– Легко сказать. Он уже несколько дней не отвечает на звонки. Я оставила ему около дюжины голосовых сообщений. Нора указала ручкой через стол: – Тогда найди его и заставь быть паинькой. Я тоже должна как можно скорее с ним поговорить. И наконец… тебе нужно отстранить его от работы в компании. Бриджит потерла виски. Она чувствовала, как нарастает дурманящая мигрень. – Не могу. – Ты должна. – Господи, Нора, этот человек фактически спас мне жизнь. – А теперь ты должна спасти его жопу. Для его же блага. Братья Келлехеры будут следить за ним и копаться в его прошлом. Это может быть очень опасно. Поэтому шаг первый – он становится белее белого, шаг второй – вы добываете компромат на Джейкоба Харрисона. Теперь вы сами для себя самые важные клиенты. Последите за ним, добудьте какие-нибудь доказательства, что он полон дерьма. Тогда я использую это на суде. – Разве они не ожидают, что мы так и поступим? – Да, но у вас нет выбора. Будем надеяться, что у этого идиота окажется меньше самоконтроля, чем мы думаем. – Ладно, – ответила Бриджит. – Только скажи мне по-дружески, велики ли у нас шансы? Нора бросила блокнот на стол: – Честно говоря, не очень, дорогая. Предполагаю, Келлехеры уже заявили в Надзор за частными охранными службами, так что вам может грозить отзыв лицензии на занятие детективной деятельностью. Может, есть еще что-то, о чем ты забыла мне сообщить? Что-нибудь щекотливое, на чем вас могут поймать? Сейчас самое время вспомнить, потому что я не смогу защитить вас от тех вещей, о которых мне не известно. – О, блин. Есть одна фигня, – ответила Бриджит, – это Фил. – В каком смысле? Нора обернулась и посмотрела на дверь. – В прямом. Фил работает на нас, но неофициально. Из-за его криминального прошлого чисто формально мы не можем включить его в нашу лицензию. Бриджит заметила тревогу на лице Норы: – Нет-нет. Он был всего лишь мелким преступником – не более того. Он не сделал почти ничего плохого, честно. Просто… – Понятно, – ответила Нора. – В следующий раз рассказывай мне это перед тем, как я оставлю с кем-то своего ребенка. – Да расслабься ты. Через две недели он сам станет отцом. Нора вновь взяла блокнот: – Ты можешь от него избавиться? – Он наш единственный сносный сотрудник. Я хочу поручить ему добыть улики против Харрисона. – Я же сказала, Надзор обратит на вас внимание. Бриджит посмотрела на дверь: – Я не могу. Может… предупредить, чтобы он вел себя осторожнее? Нора вздохнула и покачала головой. – Знаешь, ты слишком мягкая женщина и тебе это идет только во вред. Бриджит открыла дверь, и они с Норой вышли из кабинета. Удрученная предстоящим разговором Бриджит избегала смотреть на Фила. – Ну и как вы тут… – заговорила Нора и тут же осеклась. Дэн сидел в той же позе, в какой его оставили: с безмятежной милой улыбкой и ямочками на щечках. В противоположность ему, выражение лица Фила было довольно шокированным. Правда, судить об этом было трудно, поскольку большая часть лица оказалась закрашена фломастерами розового, фиолетового и красного цветов. Однако шок, несомненно, на нем присутствовал. – Боже милостивый, – пробормотала Бриджит. – Что ж, – сказала Нора, – вижу, вы поладили. Она собрала вещи Дэна и его самого, после чего направилась с ним к лестнице. – Я позвоню тебе, Бридж. – Ага. – Пока-пока, дядя Фил! – с энтузиазмом помахал Филу Дэн, выходя за дверь. Фил сильно вздрогнул. После их ухода он повернулся к Бриджит: – Хуже этот день уже быть не может. Бриджит вздохнула и попыталась ободряюще улыбнуться. – Ты не мог бы зайти на секунду в мой кабинет? Пожалуйста. Глава семнадцатая Если бы Пол был честен перед собой, то ему следовало признать, что он с детства был немного влюблен в тетушку Фила Линн. И, откровенно говоря, вряд ли только он. Линн Неллис всю жизнь была чрезвычайно привлекательной женщиной: с огненно-рыжими волосами, зелеными глазами и такой фигурой, за которую в менее просвещенные времена ее называли бы «секс-бомбой». Из уважения к Филу, который жил с Линн и ее ныне покойным мужем Пэдди с одиннадцати лет, Пол, конечно, никогда не говорил об этом вслух. Он знал, что Фил довольно щепетильно относится к этой теме – и не в последнюю очередь оттого, что другие мальчишки в школе были куда менее щепетильны. Каждый из регулярных визитов Линн Неллис в школу по поводу умственного развития Фила становился горячей темой дня. В детстве Фил ввязывался в драки по очень многим причинам, среди которых защита чести Линн, безусловно, была одной из главных. Впрочем, называть это драками было бы немного неправильно. Фил всегда знал, что ему не победить, однако все равно чувствовал себя обязанным подставляться под удары, когда кто-то делал, с его точки зрения, неуместное замечание. В результате в многочисленные драки приходилось ввязываться Полу, чтобы вытаскивать из них Фила. В общем, дело было не в том, что Линн каким-то образом добивалась внимания, просто она была очень-очень привлекательной женщиной. И пока ее Пэдди был рядом, она не интересовалась другими мужчинами. Однажды какой-то парень в местном пабе решил выразить восхищение ее задницей, одобрительно похлопав по ней рукой. Рука после этого заживала в гипсе шесть недель. Линн была очаровательной женщиной, но горе тому идиоту, который окажется не на ее стороне или хотя бы возложит руку на одну из ее сторон! И все же в том возрасте, когда мальчик совершает неуклюжий прыжок в зрелость, Пол интересовался Линн Неллис. Более того, в самые интимные моменты жизни он очень-очень интересовался Линн Неллис. Конечно, теперь, будучи мужчиной на пороге тридцатилетия, он понимал, что давно вырос из любых детских увлечений, однако это не означало, что где-то глубоко внутри, в пыльном картотечном шкафу памяти, до сих пор не хранилась обширная коллекция грязных мыслей и запутанных чувств. Возможно, это стало одной из составных частей замешательства, которое он испытал в тот момент, когда проснулся и обнаружил, что Линн Неллис сидит на нем в его же постели. Замешательство еще более усилил тот факт, что она лупила его по голове. – Ты! Тупой! Мелкий! Гондон! Пол обхватил голову руками, чтобы смягчить удары, которыми сопровождалось каждое слово. – Да что за на хер? За четыре дня, прошедшие с тех пор, как его уволили из созданной им же компании, Пол провел довольно много времени, хандря в постели. Еще он хандрил на диване и хандрил в парке, потому что экзистенциальный кризис экзистенциальным кризисом, но собаку в любом случае надо выводить гулять. Мэгги было абсолютно плевать на разочарование в жизни, испытываемое Полом. Квартира Пола была не очень большой, хотя, с другой стороны, и сравнить ему было бы не с чем. Большую часть взрослой жизни он прожил один в доме, принадлежавшем далеко не любимой, но определенно покойной двоюродной бабушке Фиделме. Затем он недолго пожил в квартире Бриджит вместе с ней, что было здорово, а потом некоторое время ночевал в прежнем офисе «Агентства МКМ», где так же здорово уже не было. Теперь он арендовал комнату в коммуналке в Ратмайнсе[40], откуда открывался отличный вид на множество других коммуналок. Тот факт, что он делил комнату с немецкой овчаркой, которая придерживалась, мягко говоря, бессистемных стандартов личной гигиены, являлся прискорбным. Единственным плюсом присутствия Мэгги была, несомненно, личная безопасность, хотя Линн, похоже, проникла в помещение без особых проблем. В паузе между отражениями ударов Линн Пол ухитрился бросить взгляд в сторону и увидеть Мэгги. Собака сидела на попе ровно, наблюдая за происходящим с неподдельным интересом и явно не собираясь вмешиваться. Ну вот и все, после такого ей точно придется вернуться к магазинному корму для собак. – Ради всего святого, Линн, слезь с меня! – «Слезь с меня», он говорит, «слезь с меня»! Хорошо, я слезу. Все, что пожелаете, ваше высочество. Однако тот факт, что она продолжала молотить Пола по рукам, прикрывавшим голову, шел несколько вразрез с ее словами. Тем не менее маленький идиот, обитавший в глубине сознания Пола, успел заметить, что она поменяла прическу. Длинная рыжая грива исчезла, уступив место короткому каштановому боб-каре. Новый образ ей шел. – Господи, Линн, ты обезумела? Град ударов внезапно прервался. – Вот дерьмо! Пол осторожно выглянул из-за собственных ладоней. – Я сломала гадский ноготь. – Прости, что доставил тебе неприятности, – сказал Пол и тут же пожалел об этом. Кулак Линн уже оказался отведенным назад. – Прости, прости, прости. Только… какого черта ты тут делаешь? – Что, черт возьми, я делаю? – ответила Линн, отстранившись от Пола. – Он еще спрашивает! Пол попытался сесть в кровати прямо, но, вспомнив, что спал голым, тут же прикрылся одеялом. – Я не понимаю, почему ты злишься, – прозвучало это жалко, но, по крайней мере, правдиво.