Звонил Богданов. В его голосе прозвучали нотки взыскательности и недовольства. – Где вы? – В Зареченске, – ответила она. – Жду вас в пансионате и попрошу приехать побыстрее. На будущее, пожалуйста, имейте в виду: уж если ввязались в расследование, то будьте любезны быть в нужное время в нужном месте. Богданова Ульяна застала в зале для совещаний. Он хмуро наблюдал за тем, как она прикрыла дверь, прошла к столу и тихонько села. – Глядишь на вас – и ведь никогда не подумаешь, что вы напористая, нахальная и бескомпромиссная особа. – Хотите меня обидеть? – миролюбиво осведомилась Ульяна. – Вас обидишь… – Кажется, у вас плохое настроение. – С тех пор как я впервые оказался на этой территории, оно у меня всегда плохое. – Зачем позвали? – Она еще спрашивает! – Склонившись к столешнице, Богданов помотал головой. – Как думаете, для чего я вас оставил наедине с той девицей? Чтобы вы поговорили о кавалерах? – У вас определенно плохое настроение. – Ульяна встала, чтобы уйти, но Богданов повысил голос: – Извольте рассказать, о чем вам рассказала Милана! – Не смейте орать на старшего по званию! – Ульяна тоже повысила голос. Богданов поднялся и, одернув китель, издевательски скривился: – Виноват-с. – А теперь еще и цирк. – Она направилась к двери. – Поговорим, когда придете в себя. – Постойте… Что-то в голосе Богданова заставило ее задержаться. Она обернулась: – Ну что еще? – Простите. Я вел себя недостойно. – Следователь виновато склонил голову. – Садитесь на место и давайте поговорим. Ульяна вернулась и безо всякой преамбулы начала: – Все дело в сексуальных ролевых играх… – В каком смысле? – перебил Богданов. – Милана забрала у горничной фартук, чтобы порадовать любовника. Надела фартук на голое тело и в образе горничной… – Ульяна замолчала, перебирая в голове подходящие варианты. – А может быть, в образе школьницы предстала перед Тягачевым. – Ясно. – Но тут есть интересный нюанс. – Говорите. – Увидев ее в этом фартуке, Тягачев повел себя неадекватно. – Как и любой мужчина, – заметил следователь. – Нет, вы не поняли, – возразила Ульяна. – Он взбесился и буквально сорвал с нее фартук. – Да ну?! – Потом велел его выбросить, но вскоре передумал и сказал, что выбросит сам. Богданов удовлетворенно кивнул. – Имеем факт. Остается узнать, куда он выбросил фартук. А что Милана? Насчет тесемки ничего не сказала? – Она точно помнит, что тесьма была на месте. Теперь нужно опросить Тягачева, хотя ситуация щекотливая. Думаю, лучше, если это сделаете вы. Так сказать, по-мужски. – Он из пугливых? Ульяна покачала головой. – Тягачев никого не боится, кроме своей жены. А ее он боится еще с тех времен, когда сам был голодранцем, а отец Марго министром. А теперь и сама Марго министр по социальным коммуникациям в правительстве Московской области. – Теперь понимаю, огласка для него не желательна, – сказал Богданов. – Договорились, беру это дело на себя. Вы ездили в бухгалтерию «Технопласта»? Ульяна протянула свой телефон: – Вот, посмотрите. – Что это? – Он взял трубку и взглянул на экран. – Результаты поиска в бухгалтерии: платеж в ритуальную фирму «Память» и ведомость с подписью того, кто отвечал за похороны от завода. Человек по фамилии Кирсанов был приятелем Гуртового. – Нашли? – осведомился Богданов. – Нашла и кое-что разузнала. По какому-то странному стечению обстоятельств, а я думаю, что по злому умыслу, бухгалтерия «Технопласта» забыла оплатить ритуальному агентству транспортировку тела усопшего от ритуального зала до кладбища. Кирсанову пришлось срочно искать машину. – Она положила на стол листок. – Водителя звали Николай, в июле девяносто седьмого работал в транспортной конторе на бортовой машине. Вот схема расположения гаражей. Надо его найти. Богданов посмотрел на листок. – Возле морга? Знаю. – Он поднял глаза на Ульяну. – Зачем нам его искать? – А вот здесь начинается самое интересное… – Хватит интриговать! – возмутился следователь. – По дороге на Старокущинское кладбище машина с гробом потерялась и приехала на место с двадцатиминутным опозданием. – Она замолчала. – Рассказывайте! Рассказывайте! – Водитель объяснил это тем, что он якобы сбился с дороги. И наконец самое главное: по прибытии на кладбище оказалось, что пропала черная лента, которая была прибита под крышкой. – Кому может понадобиться черная лента с гроба? Ульяна пристально посмотрела на следователя и многообещающе улыбнулась: – Неужели не понимаете? За эти двадцать минут гроб поменяли, в его нижнем этаже уже было спрятано тело женщины. – Допускаю, – кивнул следователь. – Вполне рабочая версия. Он сфотографировал схему на телефон и отправил снимок по мессенджеру. Потом позвонил: – Послушай, Гаврилов, глянь на схемку. Там обозначены гаражи, кажется, Третьего ПАТП. Сделай запрос в кадры. Ищем мужчину по имени Николай, который работал у них в июле девяносто седьмого на бортовой машине и ставил ее в этих гаражах. – Он замолчал, потом ответил на вопрос: – Фамилии нет, возраст неизвестен. Греби всех Николаев, будем разбираться. – Что с родственниками пропавшей девушки? Их нашли? – шепотом спросила Ульяна, и следователь подхватил вопрос, переадресовав его своему помощнику: – Что с родственниками Софьи Тыртычной? Не нашли? Плохо! Очень плохо! Надо поторопиться. Ты должен понимать, что, пока мы не идентифицируем останки, женщина так и останется неизвестной. – Он положил трубку и поднял глаза на Ульяну: – У меня тоже есть для вас новости. – Излагайте, – улыбнулась она. – Пришли результаты экспертизы ДНК частичек кожи из-под ногтей Гуровой. Прежде чем умереть, она отчаянно отбивалась. На теле или, по крайней мере, на руках убийцы должны быть царапины. – Сравнительный анализ провели? – В базе нет совпадений, и Гуров тут ни при чем. Но мы это знали до экспертизы. И, кстати, я допросил Флеера. – Как впечатления? Отвечая, Богданов скроил серьезную мину: – В воздухе сильно пахло гнильцой.