Учитывая опрокинутый стул, смятые простыни и, главное, состояние тела жертвы, не было никаких сомнений в том, что молодой человек пытался оказать убийце сопротивление. Эта борьба должна была произвести шум, но не достаточно сильный, чтобы встревожить монахов, спавших в противоположном конце монастыря. Грейс открыла дубовый шкаф, где обнаружила кое-какую одежду, две пары обуви, пустой чемодан и паспорт, лежавший на этажерке. Он был выдан на имя Антона Сьюйака, родившегося 25 октября 1995 года в Эдинбурге. Она немедленно сообщила имя убитого Эллиоту Бакстеру, чтобы тот собрал все возможные сведения об этом человеке, который, судя по паспорту, ни разу не выезжал за границу. К текстовому сообщению она приложила фото жертвы. Грейс закрывала шкаф, когда услышала голоса в коридоре. А ведь аббат уверял, что в течение по меньшей мере часа сюда никто не придет. Она подкралась к приоткрытой двери и прислушалась. — Но вы ска… сказали, что… что присоединитесь к нам… и не… не идете! Голос, хотя и принадлежал мужчине, был очень высоким; неизвестный говорил торопливо, со странным выговором. — Брат Колин, я повторяю вам, что пошел за новыми сменными факелами, потому что буря продолжается. — Я вас… я вас ис… искал по всему монастырю! — Вы испугались, что я вас брошу? Но вы же знаете, что я никогда не сделаю ничего подобного. Голос аббата имел теплый и обволакивающий тембр, но Грейс угадывала за этой внешней уверенностью страх. — А почему у вас… у вас в руках кур… куртка вся мокрая? Молодая женщина прикусила губу. — Потому что я ходил проверить главный рубильник, который стоит снаружи, и вы это знаете, брат Колин. А теперь… — А почему вы… вы… вы перед дверью постояльца Антона? Что… что-то случилось? И дверь откры… открыта. Да, его дверь открыта, и внутри свет. Грейс застыла и готова была побиться об заклад, что аббат побледнел. В этот самый момент у нее в кармане завибрировал мобильный и прозвучало два звонка, прежде чем она успела сбросить вызов. — Что… что это за шум? Эй! Антон, вы здесь? — На сей раз довольно, брат Колин! — загремел голос аббата. — Как бы вы ни были взволнованы, я запрещаю вам подрывать мой авторитет. Немедленно возвращайтесь в скрипторий и просите у Господа прощения за оскорбление, нанесенное вами одному из его земных служителей! — О, простите… — простонал монах. И его шаги стихли вдали. Грейс вышла к аббату. — Небольшая помеха. Вы что-нибудь нашли, инспектор? — Пока нет. Кто этот брат? Почему он здесь? — Брат Колин немного отстал в умственном развитии, и он впадает в панику всякий раз, когда не видит меня больше часа, — объяснил аббат. — Я не думаю, что он пришел сюда, потому что причастен к убийству. Думаю, он действительно всюду искал меня. — Вы в этом уверены? Аббат Кэмерон с глубоким вздохом покачал головой. — Я уже ни в чем не уверен, инспектор. В конце концов… — Убийца не всегда возвращается на место преступления, и, во всяком случае, это не происходит так быстро. Но с умственно отсталым человеком… Брат Колин ранее проявлял склонность к насилию? — Нет, никогда! Даже в отношении животных. — Вы можете мне поручиться, что он останется в скриптории вплоть до нового приказа? — Да, он меня слушается и боится божественного наказания больше, чем любой другой из нас. Грейс посмотрела на свой мобильный. Ей звонил Эллиот Бакстер. Она вернулась в келью и перезвонила ему, вставив в ухо наушник. Ожидая, пока он ответит, она осматривала келью, в которой лежала рассыпавшаяся стопка научных журналов. Она пролистала их в поисках пометок или закладок, но не обнаружила ничего особенного. Зато она обратила внимание на листок бумаги, приколотый к висевшей на стене пробковой доске. — Это Грейс, я была… — Я отправил группу в Эдинбург по адресу, указанному в паспорте этого Антона Сьюйака, — перебил ее Эллиот Бакстер. — На данный момент на него ничего нет, он нигде не засветился. У него даже нет аккаунтов в соцсетях. Что еще ты обнаружила? — Пока ничего конкретного, — ответила Грейс, пробегая взглядом текст на замеченном ею листке. — Убийца знал, что полиция рано или поздно приедет, так что наверняка зачистил место преступления. Без экспертов я ничего не смогу обнаружить. Собираюсь допросить монахов, но, если мне удастся выявить убийцу, неизвестно, как он среагирует. Надеюсь, подкрепление скоро прилетит. Буду держать тебя в курсе. — Дождись подкрепления, прежде чем начинать допросы. — Нет, ты же сам знаешь: чем больше проходит времени, тем больше убийца успокаивается и оказывается подготовленным к допросу. — Для всех нас, и для тебя в первую очередь, будет лучше, если ты окажешься права. — Послушай, Эллиот, о’кей, год назад я допустила серьезную ошибку, но, напоминаю тебе, я не новичок. — Посмотрим. И он положил трубку. Грейс в нерешительности смотрела в потолок: расшибить телефон о пол? Дождаться подкрепления, как велел Эллиот? Перезвонить и послать его к чертовой матери? Вариантов было много, но она выбрала единственный правильный, по ее мнению: сохранять спокойствие и верить в себя. Она взяла приколотый бумажный листок и увидела, что это расписание монастырских дел на неделю. Понедельник отводился садовым работам и уходу за кладбищем; вторник посвящался стирке; среда, то есть вчера, — уборке мест общего пользования; четверг, пятница и суббота — переписыванию манускриптов, а воскресенье — приготовлению пищи на неделю. Внизу была добавлена рекомендация: «Благодарим за скрупулезное соблюдение этого распорядка, что мы считаем очень важным для спокойного существования нашей общины». Грейс вздохнула, возвращая листок на место, и оглянулась, чтобы окинуть взглядом келью. Что могло заставить этого молодого человека на такой долгий срок запереть себя в этом затерянном монастыре? По ее губам пробежала ироническая улыбка, и она воздела к небу свои большие глаза орехового цвета при посетившей ее мысли. Разве сама она не хотела бы поселиться здесь и спокойно жить только со своими книгами и маленькими привычками? Она охотно призналась себе, что месяц-два, максимум год в таком уединении ее, безусловно, привлекли бы. Но два с половиной года? Если Антон Сьюйак был так увлечен науками, как говорил аббат, он мог бы поступить в какой-нибудь колледж или университет. По крайней мере, найти место, где последние достижения науки были бы у него под рукой. А он обосновался здесь. Почему? Что он искал или, напротив, от чего бежал? Грейс проверила телефон. Ответа от медэксперта по-прежнему не было. Снаружи, как она слышала, продолжался ливень. Она взяла факел и вышла в коридор. Аббат тут же подошел к ней широкими шагами. — Ну что? — Будьте добры, дайте мне ключ от комнаты жертвы, — шепотом попросила Грейс. Аббат протянул ей всю связку. — Вот этот, — уточнил он. Грейс молча закрыла дверь, сняла с кольца нужный ключ и положила к себе в карман. Аббат, ничего не говоря, наблюдал за ней. — Увы, — сказала она наконец, — пока что я не могу делать никаких выводов. Зато вам, кто, похоже, хорошо знал Антона, должно быть известно, почему он так долго жил в вашем монастыре, нет? Она слегка изменила интонацию голоса, сделав ее менее мягкой и более властной. Аббат провел рукой по голове. Он явно был смущен. — Похоже, этот вопрос вам неприятен, — заметила молодая женщина. — Вы действительно рассказали мне все, что знаете? Он нахмурил густые седые брови, однако не посмотрел в глаза Грейс, которая вскинула голову и наклонила ее набок, показывая решительный настрой узнать правду в самом начале допроса. — Когда он только приехал, я попытался расспросить у него, зачем он здесь, — начал аббат, — но он уклонился от ответа и сказал, что забрался в такую глушь именно для того, чтобы ему не задавали никаких вопросов. Я понял, что настаивать бесполезно. — Как долго он намеревался оставаться в монастыре? — Честно говоря, инспектор, у меня сложилось впечатление, что он никогда не уехал бы отсюда. Аббат с сокрушенным видом прислонился к стене. В свете факела Грейс увидела блеск слез, собравшихся в углах его глаз. — Кто мог совершить такое? И почему? Почему? Услышав, что его голос надломился от волнения, монах тут же взял себя в руки. — Если Господь так решил, значит, у него были на то свои причины… — Брат Кэмерон, — обратилась к нему Грейс, — мне нужно будет допросить всех монахов. — Но если убийца решит, что разоблачен, он может совершить непоправимое… — Если он умен, то никак себя не проявит, в противном случае… придется импровизировать, но это моя забота, а не ваша. Согласны? Вы ничего не должны предпринимать. — Хорошо, хорошо… Аббат перекрестился. — Но прежде я осмотрю кельи. В том числе и вашу, — добавила Грейс, поджав губы, что должно было означать, что ей это очень неприятно, но выбора у нее нет. Он бросил на нее куда более мрачный взгляд, чем она ожидала. Грейс не смутилась, терпеливо глядя на него большими глазами.