– Я не сказала про Флеера… По обыкновению, следователь заглянул в блокнот: – Помощник Тягачева? – Да. Я заметила его в перелеске. – Что он там делал? – Среди сосен разбросаны коттеджи и проложены аллеи, по которым можно гулять. – Это все? – Да. – А что вообще вы делали на террасе? – Работала с документами. Богданов уточнил: – На террасе? – Ну да. – У вас нет своего кабинета? – Он мне без надобности. У меня есть номер или, если хотите, апартаменты. – Ах да! Я и забыл, что вы – акционер «Технопласта». – Свои акции я переписала на брата. – И это – зря… – многозначительно обронил следователь. – Я не нуждаюсь в ваших советах, тем более в оценках моих действий, – сдержанно заметила Ульяна и продолжила: – Примерно в половине двенадцатого мне позвонил брат, я спустилась в вестибюль и встретила Рудневу. – Так, – следователь глянул в блокнот и констатировал: – это администраторша. – Мы перекинулись парой фраз, и я отправилась к Кириллу. Там, в его кабинете, мы узнали, что кого-то убили. Позднее выяснилось, что Гурову. – Ваш брат в момент убийства тоже был в здании? – Я же сказала, что застала его в этом кабинете. – Ну, что же… – Богданов поднялся на ноги и прошелся по кабинету. Подойдя к окну, обернулся: – Получается, помимо ближайшего круга погибшей следует перетрясти весь персонал и съемочную группу. – В список подозреваемых добавьте Вадима Флеера, он был в непосредственной близости от места преступления. – Я записал. – Богданов посмотрел на Ульяну. – Это все? – Пока да, – ответила она. – Могу я задать вопрос? – Задавайте. – Что насчет гроба? – Работаем с родственниками. Результат анализа ДНК будет готов через два-три дня. – Почему так долго? – Это вам не Москва, – напомнил Богданов. – И потом – гроб обнаружили всего три дня назад. Ульяна покачала головой: – А у меня как на войне – день идет за два. – Вернемся к убийству Гуровой, – сказал следователь, и Ульяна снова заговорила: – Вчера за обедом вы предложили посмотреть фотографии найденных останков. Все отказались. Все, кроме Елены Петровны. Вам не кажется это странным? Богданов на минуту задумался. – Скорее нет, чем да. – А вот меня зацепило. Дверь отворилась, и в кабинет вошел Усачев: – Не помешаю? – Давай. – Богданов махнул рукой. – Докладываю вкратце: жертва была задушена. Время смерти – где-то между десятью и двенадцатью часами. Богданов и Ульяна переглянулись. – Вы были правы, – заметил следователь. – Соскоб из-под ногтей отправлен в лабораторию. Это на случай, если жертва сопротивлялась, – продолжил криминалист. – На предплечьях и лице есть синяки, но не свежие – уже пожелтели. Подробности будут в отчете судмедэксперта. – Та-а-а-к, – протянул Богданов. – Что еще? Криминалист положил на стол пакет. – Удавка. Предположительно – орудие убийства. – Когда обнаружили труп, на шее удавки не было, – поспешила сказать Ульяна. – Она была зажата в руке жертвы. – Постойте-постойте… – запротестовал Богданов. – Жертву задушили, после чего она забрала удавку и зажала ее в руке? – Конечно же, нет. – Усачев понимающе улыбнулся. – Думаю, что убийца сам вложил тесемку в руку убитой. По-моему, это какой-то знак или указание на специфичные обстоятельства. – Тесемка, говорите… – Ульяна раскрыла пакет и вытряхнула на стол вещественное доказательство. – Я ее видела. Ну да! Черная с красными петухами! – Что такое? – спросил Богданов. – Я видела такую тесемку! Усачев озадаченно взглянул на Богданова, но тот лишь пожал плечами. – Где? – На женском фартуке, который мы нашли в нашем номере. – Откуда он взялся? – Не знаю. – Когда вы его обнаружили? – уточнил Богданов. – Позавчера. – А где он сейчас? – Я отдала его горничной. – Тесьма в тот момент была на месте или оторвана? – Все было цело. – Горничную сможете опознать? – Конечно, – уверенно заявила Ульяна. Богданов придирчиво оглядел тесемку, сложил ее в пакет и передал Усачеву.