Но, как и всегда, когда-нибудь отдыху приходит конец, а покой нам может только сниться. Уже в следующую секунду сознание начало своё пробуждение и все чувства стали приходить в норму, словно пробуждаясь от зимней спячки и мне, наконец, удалось разлепить глаза и бесшумно выпрямиться в сидячем положении. Светло, уютно, просторно и… жутко несёт… жизнью? Оглядевшись быстро по сторонам, пришло понимание того, что сижу я сейчас на весьма удобной больничной койке, а в метрах трёх за столом и спиной ко мне сидела светловолосая женщина с короткими волосами и в светло-зеленой обтягивающей мантии и если судить по щелчкам, она что-то монотонно выбивала на клавиатуре компьютера. — Прошу прост… — Чтоб тебя стигма поглотила!!! — встрепенулась испуганно та, подскочив на кресле, и резко повернулась ко мне. — Бес такой, ты чего пугае… — но вдруг осеклась, а симпатичное личико вытянулось. — А? Лазарев? Очнулся? — Он самый. А что тут еще кто-то должен быть? — поинтересовался я, оглядываясь по сторонам пустующего кабинета, кроме меня и неё здесь никого не было. — Надо же, действительно очнулся, — хмуро и озадачено повторила женщина, поправляя очки половинки на переносице. Глаза её вдруг блеснули интересом, и ловким движением она подкатилась к моей койке прямо на кресле. — А ну-ка ложись обратно… — Прошу простить, сударыня, а с кем имею честь быть знаком? — обратился я к симпатичной незнакомке лет тридцати, подчиняясь приказу. Кончики её пальцев внезапно вспыхнули слабо-зеленым свечением и та медленно начала меня ощупывать, начиная с головы, и закончила только тогда, когда дошла до моего пояса, а взгляд её стал еще более озадаченным. Разрази меня трижды Бездна! Это ведь колебания магии жизни! Вот откуда эти ощущения. Она же ведь… — Острожская Юлия Романовна, главная целительница и заведующий врач Царицынского отдела Плеяды, — деловито представилась она, а после с подозрением вновь ощупала мою грудь. — Слабость? Тошнота? Что-то болит? Ага, значит я в Плеяде. М-да… Оказался я здесь быстрее, чем рассчитывал. Сука, что ж теперь будет с аренарием? Плакали мои денежки? Потерпел бы два дня, и всё было бы как в сказке. Трепещи Ракуима! — Нет, всё отлично, — признался я, потому как рассиживаться в этом месте не было ни желания, ни времени. — Юлия Романовна, а вы не подскажете, сколько я был бессознания? — В этом-то всё и дело, Лазарев, всё и дело… — вздохнула протяжно девушка, касаясь своими зеленоватыми пальчиками моего лица и обследуя уже глаза. От неё еще и пахло довольно приятно. — Ты провалялся в отключке всего четыре часа, а должен был приходить в себя пару-тройку дней. Процесс пробуждения весьма болезненный. Откуда ты только такой особенный и… — целительница вдруг усмехнулась и всё-таки выпустила меня из своего очаровательного плена, — …кровожадный выискался? Попробуй встать. — Кровожадный? — Да видела я твои «успехи», — хмыкнул недовольно она, указав большим пальцем себе за спину на компьютер, скорее всего, намекая на трансляцию. — В Царицыне мало развлечений… — Они знали, на что шли, — философски сообщил я ей, рывком слезая с кровати. В глазах от такой резкости на миг помутнело, но пару мгновений спустя всё устаканилось. — И я тоже знал, на что шел. Мы были в равных положениях. Либо ты, либо тебя. Вам так не кажется, Юлия Романовна? — Надо же, впервые такое вижу… — удивилась вновь та, наблюдая за стойкой реакцией моего организма, а после взглянула мне в глаза со слабой насмешкой. — Говоришь не как восемнадцатилетний мальчишка, а прямо как взрослый мужчина. Да и ведешь себя с незнакомой женщиной уверено, а ведь я, между прочим, целая графиня и от меня тут каждый воитель по углам шарахается. Или ты думаешь, главной целительницей абы кого назначить могут? К тому же мне сказали, что ты был заведомо сильнее… Мне нравится её манера речи, а вот то, что она графиня неожиданно. Да и ведет себя вполне обычно. И у кого такой длинный язык? — Кто сказал? Ложь и провокация, Юлия Романовна! — не остался я в долгу, чуть поклонившись ей. — Прошу простить вашу светлость за мой говор, ибо простолюдины мы. С третьего кольца. Манерам не все обучены. — Манерам говоришь, не обучены? С трудом вериться… — хохотнула певуче она, а после рывком оказалась подле меня, прямо-таки сцапала грубо за подбородок и приблизила своё привлекательное личико совсем близко к моему. В последний момент я уже хотел было отвернуться, но вовремя заметил её перстень на пальце, и остался стоять на месте. Эта странная бабенция была Архимагом жизни третьей степени. Да и пахнет от неё приятно. — Считаешь, Ежов будет мне лгать? — прошептала томно она со слабой ухмылкой. — Я вот так не думаю, Лазарев. Да и интересный ты молодой человек. Не по годам силен, убиваешь без тени сомнения, в восемнадцать лет духовный воин, перевернул с ног на голову все воинские устои за последние тридцать лет, Тулаев чуть не кипятком брызжет, знать с аренария только о тебе и бормочет, на ноги поднялся за считанные часы, да и личико у тебя… в моём вкусе, — и как мне показалось, в её голосе стало ощущаться нарастающее возбуждение. Я мужчина, конечно, весьма и весьма, но вот еще с Мерраввина зарёкся с одарёнными целительницами держать ухо востро. К тому же с теми, кто связан с жизнью напрямую. Потому что эта дрянная и изменчивая стихия для Высшей Речи всегда давалась труднее всего. Будь она смазливой дурочкой, еще можно было понять её поведение и в интимной обстановке предаться сексуальной близости. Но эта дамочка далеко не дурочка, к тому же от неё за версту разит интригами и её стихией. Куда уж тут нашей исцеляющей язве с её слабеньким даром. По крайней мере, теперь ясно, почему к ведунам и ведуньям так небрежно относятся. Они действительно ничто рядом с настоящими одарёнными. И этой хитрой лисе явно не тридцать лет. Пожри Бездна эту стихию жизни. — Благодарю вас за столь высокую оценку моих характеристик, Юлия Романовна, как простолюдину мне лестно это слышать, но за это нужно сказать спасибо жизни на третьем кольце. И прошу меня простить за грубость, ваша светлость, вы очень импозантная и обворожительная девушка, и будь я чуть выше статусом, непременно попытался за вами поухаживать, но может сейчас… Я лучше пойду? — с ленивым спокойствием осведомился я. Слишком она странная и мотивы её мне совершенно не ясны. — А ведь действительно не боишься… — рассмеялась вдруг она, отпуская мой подбородок, и манящей походкой вернулась вновь в кресло. — Так ты еще и льстец, Лазарев, но за «девушку» и комплименты спасибо, давно их не слышала, мне приятно. А то всё: «Ведьма да ведьма», — перековеркала кого-то она, скорчив наигранно грустную гримасу. — Но уйти ты всё равно никуда не сможешь, — белозубой улыбкой просияла она, и в следующий момент приложила телефон к уху. — Суханов, забирай своего Лазарева на огранку. Он пришел в себя. Как-как?! Не знаю! Заберешь его и спросишь! Свою работу я сделала, что могла, исцелила. — Юлия Романовна, а можно вопрос? — Задавай, — обворожительно усмехнулась она, сменив гнев на милость после разговора с Сухановым. — Что теперь будет с аренарием? — Можешь не переживать. Так как ты чудом очнулся, то тебя не исключат, и похоже кого-то теперь будет ждать неприятный сюрприз. Разумеется, если пройдешь без эксцессов огранку, — с бессменной улыбкой заключила та, а затем в дверь тихо постучали. — Быстро он что-то, — скуксилась сразу целительница. — Всё, иди, Лазарев, покажи свою удаль. Я может, даже приду понаблюдать. Ты заходи ко мне, если что, — вдруг лукаво предложила девушка, невзначай коснувшись собственной груди, сверкнув соблазнительно хитрыми глазами. — Чайку с тобой попьем с баранками или может, еще чего придумаем… Фух, слава Бездне, что мои денежки не уплыли. Но что еще за неприятный сюрприз? Для кого? Всё же взбалмошная она бабенция. — Благодарю вас за помощь, Юлия Романовна, непременно буду к вам заглядывать, — расслабленно отозвался я, направляясь к двери. Ага, шиш тебе! Разбежалась. Держи карман шире и двумя руками! Не пойму, то ли хитрая лиса интриганка, то ли сексуально неудовлетворённая аристократка-извращенка, но лучше забыть о ней как можно быстрее. Есть дела поважнее. Ладно, сейчас посмотрим, что это еще такая за огранка воителей у нас и что это за Суханов такой… * * * Царицынская Плеяда. Кабинет Ежова. 21 июня, 17:10 Вечер третьего дня аренария… От созерцания личных дел воителей, начальника Царицынской Плеяды отвлёк истошный, и даже бесцеремонный стук в дверь, причем стучали так старательно, будто костяшками пальцев. — Кому там неймется?! — гаркнул зло Ежов, а стоило закончить фразу, как в его личный кабинет протиснулся один из оценивающих мастеров Плеяды, который был слегка бледен и взъёрошен. — Ляпичев? Тебе чего? — буркнул старик, вновь возвращаясь к работе. — Дмитрий Александрович, тут такое дело… — нервно и дёргано начал мужчина, но того перебил строгий голос начальства. — Да ты сиськи не мни, Ляпичев, чай не в борделе мы с тобой. Чего случилось? — Помните, к нам сегодня не ограненный прибыл? — Конечно, помню, я ведь сам ему помогал с пробуждением, — со слабой улыбкой отозвался старик, вспоминая случившееся. — А чего с ним? — К нам его Суханов на огранку привел, ну и мы начали проводить тесты… — снова замялся мастер. — Чего? Кого он привел? — хмуро спросил Ежов, прожигая взглядом подчиненного и начиная подниматься с насиженного места. — Он ведь после пробуждения у Острожской лежать должен. Он что в себя пришел, — тот вдруг скосил взгляд на сцену с часами, — пять часов спустя? Я ведь приказал, чтобы меня в курсе держали по парню. — Так в этом всё и дело! Он пришел в себя еще раньше, — вдруг быстро и сбивчиво заговорил тот. — Суханов его привел к нам сразу на огранку после исцеления Острожской, ну и мы начали её проводить. Огранку то есть. Замеры и артефакты на него навесили для оценки. Боевую огранку решили не проводить, лишь подготовить инструкторов, поэтому начали со стел. Ну а дальше чертовщина какая-то началась… — Что еще за чертовщина?! — стал злиться Ежов, начиная подозревать неладное. — Почему мне не доложили, на плаху захотели? — рявкнул он, отчего оценщик побледнел еще сильнее. — Так… Суханов приказал, ваша светлость, — перешел тот на чинопочитание со слабой паникой. — Так почему ко мне сам Суханов не прибыл?! Где этот ирод неугомонный?! — рявкнул осатанело семижил. — Так… так… за ним сейчас Острожская приглядывает, ваша светлость, — делая шаг назад отчитался оценщик. — Ляпичев, ты меня за идиота сейчас держишь?! — прошипел раздраженно Ежов. — Какого дьявола за ним графиня приглядывает?! У него ноги отказали?! Или у них к друг друга чувства любовные пробудились? — Нет, не любовь… — глупо высказался мужчина. — Так он… так он без сознания, она его на ноги подымает, а я сразу к вам… — делая очередной шаг назад, пролепетал мастер Плеяды, уткнувшись спиной в закрытую дверь. Вот только пути назад уже не было. — Ляпичев, сукин ты сын, не доводи до греха! Какого хрена ваш Суханов без сознания?! Солнцем голову тому напекло?! — уже ревел во всю глотку граф. — Нет, не напекло… В том всё и дело, ваша светлость, он слишком близко стоял, — замямлил подчиненный, — вот его обломком платино-палладиевой стелы и задело… И по голове прямо… неудачно вышло… — Ляпичев, каким еще к чертовой матери обломком?! Какой стелы?! Вы там белены все обожрались, твари этакие?! — Так которую Лазарев разрушил во время оценки! — как на духу выпалил он, и на него уже было жалко смотреть, но от подобного вида подчиненного злость начальника Плеяды лишь росла. — Один кусок и угодил прямо в голову Суханову… Вот и всё… На мгновение в кабинете возникла тишина, и Ежов пытался собрать весь услышанный бред воедино. А когда до него, наконец, дошло, тот заорал уже раненым зверем: — Идиоты, вы какую ему стелу предоставили?! Вы хоть знаете, сколько она стоит?! — На… на ранг ветерана, — чуть не теряя сознание, признался мастер Плеяды и ноги у того стали подкашиваться. — Ваша… ваша светлость, мы… мы не знали… Первый раз такое, чтобы не ограненный и вот так… Суханов приказал…