу: – Она в машине. Ей шестнадцать. – Ох, слава богу! Ох, Джози, слава богу! В наше время всякое бывает… Никогда не знаешь… – Наконец папа взял себя в руки. – Дочка Уилла, говоришь? Ты никогда не рассказывала о… – Я не знала. Никто не знал. Мама попыталась заглянуть из-за папиного плеча в мою машину, а сидевшая там Лили старательно делала вид, будто не знает, что речь идет о ней.