А теперь Эмили мертва. И насколько Мэллори знала, Тоби тоже. – Я не выдержу этого, – призналась Ребекка. – Она так похожа на нее, Эйвери. – Голос Ребекки звучал не просто сердито или опустошенно, он представлял собой мозаику из эмоций, которых было слишком много для одного человека. – Она даже говорит как Эмили. Вся жизнь Ребекки, пока она росла, была посвящена ее сестре. Ее воспитали так, что она считала себя незначимой. – Мне нужно сказать тебе, что Иви не Эмили? – спросила я. Ребекка сглотнула. – Что ж, кажется, она не ненавидит меня, поэтому… – Ненавидит тебя? – переспросила я. Ребекка села и прижала колени к груди. – Мы с Эм поссорились перед ее смертью. Ты знаешь, как усердно она заставила бы меня зарабатывать это прощение? За то, что я оказалась права? – Они поссорились из-за планов Эмили на ту ночь – планов, которые привели ее к гибели. – Черт, – произнесла Ребекка, накручивая на палец локон коротких рыжих волос, – она бы ненавидела меня и за это. Я села рядом с ней. – За твои волосы? Напряжение в мышцах Ребекки немного ослабло, и все ее тело содрогнулось. – Эмили нравились наши длинные волосы. Наши волосы. Тот факт, что Ребекка могла сказать это, даже сейчас не осознавая, насколько это было глупо, заставил меня захотеть ударить кое-кого от ее имени. – Ты другой человек, Ребекка, – сказала я, желая, чтобы она поверила в это. – Ты всегда им была. – Что, если у меня плохо получается быть другим человеком? – Ребекка изменилась за последние три месяца. Она выглядела иначе, по-другому стала одеваться, добивалась того, чего хотела. Она позволила Тее вернуться. – Что, если вселенная говорит мне, что я не смогу двигаться дальше? Никогда. – Челюсть Ребекки задрожала. – Может быть, я ужасный человек, раз хочу этого. Я понимала, что встреча с Иви ранит ее. Я понимала, что это всколыхнет прошлое, так же как это было с Джеймсоном, с Грэйсоном. Но Ребекку словно ударили ножом в сердце. – Ты не ужасный человек, – произнесла я, неуверенная в том, что смогу заставить ее поверить в это. – Ты рассказала Тее об Иви? Ребекка встала и вонзила сбитый носок своего армейского вида ботинка в землю. – Зачем? – Бекс. – Не смотри на меня так, Эйвери. Ей было больно. И эта боль не прекратится в ближайшее время. – Что я могу для тебя сделать? – спросила я. – Ничего, – ответила Ребекка, и я услышала надлом в ее голосе. – Потому что сейчас мне нужно уйти и понять, как рассказать маме, что у нее есть внучка, которая выглядит точь-в-точь как ее дочь, которую она бы оставила в живых, если бы вселенная дала ей выбор между мной и Эмили. Ребекка была здесь. Она была жива. Она была хорошей дочерью. Но ее мать все еще могла смотреть прямо на нее и, всхлипывая, говорить, что все ее дети умерли. – Ты хочешь, чтобы я была рядом с тобой во время разговора с твоей мамой? – спросила я. Ребекка покачала головой, непослушные кончики ее волос разлетались от сквозняка. – Теперь я лучше понимаю, чего хочу, Эйвери. – Она выпрямилась, словно невидимая стальная линия вытянулась вдоль ее позвоночника. – Но не могу просить тебя о таком. Глава 18 После того как Ребекка ушла, я на некоторое время осталась в туннелях, погрузившись в раздумья, затем вернулась в Дом Хоторнов и поднялась по потайной лестнице в Большую залу. И сделала оттуда звонок. – Чему я обязана этой довольно сомнительной честью? – Тея Каллигарис в совершенстве овладела искусством словесной ухмылки. – И тебе привет, Тея. – Дай угадаю, – дерзко сказала она. – Ты отчаянно нуждаешься в помощи стилиста? Или, может, у одного из Хоторнов нервный срыв? – Я не ответила, и она уточнила: – Не у одного? Год назад я и представить не могла, что мы можем быть кем-то, даже отдаленно напоминающими друзей, но мы выросли, обе переросли тех себя – более или менее. – Мне нужно кое-что тебе рассказать. – Ладно, – манерно ответила Тея, – но я не могу потратить на разговор с тобой весь день. На случай, если ты забыла, мое время очень ценное. – За лето Тея стала популярной. Где-то между Сен-Бартом и Мальдивами она стала Инфлюенсером с большой буквы. Затем она вернулась к Ребекке. Неважно, сколько времени потребуется, сказала мне однажды Тея. Я всегда буду выбирать ее. Я рассказала ей обо всем. – Когда ты говоришь, что эта девушка выглядит точь-в-точь как… – Я имею в виду точь-в-точь, – повторила я. – И Ребекка… Ребекка убьет меня за это. – Они только что встретились. Иви хочет поговорить с мамой Бекс. На целых три секунды Тея погрузилась в нехарактерное для нее молчание. – Ну вы наворотили, это слишком даже по стандартам Хоторна. – Ты в порядке? – спросила я. Эмили была лучшей подругой Теи. – Я не из ранимых, – возразила Тея. – Это противоречит моему стервозному образу. – Она на мгновение замолчала. – Бекс не хотела, чтобы ты рассказывала мне это, верно? – Точно не хотела. Я практически увидела, как Тея отмахивается от этого – или пытается это сделать. – Просто из любопытства, – беспечно сказала она, – у скольких Хоторнов прямо сейчас нервный срыв? – Тея. – Это называется «злорадство», Эйвери. Хотя на самом деле людям следовало бы придумать слово, которое более точно отражает эмоцию получения жалкого удовлетворения от осознания того, что у самых высокомерных ублюдков в мире тоже есть чувства. – Тея не была такой холодной, какой ей нравилось притворяться, но я знала, что лучше не указывать ей на это, когда дело касалось Хоторнов. – Ты позвонишь Ребекке? – вместо этого спросила я. – И позволить ей проигнорировать мой звонок? – раздраженно ответила Тея. Через мгновение: – Конечно я позвоню. – Однажды она отпустила Ребекку, но она не собирается делать это снова. – А теперь, если это все, то у меня есть империя, которую нужно построить, и девушка, которую нужно поймать. – Тея, позаботься о ней, – попросила я. – Конечно. Глава 19 Когда я закончила говорить с Теей, в поле моего зрения появился Орен, который, видимо, ждал этого, и я заставила себя сосредоточиться. – Что-то нашли? – спросила я его. – Мне не удалось отследить курьерскую службу, но команда, которую я отправил на место, где Тоби должен был встретиться с Иви, доложила обстановку.