– Просто ты очень устала. Не каждый выдержит то, что свалилось на тебя. – Это само собой. – Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно. Она не могла выдать себя, показать, что ее взволновало это прикосновение – мимолетное, но такое обжигающее. – Иногда надо дать себе волю. – Это уже какой-то анархизм… – Ничуть! Знаешь, маленьким я мечтал стать капитаном и объездить весь мир. – Наверное, многие мальчишки мечтают об этом. Не ты один. – Мир всегда мал для одного человека; хочется вместить в себя как можно больше. Разве справедливо то, что мы проживаем одну жизнь? Хотелось бы еще и еще. Мы только успеваем обжиться в этом мире, как приходит пора ухода… Как подумаю об этом, так не по себе становится. Серафима молчала. – Ладно. Пошли спать. Завтра трудный день. Надеюсь, он увенчается успехом. Утро было пасмурным. В машине они обменивались односложными репликами. Слишком были настроены на предстоящее дело, которое не могли провалить. Не имели права. Время от времени они бросали друг на друга заговорщицкие взгляды, в которых читался азарт и желание довести все до конца. Серафиме было приятно, что она теперь не одна, что ей есть на кого положиться. Хотя если вспомнить начало их знакомства, то ничего хорошего оно не предвещало… Однако в конце концов все повернулось по-другому. И Серафима была этому рада. Никогда не знаешь, куда может завести тебя жизнь. Надо только не сопротивляться ей. А иногда просто плыть по течению, вспомнила она старую поговорку. Леонард резко затормозил, и Серафима чуть не вскрикнула. – Ты что? – Так получилось… прости… Я чуть не проскочил развилку. Сейчас мы поедем тише. Надо будет оставить машину и пойти до дачи уже пешком. Ты готова? Она пожала плечами. – Даже не задумываюсь об этом. Готова я или нет… Мне кажется, чем проще мы отнесемся к этому… Леонард кивнул. – Ты права. Они остановились между двух деревьев, и тут небо потемнело. Косые струи дождя ударили по стеклу. – Только этого не хватало, – пробормотал Леонард. – Ничто не предвещало такого финта от погоды. Будем сидеть и пережидать. Ничего не поделаешь. Идти в такой дождь – безумие. Мы сразу промокнем. Серафима посмотрела в окно. Теперь струи яростно хлестали по стеклу. Гуджарап достал из сумки термос, бутерброды и пирожки. – Давай пока перекусим. Я уже успел проголодаться. А ты? Она улыбнулась. – Ну, если за компанию… Когда ты успел отовариться? – А я вообще парень предусмотрительный… Утром зашел в кафе и нагрузился. Бутерброды с сыром и зеленью. Крохотные пирожки, тающие во рту. Теплый кофе, отдающий почему-то мятой. Мы словно отрезаны от всего мира, подумала Серафима. Снаружи дождь, а нам здесь уютно. Когда он передавал ей бутерброды, их руки встретились, его теплые пальцы… Она схватила бутерброд и вонзила в него зубы. – Я почему-то сейчас вспомнил другой день, – тихо сказал Гуджарап. – В Афганистане. Когда мы ждали их… горных «духов»… Она слушала: перед ней разворачивалась чужая яркая жизнь, которую она не знала и не могла бы узнать при других обстоятельствах. А сейчас он рассказывал ей, доверял. Делился самым сокровенным, что есть у каждого человека – воспоминанием… Она боялась пропустить хотя бы слово из того, что он говорил. Наконец небо посветлело. Дождь кончился так же внезапно, как и начался. – Выходим. Они вышли из машины. Пахло дождем и мокрой зеленью. – Судя по навигатору – нам сейчас направо. Старайся не отставать от меня. К даче они подходили со стороны леса. Никаких звуков не было слышно. Старый дачный поселок в лесу. Судя по всему, вымирающий. Хлипкая деревянная калитка легко открылась. Дорожка, посыпанная галькой, вела к дому. Было видно, что дом старый и его давно не красили. Леонард быстро взбежал по ступенькам. Серафима – за ним. Немного повозившись с замком, он открыл его и толкнул плечом дверь. Они вошли на веранду. Небольшая прямоугольная веранда, посередине стол с тремя стульями. Клетчатая скатерть… Найдут ли они здесь разгадку тайны Алены Розовой, подумала Серафима. Или все будет напрасным? Леонард словно услышал ее сомнения, обернулся к ней и тихо сказал: – Надо верить. Нельзя в такие моменты сомневаться. Мы все считаем, что мысль материальна, поэтому будь, пожалуйста, настроена на позитив. «Будь, пожалуйста, настроена на позитив» – эти слова отдавались эхом в ее голове, когда Леонард приступил к осмотру дачи, состоявшей из веранды и двух комнат. Он остановился и сел на табурет. – Я говорил тебе об Афгане, и вот теперь я опять вспомнил все это. Там так четко проходит граница: свой – чужой. Мы там были как волки-одиночки. Все было обострено: слух, зрение, мы как будто бы превращались в сторуких аргусов и видели намного больше и зорче, чем обыкновенные люди. И было наше братство, тесное братство людей, которые доверяли друг другу и стояли один за всех и все за одного. Не на словах, а на деле. Он перевел дух. Серафима молчала. – И кругом было много мин, – продолжал Гуджарап. – Главное было не напороться на них. «Духи» были хитрыми и изворотливыми, но и мы им не уступали, а вскоре стали и превосходить их. Однажды я столкнулся с одним из «духов» лицом к лицу, мы не успели друг в друга выстрелить. Мы сошлись в рукопашной. Какая у него была хватка. – Глаза Леонарда потемнели. – Ладно, приступим к делу. Он начал осмотр с большой комнаты. Серафима прошла вслед за ним. Она подумала, что иногда комнаты как люди: либо молчат, либо говорят. Иногда они закрыты для посторонних, и трудно понять суть тех, кто жил в них. Иногда – наоборот, комнаты распахнуты и щедро делятся информацией о своем владельце. Дача была небольшой. Где можно спрятать то, что трудно обнаружить? Если ты приезжаешь к своей знакомой и знаешь, что ненадолго – какое место ты выберешь? Эти слова Леонард произнес вслух и посмотрел на Серафиму. – Это просто и одновременно очень сложно. Знаю по собственному опыту. А когда находишь, то думаешь: почему эта простая мысль не пришла мне в голову раньше. – У вас были нераскрытые дела? – Давай уже на «ты». – Хорошо. – Конечно, были. Тот, кто не признается в этом, напыщенный дурак. Поражения есть у всех. Важно, с каким чувством и выводом ты встанешь после этого. Долго зацикливаться на поражениях нельзя. Это выматывает. Недаром в христианстве уныние – страшный грех. Я согласен с этим. Впасть в уныние – значит парализовать свою умственную и физическую деятельность. А делать этого ни в коем случае нельзя… Понимаешь? Но вернемся к нашим поискам. Вряд ли у Алены Розовой было много времени на размышление. Напротив, ей надо было быстро принять решение. И что же она в конце концов выбрала? – размышлял он вслух. – Старая дача. Две комнаты и веранда. Дряхлая мебель. Как будто бы люди и не планировали обзаводиться серьезным барахлом. – Леонард присел и постучал по полу. – Бывают тайники, которые трудно сразу обнаружить. Но не думаю, что здесь какой-то суперсложный тайник. У Алены Розовой просто не было времени на его оборудование. Она должна была воспользоваться тем, что есть. Он открыл гардероб и просмотрел немногочисленные вещи. Они были старыми, и хозяева оставили их здесь. Решили не брать с собой… Серафима подумала, что оставленное жилье похоже на покинутого человека. Когда он был нужен всем, с ним хорошо обращались, холили и лелеяли. Но вот выбрали что-то лучшее, и старое обиталище стало ненадобным. Если стены помнят звуки, запахи и шаги хозяев – тоскуют ли они по ним, внезапно опустевшие и молчаливые? Когда-то здесь звенели голоса, смех. А теперь пусто… Она повела плечами. Ей стало зябко и неуютно. – Замерзла? Гуджарап внезапно подошел к ней и обнял. Но тут же отстранился. На минуту Серафима чуть не потеряла сознание от этого объятия – такого крепкого и волнующего… – Да нет. Просто… – Упало давление. У тебя ледяные руки… Надо бы сбегать за кофе, термос остался в машине. – Это опасно? Нас могут увидеть? – Не знаю. Я буду осторожен. Товарищество как будто бы вымерло. Никого, похоже, здесь нет. Тем более дом выходит в лес. Крайний. Но оставлять тебя в таком состоянии нельзя. Не раз при мне люди от скачков давления просто теряли сознание. Не хотелось бы, чтобы это случилось с тобой. Так что я пошел. – Ладно. Только возвращайся скорее. – Я мигом. Он ушел, и Серафима вдруг подумала, что осталась одна. Сразу показалось, что где-то скрипнула дверь, упал камень, прошептал чей-то голос. Она стиснула руки. Наверное, надо было пойти с ним или сказать, что с давлением у нее все в порядке. Пискнула эсэмэска. Это пришло сообщение от Леонарда. «Не трусь. Я скоро вернусь». Она невольно улыбнулась. Он как будто прочитал ее мысли и нашел нужные слова… Когда он возник перед ней, она чуть не вскрикнула от радости. Кровь прилила к щекам. – Уже в каждом углу по монстру видела? – Почти. Он сел на табурет и протянул ей стаканчик, налил в него кофе. Потом достал из кармана шоколад. Разломил на кусочки и протянул ей. – Спасибо!