– Сегодня пятница. До официального открытия пансионата чуть больше недели. Недочеты нужно устранить хотя бы к среде, чтобы успеть протестировать всю систему. – Успеем, – заверил Дюков. Ульяна положила перед ним свернутый лист. – Это схема расположения камер, на ней сделаны все необходимые дополнения. Дюков развернул его и оглядел схему. – Все понятно. – Итак, до среды надо установить дополнительные камеры и решить все проблемы с существующими. – Будет сделано. – Также утрясите вопросы с персоналом. На всех постах должны быть охранники. – Так точно. – В понедельник в десять утра совещание у Кирилла Сергеевича. Подведем промежуточные итоги и обсудим организацию работы в день открытия. Вопрос дополнительных постов решим после открытия пансионата. Сейчас пока не до этого. – Все понял. Разрешите приступать? – Приступайте. Дюков сунул под мышку схему и, чеканя шаг, направился к выходу. Ульяна позвала официанта: – Посуду уберите и принесите кофе. Я поработаю здесь немного. Раскрыв папку Дюкова, она углубилась в работу. Прошло часа полтора. Солнце припекало, дул теплый, но уже по-осеннему резкий ветерок. Ульяне вспомнился инцидент с мертвой птицей, и на душе стало тревожно. Она встала и подошла к ограждению террасы, откуда открывался вид на фонтан и вход в главный корпус, увидела, как на крыльцо поднялась Милана и скрылась в дверях. У входа стоял фургон, из-за которого вышел Гуров и шаткой походкой тоже направился к входной двери. В перелеске мелькнул Флеер, по двору с ящиком инструментов прошел глухонемой рабочий Герман. Все стихло, и только в кустах, вспархивая, чирикали птахи. Зазвонил телефон, и Ульяна услышала голос брата: – Ты где сейчас? – На террасе работаю с документами. – Сможешь зайти ко мне? – Сейчас? – Да. – Уже иду. Она вышла из ресторана, спустилась по лестнице и увидела в вестибюле киношников, которые заполонили весь первый этаж. – Гена! Скажи хоть ты! Пусть разберутся! В гримваген[2] влезла какая-то чокнутая! – крикнула девушка с хлопушкой. – Нам статистов надо причесывать, а она сидит в кресле. Дурдом какой-то! – Это ваша работа! За что я плачу вам деньги?! – крикнул в ответ Подольский. Ульяна подошла к ресепшену, где стояла притихшая Руднева. – Все время задаю себе вопрос, – проговорила администраторша. – Неужели нельзя делать все то же самое, но тихо и организованно? – Поверьте, такой вопрос возник не только у вас, – улыбнулась Ульяна. – Они, как бараны, разбрелись по всему зданию. Я не успеваю их контролировать. – Потерпите. Через несколько дней их здесь не будет. Вздохнув, Ольга Францевна направилась к съемочной группе. – Послушайте… Ульяна с сочувствием посмотрела ей вслед, вошла в кабинет брата, приблизилась к окну и посмотрела во двор. – Ничего необычного не заметил? – Например?.. – Кирилл поднялся из-за стола, подошел к ней и выглянул в окно. – Проснулся утром, а за окном выпал снег. Или вышел в коридор, а там горничные тверкинг[3] танцуют. – Заметил. – Он деловито кивнул. – Моя сестра слетела с катушек. – Такое чувство, словно что-то должно случиться. – Как продвигается работа? – спросил Кирилл. – В понедельник в десять совещание. Встречаемся у тебя. – Каким составом? – Я, ты и Дюков. В дверь постучали, и в кабинет заглянула испуганная Ольга Францевна. – Вам лучше пойти со мной… – Не сейчас, – отмахнулся Кирилл. – Прошу вас… Что-то в голосе администраторши заставило их напрячься. – Что случилось? – осведомилась Ульяна. – Киношники нашли мертвеца. – Где? – спросив, Кирилл побледнел. – В киношном фургоне. – Кто такой? Знаете? Руднева замотала головой: – Я туда не ходила. Мне сообщил продюсер. Кирилл выбежал из кабинета, Ульяна бросилась за ним. Через минуту они уже были на улице у припаркованного фургона. Там, у входа, столпились люди. Подольский стоял у двери, никого не пуская внутрь. Увидев Кирилла, он молча отступил. Брат и сестра поднялись внутрь фургона и увидели очертания сидевшего в кресле человека. – Оставайся у входа! – приказала Ульяна и прошла вглубь. – Кто-нибудь! Включите здесь свет! Вслед за ними по ступенькам поднялась администратор Светлана. Она щелкнула тумблером, и вокруг гримерного столика вспыхнули лампы. Взглянув в зеркало, Ульяна разглядела отражение сидевшего в кресле и отшатнулась. – Боже мой! – Что там?! – Кирилл подошел ближе и тоже заглянул в зеркало. – Это Елена Петровна! – Тише… тише… – Ульяна развернула кресло к себе и оглядела Гурову. Та сидела с открытым ртом и откинутой назад головой. На ее шее, ровно посередине, вздулась красная полоса. – Задушили, – проговорила Ульяна и потрогала шею Гуровой. – Что? – спросил Кирилл осипшим от волнения голосом.