* * * Грэйсон в одиночестве сидел в столовой. – Я не думала, что ты сможешь приехать домой, – сказала я, каким-то образом решившись сесть напротив него. – Технически это больше не мой дом, – зазвучал тихий голос Грэйсона. – Еще немного – и это место официально станет твоим. – В его голосе не слышалось осуждения или жалобы. Просто утверждение. – Это не значит, что что-то должно измениться, – произнесла я. – Эйвери. – Пронзительные светлые глаза встретились с моими. – Должно. Ты должна измениться. – До того как появилась я, Грэйсон считался наследником. Он был практически экспертом в том, что должен был делать. И только я знала: под маской стойкости он разваливался на части. Я не могла произнести это, не могла показать, что подумала об этом, поэтому я придерживалась выбранной им темы. – Что, если я не смогу сделать это в одиночку? – спросила я. – Ты не одна. – Грэйсон задержал взгляд на мне, затем медленно и осторожно разорвал зрительный контакт. – Каждый год в наши дни рождения, – произнес он спустя мгновение, – старик звал нас к себе в кабинет. Я уже слышала об этом. – Вкладывай. Развивай. Создавай, – вспомнила я. С самого детства на каждый день рождения братьям Хоторнам давали по десять тысяч долларов, чтобы они их куда-нибудь вложили. Им также говорили выбрать талант или интерес, который они будут развивать, и на это развитие не жалели никаких средств. И, наконец, в день рождения Тобиас Хоторн ставил перед ними задачу: они должны были изобрести что-то, создать или воплотить в жизнь. – Вкладывай – скоро ты сможешь это сделать. Развивай – ты должна выбрать что-то, чего хочешь именно ты. Не предмет или опыт, а навык. – Я ждала, что Грэйсон поинтересуется у меня, что я выберу, но он не стал спрашивать. Вместо этого из внутреннего кармана пиджака он вытащил блокнот в кожаном переплете и положил его на стол передо мной. – Твоя задача на день рождения – придумать план. Кожа была глубокого, насыщенного коричневого цвета, мягкая на ощупь. Края страниц были слегка неровными, как будто блокнот был переплетен вручную. – Тебе стоит начать с четкого представления своего финансового положения. А после этого подумай о будущем, распланируй время и финансовые обязательства на следующие пять лет. Я открыла блокнот. Плотные белые страницы были пустыми. – Запиши все это, – проинструктировал Грэйсон. – Затем вырви страницу и снова напиши. Снова и снова до тех пор, пока у тебя не появится рабочий план. – Ты знаешь, что бы сделал на моем месте. – Я бы поставила все свое состояние на то, что где-то у него был свой такой блокнот – и план. Глаза Грэйсона метнулись ко мне. – Ты не я. Я задалась вопросом, был ли в Гарварде кто-нибудь, хоть один человек, кто знал его хотя бы на десятую часть так же хорошо, как его братья и я. – Ты обещал, что поможешь мне. – Слова вылетели из меня быстрее, чем я смогла их удержать. – Ты сказал, что научишь меня всему, что я должна знать. Я знала, что лучше не напоминать Грэйсону Хоторну о нарушенном обещании. У меня не было права просить его об этом, просить его хоть о чем-нибудь. Я была с Джеймсоном. Я любила Джеймсона. И всю жизнь от Грэйсона ожидали чертовски многого. – Прости, – произнесла я. – Это не твоя проблема. – Перестань смотреть на меня так, словно я сломлен, – грубо отчеканил Грэйсон. Ты не сломлен. Я говорила ему это. Тогда он не поверил мне. Впрочем, ничего не изменилось. – Алиса хочет, чтобы я вложила деньги в траст, – сказала я, потому что наименьшее, что я была ему должна, – это смена темы. Грэйсон ответил поднятием брови. – Неудивительно. – Я еще не согласилась. Легкая улыбка тронула уголок его губ. – И это тоже неудивительно. Орен появился в дверях, прежде чем я смогла ответить. – Мне только что позвонил один из моих людей, – сообщил он мне. – Кто-то стоит у ворот. Я почувствовала тревогу, потому что Орен был способен сам позаботиться о нежелательных посетителях. Скай? Или Рики? Мать Грэйсона и мой бездельник-отец уже были не в тюрьме, куда попали за покушение на мою жизнь, которое, что примечательно, организовали не они. Но это не означало, что они не представляли угрозы. – Кто? – На лице Грэйсона мелькнуло опасное выражение. Орен выдержал мой взгляд и ответил на вопрос: – Она говорит, ее зовут Иви. Глава 6 Несколько месяцев я хранила в секрете существование дочери Тоби от всех, кроме Джеймсона. Потому что Тоби попросил меня. Но не только поэтому. – Я должна разобраться с этим, – сказала я со спокойствием, которого совершенно не чувствовала. – Моя помощь тебе, полагаю, не требуется? – Тон Грэйсона был холоден, но я знала его. Знала, что он воспримет мой отказ как доказательство того, что я к нему слишком снисходительна. Хоторнов нельзя сломить, прошептал его голос в моей голове. Особенно меня. Прямо сейчас у меня не было времени пытаться убедить Грэйсона Хоторна в том, что я не видела его слабым, сломленным или ущербным. – Я ценю твое предложение, – сказала, – но я справлюсь. Грэйсону сейчас это точно не нужно. Пока Орен вез меня к границе территории поместья, вопросы роились в моей голове. Что она здесь делает? Чего она хочет? Я пыталась собраться с мыслями, но, как только увидела дочь Тоби за воротами, на меня обрушилась волна эмоций. Янтарного оттенка волосы Иви развевал ветерок. Даже со спины, одетая в поношенное белое платье с пятнами, девушка будто светилась. Она не должна быть здесь. Тоби ясно дал это понять. Он не мог спасти меня от наследия Тобиаса Хоторна, но он мог спасти Иви. От папарацци. От угроз. От древа яда, подумала я, выходя из джипа. Иви повернулась. Она двигалась как танцовщица, в равной степени грациозно и непринужденно, и в тот момент, когда ее глаза встретились с моими, у меня перехватило дыхание. Я знала, что Иви была точной копией Эмили Лафлин. Я знала это. Но видеть ее было все равно что наблюдать за надвигающимся цунами. У нее были песочно-рыжие волосы Эмили, изумрудные глаза Эмили. То же лицо в форме сердца, те же губы и та же нежная россыпь веснушек. Встреча с ней могла бы убить Грэйсона. Она могла бы ранить Джеймсона, но Грэйсона она бы убила. «Я должна увести ее отсюда», – эта мысль пульсировала у меня в голове, но, когда я дошла до ворот, мои инстинкты послали еще одно предупреждение. Я осмотрела дорогу. – Впустите ее, – попросила я Орена. Я не видела никого из журналистов, но опыт научил меня опасаться телеобъективов. Меньше всего нам нужно было, чтобы ее лицо появилось на всех сайтах сплетен в интернете. Ворота открылись. Иви шагнула ко мне. – Ты Эйвери. – Она прерывисто вздохнула. – Я… – Я знаю, кто ты. – Слова прозвучали более резко, чем мне хотелось бы, и именно в этот момент я увидела корку крови у нее на виске. – О боже. – Я подошла ближе. – Ты в порядке? – Вполне. – Пальцы Иви крепко сжали ремешок ее потрепанной сумки. – А Тоби нет. Нет. Мой разум противился этой мысли. Мама любила Тоби. Он присматривал за мной, с тех пор как она умерла. Он должен быть в порядке. Я не могла даже вдохнуть. Орен завел нас двоих за джип – подальше от любопытных глаз и ушей. – Что случилось с Тоби? – потребовала я ответа. Иви поджала губы. – Он сказал мне, что, если с ним что-нибудь произойдет, я должна прийти к тебе. И, слушай, я не настолько наивная. Я понимаю, что ты, вероятно, не хочешь видеть меня здесь, – она произнесла эти слова как человек, привыкший к тому, что он никому не нужен. – Но мне больше некуда было идти. Когда я узнала об Иви, я предложила перевезти ее в Дом Хоторнов, но Тоби отказался. Он не хотел, чтобы кто-нибудь о ней узнал. Тогда почему он послал ее ко мне? Все внутри меня сжалось, я решила сосредоточиться на том, что было для меня важнее всего. – Что случилось с Тоби? – спросила я еще раз, мой голос прозвучал низко и хрипло. Ветер захватил волосы Иви. Ее розовые губы приоткрылись. – Они забрали его. Воздух со свистом вышел из моих легких, в ушах зазвенело, земля словно ушла из-под ног.