Гибель «Лузитании». Газета «Лондон ньюз» Год весь состоял из сплошных кровавых ужасов, но даже на этом фоне выделяются чудовищные события, произошедшие в Турции, где правительство и армейское командование развернули массовые репрессии против армянского населения. Часть армян, турецких подданных, симпатизировала России и оказывала помощь русским войскам, но карательным мерам были подвергнуты не только активные враги Стамбула, а весь народ. Военный министр Энвер-паша заявил, что неудачи армии на русском фронте объясняются «армянским вредительством» и что единственный путь к победе – выселить всех армян из прифронтовых областей. Произошло, однако, не переселение, а истребление. Это был первый в XX веке опыт геноцида, то есть уничтожения целой нации без разбора правых и виноватых. Турки и прежде жестоко расправлялись с непокорными, но теперь дело не ограничилось резней и массовыми казнями. Сотни тысяч мирных жителей были под конвоем отправлены в сирийскую пустыню, в концлагеря, причем депортация происходила так, что мало кто доходил до места назначения. Эти жуткие шествия получили название «маршей смерти». По самым умеренным оценкам число жертв составило 600 тысяч человек. Депортация армян. Апрель 1915 года В начале сентября в швейцарском селении Циммервальд состоялась встреча тех социалистов (немногочисленных), кто не поддался военно-националистическому угару. Делегаты из десяти стран приняли заявление с осуждением «империалистической бойни» и призвали пролетариат бороться за прекращение войны. Группа Ульянова-Ленина, добивавшаяся иной резолюции – о том, что нужно превратить империалистическую войну в гражданскую, – осталась в меньшинстве. Эффект декларации скажется еще нескоро, лишь когда народы смертельно устанут от бесконечных жертв. И в конечном итоге возобладает не пацифистская, а ленинская идея. На смену одной бойне придет другая. Во всяком случае в России. На западном театре в 1915 году было относительно тихо – по сравнению с монументальными сражениями на востоке. Немцы перешли к обороне – в основном ограничивались тем, что удерживали линию фронта. Французы и британцы залечивали раны минувшей осени, укреплялись, накапливали силы – одним словом, пользовались передышкой. Самым ярким эпизодом стала апрельская демонстрация Четвертой германской армии под Ипром. «Демонстрацией» ее называют, потому что истинной целью наступления было не устроить прорыв, а напугать противника и помешать его активным действиям в помощь Восточному фронту, где в это время начинались решающие бои. Немцы использовали новое устрашающее оружие – ядовитый газ. (Вообще-то впервые он был испробован на русских, в январе, но тогда из-за мороза поражающего эффекта не возникло). Желто-зеленые тучи хлорина отравили пятнадцать тысяч человек и вызвали всеобщую панику. Но в образовавшуюся брешь немцы не вторглись, их главная цель была достигнута. До конца года крупных сражений на Западном фронте не будет. Активно действовал только британский флот. В январе он потрепал немцев у Доггер-банки (большой отмели в центре Северного моря), а в апреле, совокупно с французской эскадрой, обеспечил высадку десанта на берегах пролива Дарданеллы, в непосредственной близости от Стамбула. По плану, составленному Антантой, эта операция должна была вывести из войны Турцию и установить прямую морскую связь между Россией и ее западными союзниками. Однако захваченный плацдарм расширить не удастся. Турецкая армия окажется более серьезным противником, чем предполагали организаторы операции. В начале следующего года англо-французские войска, потеряв больше 200 тысяч человек, будут эвакуированы. Прошлогодний успех в Восточной Пруссии – по контрасту с неуспехом на Марне – создал у германского командования впечатление, что «слабым звеном» Антанты является Россия и что слаженного немецко-австрийского натиска она не выдержит. Австрийцам, как уже было сказано, пришлось выделить часть сил для нового итальянского фронта, зато германцы перекинули из Франции семь пехотных корпусов и шесть конных дивизий. В общей сложности на русском направлении было сосредоточено 107 дивизий и невиданное количество орудий. Газовая атака. Ф. Матанья Началась кампания, однако, с наступления и большого успеха Юго-Западного фронта. В марте пала австрийская крепость Перемышль. Около 120 тысяч солдат сдались в плен. Это был самый большой триумф русского оружия за всю войну. Но победа скоро обратилась поражением. Выдвинувшись на запад, русские корпуса оказались внутри выступа, на который нацелились союзные немецко-австрийские войска. В месте основного удара, близ Горлице, командующий 11-й армией фон Макензен собрал кулак, причем преимущество в огневой силе было абсолютно подавляющим: шестикратное в обычной артиллерии и сорокакратное в сверхтяжелой. К тому же у немцев было в среднем по 1200 снарядов на одно орудие, а у русских только по сорок. Невиданная в истории артподготовка предрешила исход сражения. В мае началось Великое Отступление. Чтобы не угодить в котел, русское командование всё время отводило войска, иногда пытаясь удержать фронт – и снова откатываясь. Вернули и Перемышль, и Львов. Потеряли Варшаву и всю Польшу. Потом Литву. Отход, временами беспорядочный, длился всё лето. Линия фронта стабилизировалась только к осени, сдвинувшись на восток в среднем на 500 километров. Теперь она проходила по вертикали Рига – Двинск – Барановичи – Тернополь. Огромная, густо населенная территория с большими городами и промышленными районами была утрачена. Потери достигали 2,5 миллиона человек – вдвое больше, чем численность всей русской армии мирного времени. Великое Отступление 1915 года. М. Романова Но и для Центральных держав при всех победах кампания оказалась неудачной. Вывести Россию из войны они не смогли. Хоть и очень ослабленная, подломленная, пожалуй, даже смертельно раненная, Россия выстояла и продержится еще полтора года. А на западе, воспользовавшись передышкой, союзники накопили достаточно сил для новых сражений. На Кавказе тоже шли бои, хоть и меньшего размаха. Выяснилось, что в турецких поражениях повинны вовсе не армяне. Их всех истребили или депортировали, но это османской армии не помогло. В конце года армия генерала Н. Юденича (одного из будущих белогвардейских вождей) начала наступление в районе Эрзерума и нанесла противнику весьма чувствительное поражение. Сама крепость Эрзерум падет в феврале, но к новому году исход операции был уже предрешен. Однако этот относительно небольшой успех не мог компенсировать ужасающие потери года. Главной причиной поражения было состояние не армии, а тыла. Страна не готовилась к столь продолжительной войне. Не хватало пушек, снарядов, обмундирования, рабочих рук в тылу. Мобилизовали шесть с половиной миллионов запасных, а винтовок на складах имелось только пять миллионов. Фронту ежемесячно требовался миллион снарядов, поставляли же в десять раз меньше. Во время артподготовки у Горлице немцы выпустили 700 тысяч снарядов, то есть семимесячную продукцию всех русских оборонных заводов. Из-за того что столько работников были оторваны от труда, начались перебои с продовольствием. В июне пришлось вводить карточки, а к концу года потребительские цены выросли почти в полтора раза. Попытка привлечь к тыловым работам жителей Средней Азии (освобожденных от воинской повинности), как уже рассказывалось, привела к восстанию – пришлось отправлять в Туркестан дополнительные войска. Но хуже всего было то, что опять, как в Японскую войну, начался разлад между Властью и Обществом. Энтузиастическая поддержка первых месяцев сменилась сначала разочарованием, а потом раздражением и возмущением. Разумеется, были попытки свалить вину за поражения на внутренних врагов. Началась всеобщая шпиономания. Следуя турецкому рецепту, стали депортировать из прифронтовых областей еврейское население (без восточных зверств, но все равно с неизбежными жертвами). Тяжело пришлось многочисленным русским немцам – в Москве несколько дней громили магазины, принадлежавшие людям с подозрительными фамилиями. Пресса широко освещала суд над жандармским подполковником Мясоедовым, якобы продававшим врагу военные секреты. Шпионом он, как потом установили, не был, но оказался очень удобным громоотводом для общественного гнева. Во-первых, жандарм, что порадовало либералов. Во-вторых, что хорошо для журналистов, человек скандальной известности – несколько лет назад стрелялся на дуэли с самим Гучковым. В-третьих, и это главное, Мясоедов был близок к военному министру Сухомлинову, а это уже выводило измену на высокий уровень. В результате несчастного Мясоедова повесили, а министра сняли и отдали под суд (правда, не за измену, а за плохую подготовку к войне). Были и другие громкие отставки. Козлами отпущения стали министр внутренних дел Маклаков, обер-прокурор Саблер (хоть и ставший Десятовским), министр юстиции Щегловитов. Началась «министерская чехарда», которая продлится до самой революции. В Москве перед немецким погромом В конце августа император объявил себя верховным главнокомандующим. Это был поступок огромной важности – и немалого риска. С одной стороны, прекращался период двоевластия, когда военный вождь, великий князь Николай Николаевич, имел не меньше, если не больше значения, чем монарх. С другой стороны, отныне за любую военную неудачу отвечал лично Николай II. Кроме того, перемещаясь в Ставку, ближе к фронту, царь терял контроль над тылом, а в самодержавной стране это очень затрудняло управление. В решающий момент истории, в феврале семнадцатого года, царь окажется не в своей столице, а в Могилеве – и потеряет корону. В общем, поступок был мужественный, но опрометчивый, даже роковой. Тем более что реальным главнокомандующим являлся вовсе не Николай, а его начальник штаба Михаил Алексеев, военачальник опытный и осторожный. Под его руководством тяжелых поражений вроде Танненберга или Великого Отступления русская армия нести не будет. Понемногу наладится и снабжение. Во-первых, появятся новые оборонные предприятия. Во-вторых, начнутся поставки из Англии и США. В-третьих, на помощь государству придет Общество. В июле возникли две мощные организации, помогавшие государству в работе, с которой не могли справиться казенные службы. Съезд предпринимателей создал систему военно-промышленных комитетов. Они занялись распределением сырья и заказов, взяв на себя роль посредников между частным бизнесом и официальными структурами. Председателем Центрального военно-промышленного комитета стал А. Гучков. Одновременно возник «Земгор», совместный комитет Земского и Городского союзов (первый объединил земских деятелей, второй – депутатов городских дум). Земгор взял на себя распределение оборонных заказов среди мелких предприятий и кустарей (например, сапожников), но не ограничился этим и со временем занялся военно-строительными работами и транспортом, в первую очередь автомобильным. Практическая поддержка Общества очень помогала фронту, но в то же время таила в себе серьезную опасность для Власти. Либеральные круги не желали оставаться помощниками и исполнителями, они хотели участвовать в принятии государственных, в том числе политических решений – после военных поражений в компетентность правительства никто не верил. Именно с этого момента, с мрачного лета 1915 года, обостряется непрекращающийся конфликт либеральной оппозиции с самодержавием – конфликт, который закончится крахом монархии. В июне кадетская партия выступает с требованием учредить «министерство общественного доверия», то есть поставить правительство под контроль парламента. На июльской сессии Думы зазвучала резкая критика в адрес кабинета. Смена одних министров на других оппозицию не удовлетворила. Она, собственно, уже не могла считаться оппозицией, а превратилась в парламентское большинство. Образованный в августе Прогрессивный блок объединил почти три четверти депутатов. В это время император и провозгласил себя верховным главнокомандующим – дабы продемонстрировать стране, что власть монолитна и сильна. С той же целью высочайшим указом был объявлен «перерыв» в работе строптивого парламента – на неопределенный срок. Пауза растянется на целых пять месяцев, до начала следующего года, и еще больше обострит раскол между правительством и Обществом. Критическое настроение сменится враждебным. Итоги второй кампании заключались в том, что Россия очень ослабела – и в военном, и в политическом отношении. С августа 1914 года она потеряла большую территорию и четыре миллиона солдат (из них полтора миллиона пленными), надорвала свои силы и, что хуже всего, утратила внутреннее единство. Реклама «Земгора» Германии с Австро-Венгрией победы тоже дались недешево, а поставленная задача была не выполнена. Зато очень усилились и окрепли западные участники Антанты. Отныне центр войны переместится на другую часть континента, и основное кровопролитие будет происходить там. Тысяча девятьсот шестнадцатый год