– Я ирландец. Банни снова пнул по баку. – «Я ирландец», – передразнил он издевательским тоном. – Ирландцы, сидевшие в нищете поколениями, уезжали в Америку, в Австралию, в Англию, в Канаду – куда угодно, где уже были ирландцы или где их не было, только ради шанса на лучшую жизнь. Ты об этих людях пытаешься сказать? – Это другое! В этот раз Банни так сильно пнул мусорный бак, что оставил на нем отчетливый отпечаток ботинка. – Это то же самое, черт тебя дери! В его реве прорезалось что-то по-настоящему безумное. Конь стал молиться, чтобы у Дэза хватило ума заткнуться, иначе скоро он начнет вспоминать минуты, проведенные в мусорном баке, как старые добрые времена. Банни посмотрел прямо в глаза Коню, одарив его фирменным взглядом Макгэрри. – Ты был хорошим ребенком, Конь. Не вырастай в жалкое подобие мужчины, обвиняющее в своей судьбе всех вокруг, кроме себя самого. Есть много причин, по которым у тебя не будет той жизни, о которой ты мечтал, но поверь: ни одна из них не связана с тем, что вдова с тремя детьми въехала в ту квартиру на третьем этаже. Стань мужчиной, Христа ради. Сделай из себя что-нибудь стоящее. Можешь начать с того, чтобы перестать общаться с Капитаном Мусорного Бака и завести приличных друзей. Извинись перед девушкой Шэрон за то, что ты сделал, или не сделал, или черт его знает что еще. Ты один из моих пацанов, Конь. Я хотел бы тобой гордиться. Конь смотрел в землю, не находя в себе сил встретиться взглядом с Банни. – Все это из-за того, что ты боишься непохожих на тебя. Запомни, что я скажу: однажды ты можешь встретить лучшую на свете женщину или перейти дорогу не тому мужчине, после чего окажешься где-нибудь на другом конце мира и будешь непохож на тех, кто живет там. Ты вспомнишь, как обращался с этими людьми сейчас, потому что так же станут обращаться с тобой, твоими детьми или детьми твоих детей. Это маленький мир, в котором что посеешь, то и пожнешь. Конь продолжал глядеть себе под ноги. Потом потер пальцем глаз и пробормотал: – Я понял, Банни. – Что ты сказал? Извини, немного оглох на старости лет. Конь прочистил горло и повторил немного громче: – Я понял, Банни. – Молодец, парень. А теперь у меня есть к тебе вопрос. Посмотри на меня. Конь поднял глаза. – Вон там, за моим левым плечом, стоит парень в бейсболке. Ты его знаешь? Конь заглянул за плечо Банни. Он не понял, как Банни ухитрился его увидеть, стоя спиной, но у магазина действительно торчал парень в бейсболке, небрежно облокотившийся о перила. – Я его не знаю, Банни. – Он наблюдает за нами последние несколько минут. – Слушай… без обид, Банни, но ты только что закинул человека в мусорный бак. Естественно, это привлекает внимание. Банни поджал губы: – Ага. Наверное. Конь снова заглянул за плечо: – Теперь он исчез. Интересно куда? Банни отступил и огляделся. Парня в бейсболке нигде не было видно. Банни пожал плечами и наклонился, чтобы вытащить хёрл из искореженных останков переднего колеса велосипеда. – Ну что, Конь, тебе все ясно? – Да, Банни. – Хорошо. Я проверю, как ты себя ведешь. Передавай привет маме. Конь кивнул. Банни ударил хёрлом по стенке бака: – Что касается тебя – добро пожаловать в наш район. Мы рады всем без исключения, кто ведет себя прилично и с уважением относится к другим людям. Как тебя зовут? – Дэз. Еще один удар по мусорному баку. – Настоящее имя! Как тебя звала мамка? – Даррен. Даррен Йейтс. – Ну что ж, мистер Йейтс, с этого момента я буду проявлять к тебе личный интерес. Надеюсь, наша встреча окажется полезной и для тебя. – Ты псих ненормальный! Конь заметил, что Банни уставился вправо, будто кто-то или что-то привлекло его внимание, но, глянув в ту же сторону, он ничего не увидел. – Возможно, ты прав. Конь молча стоял, пока прихрамывающий Банни уходил прочь. – Можно я уже вылезу? Ничего не ответив, Конь поднял велосипед и побрел домой. Глава двенадцатая Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс ненавидела распашные двери. После только что состоявшегося совещания ей очень хотелось войти в офис Национального бюро уголовных расследований, как следует хлопнув дверью. Однако с распашными дверями проделать это невозможно. Она держала в руке стаканчик с кофе, который брала с собой на совещание наверху, – стаканчик совершенно остывшего и оставшегося нетронутым кофе. Она была слишком занята борьбой с разбушевавшимся пожаром, чтобы успевать еще и пить. Проблема с испорченным кофе заключалась в том, что чрезвычайно трудно найти место, куда его можно утилизировать. Завхозы убрали все цветочные горшки с этажа – вполне возможно, из таких же соображений. – Где чертов Роу? Сержант Мойра Кларк оторвала взгляд от стола, сделавшись похожей на лесного зверька, который почуял, что на охоту вышел медведь. – Роу на выезде в Рэнелэ[31]. Он нужен прямо сейчас? – Взгляни на мое лицо, Мойра. Кларк схватила телефон с той скоростью, с какой обычно ловят младенцев, случайно упавших в вулкан. – Что же касается остальных… – детектив-суперинтендант Бернс повысила голос так, что глаза всех присутствующих немедленно обратились только к ней. – Тиндер, блиц-свидания, веб-сайты, знакомства через друзей, знакомства через выпивку в баре, в супермаркете… черт возьми, даже написание телефона в туалетной кабинке на двери – я не против разных способов завести новые романтические связи. Но крутить шашни со свидетельницей одного из убийств, которое я расследую, абсолютно недопустимо! Я думала, это само собой разумеется, но, очевидно, не для всех. Если кто-то из вас вообразил себя Ромео или Джульеттой, то не забывайте ни на секунду, что в конце оба умерли. – Э-э, босс? – Да, Мойра? – Он говорит… – Мне абсолютно не интересно, что говорит Роу. Я хочу, чтобы он был здесь, я хочу на него наорать. Это не тот случай, когда разумнее избегать начальницы, пока она не успокоится. Это одна из тех ситуаций, в которых чем дольше я не вижу виновного, тем хуже ему потом придется. – Ясно, просто он говорит… Бернс выхватила трубку из руки Кларк: – Все очень просто, Алан. Либо ты стоишь перед моим столом через час, либо освобождаешь свой. Она швырнула трубку прежде, чем голос на другом конце провода успел что-либо ответить. Ей стало лучше оттого, что она смогла наконец хоть чем-нибудь хлопнуть. – Спасибо, Мойра. Договорив, детектив-суперинтендант Бернс осознала, что взятый ею сердитый тон не вполне подходит к последним произнесенным словам. Понимая, что Кларк не сделала ничего плохого, она попыталась смягчить сказанное запоздалой улыбкой, однако получилось не очень. – Э-э, шеф, кое-что еще… Детектив-суперинтендант Бернс развернулась на каблуках и направилась в свой кабинет. – Не сейчас, Мойра. Скоро мне предстоит веселенький телефонный разговор с отделом кадров.