- Видишь? Ты проявил сострадание даже к её хвосту. Хе-хе. (Конец воспоминаний) Ну что ж, я- единственный поднял руку? Только я знаю, как управлять бластером? А не, не только я. - Сто пятый и Двухсотый! А остальные что? Ничего? Ммда, и это бойцы турнира, зэки в конце концов! Ни разу нестрелявшие! Ну и криминал нынче,ха- ха. Короче, вы двое, значит, в ответе за всё. - Что? Это что за беспредел? - Двухсотый! Не испытывай моё терпение! - Но почему мы одни за всё должны отвечать? Мы самые способные в стрельбе и должны отвечать! Это как? - Это…. Вот так, понял? Так же даём вам голо-карту. Это вот такой металлический предмет в форме диска с одной единственной кнопкой на нём. На неё, соответственно, нажимаете вот так, и, вуаля, вылезает голо-карта, на ней оранжевой точкой обозначена пещера и количество километров до неё. Всё, девочки! Вперёд! Глава 9 Вот мы идём по пустыне, нас девять человек. Один из нас держит голо-карту, как ребёнок дорогую игрушку, хех, лишь бы не сломал. Я иду в предчувствии, что вся эта операция по спасению накроется медным тазом. Ну, не знаю, чувствую я так почему -то. - «О! Нам осталось сто двадцать километров!» - радостным голосом вскликнул «достойный держатель голо-карты». - «Сто двадцать километров? Да ты что? А я -то думал -нам больше надо пройти, километров двести сорок эдак, то мы по этой пустыне весь день бы шли, а то полдня всего лишь, какая радость!» - отреагировал тот, кого главный охранник называет двухсотым. Да уж, мне знакомо злорадство Двухсотого. Это злорадство над самим собой, не над кем- то другим, а если и над кем- то, то над тем, с кем он сам находится «в одной упряжке». Такие люди полны обострённого чувства справедливости и могут делиться на две категории: на тех, кто не терпит несправедливости по отношению лишь к себе, проще говоря, эгоисты, и тех, кто не терпит несправедливость по отношению к другим тоже, но в состоянии пикового адреналинового напряжения эти люди могут проявить себя с абсолютно неожиданной благородной стороны, притом это могут быть люди, которые были по ошибке занесены в первую категорию, даже ими самими. - «Слушай, друг, за что тебя сюда?» - проявил с чего- то вдруг ко мне интерес Двухсотый. - С чего интересуешься вдруг? - Да ладно тебе, ты же слышал нашего «картографа»? Нам ещё сто двадцать километров пилить. Рассказывай, я в долгу не останусь, тоже расскажу. - Сломал челюсть республиканскому гвардейцу. - Аха- ха, ну ты- молодец! И сколько тебе дали? - Пятьсот лет. - Ох-ох, дружище, надеюсь ты из народа долгожителей. - Я тоже на это надеюсь. - Ха! - Ну а ты что такого страшного совершил? - Сказал сенатору с планеты Б-624, что я знаю, что он ворует народные деньги. - Тогда позволь и мне сказать «Аха-ха!». Моё «преступление»- то покруче будет. - И сколько тебе дали? - Двести пятьдесят лет. - Тоже немало, надеюсь, ты тоже из долгожителей. - Ну а вы, парни, за что чалитись? Вот ты, «хранитель» нашей бесценной карты, за что присел? - Я пытался вернуть золото в имперскую казну. - Погоди. Это как? - Ну во время погрузки государственной казны на свой звездолёт, имперские военные случайно выронили один слиток. Ну, я его подобрал, когда они уже взлетели, и решил, что надо как -то вернуть, а то неправильно ведь. Пошёл в ближайшую их часть, ну они меня и арестовали, решив, что я это украл. - Ну ты и…. у меня слов нет. - А остальные за что присели? Ну вот ты, здоровяк, рассказывай. - Я хотел кушать. - И? - В имперской столовой для военных. У них отменное мороженое. - А ты военный? - Нет, я грузчик, но кушать хотелось. - «Да, мы те ещё бандиты» - сказал Двухсотый. - «Те ещё бандиты» - подтвердил я. Глава 10 Уууух, ну и жара- я весь буквально обливаюсь потом, в тюрячке было как- то прохладнее. Хех, не думал, что когда-нибудь буду хвалить неволю, сравнивая её со свободой, хоть и временной. Но насчёт жары, думаю- в этой команде не я один такого вот мнения. -«Ребята! Прикиньте, мы перешли границу! Мы на территории Зброга. Буквально уже метр, как здесь мы ходим.» - говорит «счастливый обладатель голо-карты». И вот он момент, глаза всех округлились от ощущения надежды и от ощущения страха одновременно. Все надеются друг на друга, что кто- то скажет это первым, и боятся сказать сами. Ну вот, один из нас всё- таки решается. - «Мы на другой территории. А знаете, что это значит?» - спрашивает Двухсотый. - «Что? Что?» - все «включают дурачка». - Это значит никакого контроля, никакого молекулярного расщепления, никаких обязательств перед Флором, никаких обязательств перед тюрьмой. Мы свободные люди. Понимаете? Свободные! Двухсотый смотрит на всех так, будто каждый обязан сейчас закричать от счастья, как и он. Он ждёт, что такая его эмоция с радостными криками возникнет у всех, как вполне себе естественная вещь. - «Так, я пошёл. Кто со мной?» - уверенно, по-лидерски произносит Двухсотый. Я вижу, как у всех заиграли глаза, они уже готовы идти за Двухсотым хоть на край света, лишь бы чувствовать себя свободными. Я тоже жажду этого ощущения. И я его чувствую. Ощущаю даже, когда мы просто оказались в пустыне, когда просто брали ту цитадель, но, блин, у меня долг, плюс я понимаю то, чего не понимают эти ребята. Побег вещь не из лёгких, даже если ты думаешь, что все карты ложатся в твою пользу. - «И куда ты предлагаешь идти?» - решаю спросить я у Двухсотого. - Да плевать, главное -мы свободны, понимаешь, свободны! Или тебе нравится наша прекрасная тюрячка имени славного «доброго начальника Флора»? - Кстати, о Флоре, мы так- то должны его спасти, и не только его, ещё одного из наших парней. - Послушай того парня ты знаешь всего один день, а Флора, как я догадываюсь, знаешь не один год. И если к нашему товарищу по тюремному несчастью ты наверняка ничего не испытываешь, то к Флору наверняка что-то есть, и что- то мне подсказывает, что это не глубокие светлые чувства. - Да, ты прав. Но допустим, что мы двинемся не по изначально намеченному курсу, но куда в таком случае мы пойдём? - У нас есть голо-карта. - Да, голо-карта, конечно. Дойдём до ближайшего поселения, а там что? Нас не будет со спасённым Флором под боком целые сутки. После этого нас имеют право объявить беглецами. Соответственно, они свяжутся с «важными птицами» из Зброга и всё- твой побег накрылся. Это, если нас до этого не убьют, конечно. - Послушай, всегда есть куча погрешностей. Ты думаешь мы не рискуем, спасая Флора? Крылатый червь нас может сожрать элементарно. А, вдруг там не один червь? Мы ж шли в логово, так? В логове всегда их целая семейка. И потом, мы все собирались участвовать в турнире. Тебе что пообещали? - Это не твоё дело. И тут Двухсотый подходит ко мне вплотную, будто хочет сказать что- то, чего я не знаю или просто чтобы заехать мне по морде. - Дай, угадаю. Тебе предложилииии…. Свободу? Так? - Угадал. - Ха. А знаешь как? Мне тоже пообещали свободу. А вам всем, ребята, тоже пообещали свободу? - «Да, да» - отвечают остальные парни. - Вот так, но в рамках тюремной системы на всех свободы не хватит, друг. Свободу получит только один. Тот, кто выиграет, останется победителем в конце. Это шанс один из тысячи. Зато тут шансов побольше. Разве я не прав, мой друг? Глава 11 -«Разве я не прав????» - Двухсотый не умолкает, он как будто ждёт от меня стопроцентного согласия, но сам же немного сомневается в своей правоте, не в её рациональной составляющей, нет, и даже не в эмоциональной, а в душевной, метафизической. - «Я не могу оставить ни Флора, ни, тем более, одного из наших, пусть я и знаю его всего лишь сутки» - отвечаю я Двухсотому. Двухсотый смотрит на меня взглядом непонимания…. Непонимания того, почему именно сейчас, именно в этот момент он должен был столкнуться с торжеством в человеке каких-либо моральных принципов. Готов поспорить, что в его голове возник вопрос «Почему сейчас? Ну почему не раньше?» Потому он и задаёт этот вопрос мне вслух.