– Энди, я вчера говорила всерьез. Я буду работать с тобой, но, пожалуйста, без игр. Он посмотрел на нее уставшими красными глазами. – Я тебе сказал вчера, что зашиваюсь. Ты знаешь, как здесь все постоянно меняется. Крайне важно, чтобы Мелани и ее люди проверили ту информацию, которую ты передала. Мы не имеем права удерживать Стивена Пирсона дольше суток. Через сутки мы либо предъявляем ему обвинение, либо выпускаем. – Но могла же она позвонить мне до того, как я приехала в центр? – выпалила Эрика. – Что ты от меня хочешь? – Займи меня чем-нибудь. Не хочу бездельничать весь день. Он снова уставился на нее воспаленными глазами и жестом пригласил ее войти в его кабинет. – Спасибо, – поблагодарила она, вошла и закрыла за собой дверь. Спаркс подошел к полкам, забитым папками, потер левую руку и стал искать болеутоляющие. Казалось, его и без того бледная кожа совсем побелела и покрылась испариной. Спаркс щелкнул блистером, выдавливая таблетки, и, сморщившись, проглотил две, даже не запивая водой. Двинулся к телефону, но так и не смог взять трубку, стиснув зубы от боли. – Ты в порядке? – спросила Эрика, подойдя к его столу. – Господи! Неужели похоже, что я в порядке? – он повис над телефоном, пытаясь дышать глубже. – Напомни ее номер. Он попробовал выйти из-за стола, но споткнулся. Попытался ухватиться за край стола, но промахнулся и упал лицом на ковровое покрытие. – Черт! – закричала Эрика и бросилась к нему. Когда она перевернула его на спину, он с трудом и шумно дышал, посеревшее лицо покрылось потом. Он сжимал левую руку, а правой держался за воротник. – Грудь… Не могу дышать… рука… больно, – хрипел он. Глаза налились кровью так, что было страшно смотреть. Эрика быстро расстегнула воротник его рубашки и ослабила галстук. Затем аккуратно посадила его, прислонив спиной к столу. – Дыши нормально. Дрожа и обливаясь потом, он схватился за левое предплечье. Эрика сняла с себя длинное кожаное пальто и накинула на него. Он застонал и захрипел. В уголках рта появилась пена. – Пожалуйста, помоги мне, – выдохнул он. Эрика обошла стол и сняла трубку рабочего телефона. Как же странно вызывать «скорую помощь» в полицейский участок в самом центре Лондона. – Нужна помощь сотруднику полиции, – сказала она оператору. – Предполагаю, что у него сердечный приступ. Сообщив всю необходимую информацию, она поспешила вернуться к Спарксу, который сидел с совершенно серым лицом и пеной у рта. – Аспирин, Энди. У тебя есть аспирин? В ответ он закашлялся, и воздух наполнился капельками влаги. Эрика подошла к полке, с которой он брал болеутоляющие, но обнаружила там только парацетамол. В ящиках стола тоже ничего не было. Спаркс сделал попытку встать, но ноги не держали, и он снова упал, ударившись головой об угол стола. – Пожалуйста, не двигайся, «скорая» скоро приедет, – сев на корточки рядом с ним, сказала Эрика. Снова накинув на него пальто, она пошла к двери, распахнула ее и закричала: – Мне нужна помощь! У него сердечный приступ. Люди повернулись на крик и с любопытством смотрели на нее. – Спарксу плохо. У него сердечный приступ. Мне нужна помощь! После этой фразы люди встрепенулись, два человека побежали к кабинету. За ними подошел еще один сотрудник из группы, перед которой Спаркс выступал буквально несколько минут назад. Эрика вернулась в кабинет и почувствовала, как у нее горят уши. Увидев, что Спаркс перевернулся и лежит на боку, она опустилась на колени и аккуратно перевернула его на спину. У него начали синеть губы и в глазах, когда он посмотрел на нее, был страх. – Моя жена… скажи ей… я люблю ее… деньги с нашего счета… их теперь заморозят… – хрипел он. – Энди, с тобой все будет хорошо. Слышишь? Кабинет наполнился людьми, которые толкались в кабинете, но ничего не делали. Спаркс протянул руку Эрике, но она бессильно упала и ударилась о пол. – Нет! – закричала она, увидев, что Спаркс перестал подавать признаки жизни. – Кто-нибудь, узнайте, где «скорая». Быстро расстегнув еще несколько пуговиц на его рубашке и отведя назад голову, она стала делать искусственное дыхание. – Он давно говорил, что плохо себя чувствует, – послышалось за спиной Эрики, пока она ритмично нажимала ему на грудную клетку. – Я знаю его больше года, и он всегда плохо выглядел, – отозвался кто-то еще. Когда Эрика стала вдувать воздух ему в рот, грудная клетка пришла в движение, но лицо оставалось мертвенно-бледным и безжизненным. В кабинете стояла напряженная тишина. Все смотрели на нее. – Давай, ты же боец… бейся… не останавливайся, – умоляла она. Спаркс не открывал глаза. Пока она делала массаж сердца и считала – тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, – его голова сваливалась вбок. Краем глаза Эрика увидела на столе семейную фотографию. Спаркс с женой сидели на корточках на траве вместе с маленькой улыбающейся девочкой с розовым игрушечным скутером. Она продолжала попеременно делать массаж сердца и искусственное дыхание, не позволяя себе остановиться. С лица уже начал капать пот, и казалось, что это длится бесконечно. А люди в кабинете просто стояли и молча смотрели на нее. Наконец вошли два медика с чемоданчиками и сменили ее, но было слишком поздно. В 9.47 им оставалось лишь констатировать смерть старшего офицера Спаркса. Эрика вспомнила, что была пятница, тринадцатое. Глава 15 Эрика смотрела, как тело Спаркса в блестящем черном мешке вывозят из кабинета. У нее затряслись ноги, и отвечать на вопросы полицейского, прибывшего на место смерти, ей пришлось сидя. Во время допроса коллеги она чувствовала себя не в своей тарелке и все не могла понять, как же отнестись к произошедшей трагедии. Энди Спарксу был всего сорок один, и до вчерашнего вечера он был ее злейшим врагом. И вот – он мертв. Выйдя из здания, она не знала, что делать и что чувствовать. Знакомых у нее здесь не было, и поговорить о случившемся было не с кем. Дул пронизывающий холодный ветер, под его порывами шумела огромная зеленая сетка, закрывающая строительные леса у здания напротив. Чтобы немного согреться, она скрестила на груди руки, но через тонкий свитер ветер продувал ее насквозь. Когда тело Спаркса перекладывали в мешок, на нем осталось ее пальто, и Эрике показалось неудобным просить вернуть его. Она достала телефон и позвонила Питерсону. Тот велел ей садиться в такси и ехать к нему. Через час он встретил ее у порога своей квартиры. Эрика дрожала, и от холода у нее зуб на зуб не попадал. Он проводил ее в гостиную и обнял, и они долго стояли молча, слушая звук воды, наполняющей ванну. – Надо же, Спаркс умер, – нарушил тишину Питерсон. – Я думал, он с нами надолго. – У него маленькая дочь и жена, которой он очень нужен. А последним человеком, с которым он говорил, оказалась я. – Ты сказала, что пыталась спасти его жизнь. – Да. Но представь, каково это – умирать, когда некому руку подать, кроме злейшего врага. Эрика перестала дрожать и вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Ты хороший человек, Эрика. Ты на стороне добра, – сказал Питерсон, немного отстранившись и заглянув ей в глаза. Она снова начала плакать. – Джеймс, уже столько молодых людей умерло при мне – мой муж, коллеги… Почему они, а не я? – Это не твоя вина. – Но я чувствую, что моя. – Иди, тебя ждет горячая ванна. А я пока налью нам что-нибудь выпить. Она долго лежала в ванне, держа в руках большой стакан с виски. Питерсон сидел рядом, на крышке унитаза. Эрика рассказала, что произошло накануне вечером. – Почему, как тебе кажется, он согласился работать с тобой? – Может, потому что я увидела его с другой стороны, – пожала плечами Эрика. – Я подслушала их ссору с женой, а потом он защищал ее передо мной. А ведь я давным-давно сформировала мнение о нем и не собиралась его пересматривать. А возможно, он был просто… – Эрика. Он был козел. – Да, на работе. – Но мы-то должны были работать с ним. Мы не видели ту, другую сторону, для нас ее просто не существовало. – Но она была. – Хорошо, была, но начни ты с ним работать по этому делу, думаешь, он бы сдержал свое слово? И что бы тогда стало с твоей репутацией? – Мне плевать на репутацию. – Какая глупость.