– Кора, «окей», е-е-е. – Или просто «ок», – подсказал мне Нэш. Щенок гавкнул. Кора, ок, е-е-е. Я все соединила. – Ты, должно быть, шутишь, – сказала я Джеймсону. – Ты поняла, в чем смысл? – спросила Либби. Джеймсон ухмыльнулся: – Хоторны никогда не шутят насчет караоке. Глава 46 Спустя пять минут мы все оказались в театре Хоторнов. Не путать с кинотеатром Хоторнов. Здесь были сцена, красный бархатный занавес, ложа для зрителей – в общем, весь набор. Ксандр стоял на сцене с микрофоном в руке. Позади него был установлен экран, и, должно быть, где-то был проектор, потому что на экране заплясало «911!». – Мне это нужно, – сказал в микрофон Ксандр. – Вам это нужно. Нам всем это нужно. Нэш, я приготовил песни Тейлор Свифт для тебя. Джеймсон, готовься исполнить свои фирменные танцевальные движения, потому что эта сцена зовет тебя и мы все знаем, что твои бедра совершенно не способны на ложь. А Грэйсон… – Ксандр ненадолго замолчал. – Где Грэй? – Грэйсон Хоторн пропускает караоке? – отреагировала Либби. – Я в шоке, серьезно. В шоке. – У Грэя такой глубокий и ровный голос, что вы буквально прослезитесь, когда он споет что-нибудь олдскульное. Вы поверите, будто он провел 1950-е годы, нося самые щегольские костюмы и тусуясь со своим лучшим другом Фрэнком Синатрой, – поклялся Ксандр, а затем перевел взгляд на братьев. – Но Грэй не пришел. Джеймсон взглянул на меня. – Ты не можешь проигнорировать сообщение «девять-один-один», – напомнил он. – Несмотря ни на что. – Где Грэйсон? – спросил Нэш. И тогда я услышала это – звук, нечто среднее между грохотом и треском ломающегося дерева. Джеймсон выбежал в коридор. Раздался еще один удар. – Музыкальная зала, – сказал он нам. Ксандр спрыгнул со сцены. – Нашему дуэту придется подождать! – С кем ты собирался петь дуэтом? – спросила Либби. – С собой! – на бегу крикнул Ксандр, но Нэш схватил его. – Подожди здесь, Ксан. Пусть Джейми сходит. – Нэш повернулся ко мне: – И ты иди, солнышко. Я не понимала, что, по мнению Нэша, здесь происходило – или почему он казался таким уверенным, что Джеймсон и я были теми, кто нужен Грэйсону. – А пока дай мне микрофон, – попросил Нэш Ксандра. * * * Пока мы с Джеймсоном шли по коридору, из залы доносились звуки до боли красивой мелодии скрипки. Дверь была открыта, и когда я вошла, то увидела Грэйсона, застывшего перед распахнутыми эркерными окнами, одетого в брюки, его рубашка была расстегнута, скрипка прижата к подбородку. Его поза была идеальной, каждое движение плавным. Пол был усеян щепками. Я не могла вспомнить, сколько дорогущих скрипок купил Тобиас Хоторн в стремлении развить музыкальные способности своих внуков, но, похоже, Грэйсон уничтожил по крайней мере одну из них. Мелодия достигла финальной ноты, высокой и пронзительной. Затем наступила тишина, Грэйсон опустил скрипку, отошел от окна и вновь поднял инструмент над головой. Джеймсон схватил брата за руку. – Грэй, стой. – На мгновение они встретились взглядами, печаль и ярость. – Ты никому не причиняешь вреда, кроме себя. – Это не возымело никакого эффекта, поэтому Джеймсон ударил в его уязвимое место. – Ты пугаешь Эйвери. И ты пропустил «девять-один-один» от Ксандра. Я не была напугана. Грэйсон меня никогда не пугал – мне было только больно за него. Грэйсон медленно опустил скрипку. – Прости, – сказал он мне слишком спокойным голосом. – Это твоя собственность, а я ее разбил. Меня не волновала моя собственность. – Ты прекрасно играешь, – сказала я Грэйсону, отмахиваясь от желания заплакать. – Красота от нас ожидалась, – ответил Грэйсон. – Техника без артистизма бесполезна. – Он посмотрел на остатки скрипки, которую он сломал. – Красота – это ложь. – Напомни мне высмеять тебя за эти слова, – сказал ему Джеймсон. – Оставьте меня, – отрезал Грэйсон, отворачиваясь от нас. – Если бы я знал, что у нас планируется вечеринка, – нараспев произнес Джеймсон, – я бы заказал еду. – Вечеринка? – спросила я. – Вечеринка жалости, – Джеймсон ухмыльнулся. – Вижу, ты одет по этому случаю, Грэй. – Ты прав, – он пошел к двери. – Потакание своим желаниям ниже моего достоинства. Джеймсон поставил подножку, и тут все началось. Теперь я поняла, почему Нэш послал Джеймсона. Иногда Грэйсону Давенпорту Хоторну нужна была драка – и брат был только рад услужить. – Выпусти все, – скомандовал Джеймсон, ударив головой в живот Грэйсона. – Бедный малыш. Тобиас Хоторн не просто ожидал от них красоты. Четыре внука Хоторна были чертовски близки в ней к фатальности. Грэйсон перевернул Джеймсона на спину и начал душить, но я знала парня достаточно хорошо, чтобы понимать, что он просто позволил себя прижать. Каждая мышца на теле Грэйсона напряглась. – Я думал, что мы подвели его, – сказал он низким голосом. – Я думал, мы не были достаточно идеальными. Я не был достаточным идеальным, не был достойным. Но скажи мне, Джейми: чего, черт возьми, мы тогда достойны? – Он играл, чтобы выиграть, – процедил Джеймсон сквозь зубы. – Всегда. Ты не можешь сказать, что это было неожиданностью. – Ты прав. – Грэйсон не ослабил хватки. – Он был безжалостным и нас растил такими же. Особенно меня. Джеймсон уставился на своего брата: – К черту, чего он хотел. Чего хочешь ты, Грэй? Потому что мы оба знаем: ты долгое время не позволял себе хотеть чего-либо. Они пристально смотрели друг на друга: серебристо-серые глаза и темно-зеленые, одни прищуренные, другие широко открытые. Грэйсон первый отвел взгляд, но не убрал руку с шеи Джеймсона. – Я хочу вернуть Тоби. Ради Иви. – Последовала пауза, а затем Грэйсон повернул ко мне голову, свет сделал из его светлых волос ореол. – Ради тебя, Эйвери. Я на мгновение закрыла глаза. – Джеймсон думает – мы оба думаем, – что между похищением Тоби и игрой, которую оставил мне твой дед, есть связь. Что она может нам что-то сообщить. Грэйсон покосился на своего брата, затем убрал руку и резко встал. Я продолжила: – Я знаю, ты не хотел играть. – Я сыграю, – сказал Грэйсон, слова разрезали воздух. Он протянул Джеймсону руку и помог ему встать, оставшись стоять всего в нескольких дюймах от него. – Я сыграю и выиграю, – продолжил Грэйсон с силой непреложной истины, – потому что мы такие, какие есть. – И мы всегда будем такими, – добавил Джеймсон.