– Сколько? – перебил полковник. – Два и семь десятых? Что же это за пуля? И кого можно ею убить? – Убойная сила, конечно, не очень велика, – продолжил Ригер. – Но с расстояния до пяти метров бьет не хуже «Магнума» сорок пятого калибра. Пистолет простенький, со свободным затвором. В магазине пять патронов. Изначально разрабатывался во время Первой мировой войны в Австро-Венгрии как средство самозащиты для женщин. Сегодня интересен разве что коллекционерам. Как средство самозащиты газовые баллончики проще и надежнее. Купить его можно на аукционах. Стоит он, – Ригер помедлил, – от полутора до двух с половиной тысяч евро. – Какая длина этого чуда? – Около семи сантиметров. А весит он чуть больше двухсот граммов. – Семь сантиметров? – полковник расставил большой и указательный пальцы правой руки, пытаясь представить размер пистолета. – Его же можно спрятать в жилетный карман. – Для того его и создавали, – назидательно произнес Ригер. – Чтобы носить в кармане. Или в женской сумочке. Полковник кивнул и повернулся к единственной женщине за столом, руководителю научно-технического отдела Адине Бар. Эффектная брюнетка с узким аристократическим лицом и тонким носом была одета в подогнанную по фигуре форменную светло-голубую рубашку с погонами старшего лейтенанта[10]. – А что говорит наука? Адина Бар сдержанно улыбнулась, словно говоря: «Ну вот, наконец мы добрались до самого главного», и раскрыла лежащую перед ней папку. – Пистолет исправный, в рабочем состоянии, смазанный и чистый. Его проверили и отстреляли. – Она переложила бумаги в папке. – Пуля, извлеченная из тела убитого, была выпущена из него. Отпечатков, пригодных для идентификации, нет ни на рукоятке, ни на стволе. По всей видимости, убийца протер пистолет. Баллистическую экспертизу уже начали. Результаты будут к концу дня. Адина Бар протянула полковнику отпечатанный лист. Лейн взял его, коротко взглянул, кивнул и положил на стол. – Это все, Адина? – Пока все, господин полковник. – Адина Бар закрыла папку, лежащую перед ней, и подняла глаза. – Но мы работаем. Анализируем данные, полученные с камер наружного наблюдения, установленных в кинотеатре. Данные также представим сегодня. – Спасибо, – полковник кивнул Адине и повернулся к Рафи Битону. – Где нашли пистолет? Капитан Битон засуетился, запутался в бумагах и наконец протянул полковнику план зала. – Под сиденьем восьмого ряда. На плане место отмечено. Полковник взглянул на план. – Но пистолет нашли не около прохода. На лице Рафи Битона появилась легкая усмешка. Дескать, неужели господин полковник считал, что убийца оставит пистолет под креслом, на котором сидел? – Мы полагаем, что после выстрела убийца выбросил пистолет. Положил его на пол и толкнул ногой. Такой малыш мог прокатиться по гладкому полу довольно далеко. В общем шуме этого никто не услышал. Полковник кивнул и перевел взгляд на самого пожилого участника совещания, седовласого мужчину в строгом синем костюме. – Что скажете вы, доктор? Судебно-медицинский эксперт Реувен Хирш заглянул в лежащие перед ним бумаги. – Смерть наступила почти мгновенно. Пуля попала в сердце, пробила правое предсердие и верхнюю полую вену, вызвав активное внутреннее кровотечение, затем пробила правое легкое и застряла в ребре. Следов пороховых газов и частичек пороха нет ни на коже, ни на одежде. То есть выстрел произведен не в упор. По моей оценке, стреляли с расстояния от трех до четырех метров. – От трех до четырех метров, – задумчиво произнес полковник и кивнул Рафи Битону. – Кто у нас сидел на таком расстоянии от жертвы? Капитан, торопясь, разобрал лежащие перед ним бумаги. – Профессор Пастер сидел в девятнадцатом ряду. Механик Шломо Зак – в семнадцатом. Хелена Барски – в пятнадцатом. Эти трое – в пределах четырех-пяти метров. Симха Табак в восьмом ряду и Мартин Тверис – в десятом. Но эти, пожалуй, подальше, чем четыре метра от двадцать четвертого ряда. Битон оторвался от своих бумаг и продолжил: – Господин полковник, если исходить из положения пистолета, который лежал слева от прохода, если стоять спиной к двери в зал, то я полагаю, что выбросил его кто-то из тех, кто сидел по ту же сторону от прохода. Следователь оглянулся на майора Ригера, явно надеясь найти у него поддержку. Ригер мгновение помедлил и кивнул: – Согласен. Полковник опустил глаза на план зала. – То есть вы сократили число подозреваемых до двух? – сказал Лейн, и в его голосе прозвучали нотки недоверия. Неужели так быстро число подозреваемых сократилось до минимума? – Получается, так, – кивнул Моше Ригер и оглядел сидящих за столом, словно приглашая всех участников совещания поддержать его. – Основными подозреваемыми становятся этот ученый Пинхас Пастер и механик завода в Модиине Шломо Зак. По лицу полковника скользнула тень сомнения. Он повернулся к Адине Бар: – Баллистическая экспертиза прояснит эту ситуацию? Адина мгновение помедлила. – Все подозреваемые находились достаточно близко друг от друга, но… Думаю, прояснит… С определенной погрешностью, конечно. – Надеюсь, погрешность не будет слишком велика, – буркнул полковник и обратился к Битону: – Нам нужно как можно скорее побеседовать с этой парочкой. – Может быть, задержать их? – предложил Моше Ригер. – На семьдесят два часа. До предъявления обвинения. – Не торопись, – полковник предостерегающе поднял вверх палец. – Никуда они не денутся, Моше. Нам нужны прямые доказательства, а не догадки и косвенные улики. – Простите, господа, – подал голос судебно-медицинский эксперт, – но я не закончил свой доклад. Все повернулись к нему как по команде. – Это я виноват, доктор, – сказал полковник и опустил голову, словно сорванец, разбивший окно футбольным мячом. – Я всех отвлек и увел разговор в другую сторону. Простите. – На нижней губе убитого с правой стороны есть небольшая ранка. – Реувен Хирш обвел взглядом офицеров, словно подчеркивая, какую важную информацию они не дослушали. – Вероятно, от удара твердым предметом. Но зубы под рассеченной губой не повреждены. Это дает право утверждать, что удар был не очень сильным. Больше никаких отметин, повреждений, ударов, порезов и прочего на теле нет. – Интересно, – полковник уважительно взглянул на доктора Хирша и уточнил: – Этим твердым предметом может быть кулак? Эксперт мгновение помедлил, затем кивнул. – Может быть и кулак. Более того, так как зубы не повреждены, это скорее всего кулак. Более серьезное оружие типа биты, молотка, кастета, скорее всего, повредило бы и зубы. Полковник Лейн выразительно взглянул на Ригера, и тот сделал пометку в своем блокноте. – Что-нибудь еще, доктор? Реувен Хирш заглянул в свои бумаги. – Желудок убитого был пуст. Пища переварена. То есть перед тем, как отправиться в кино, он не пообедал. – Доктор развел руками. – Если вам это интересно. – Интересно, Реувен, еще как интересно, – оживился Моше Ригер и обратился к полковнику Лейну: – Сеанс начался в половине третьего. Закончиться должен был в четыре. Поздновато для обеда. – Поздновато, – согласился полковник. – Но не советую делать из этого далекоидущие выводы. Мало ли что может быть? Этот журналист мог сидеть на диете. – Мог, – произнес Ригер с интонацией, которая говорила о том, что он не верит ни в какую диету. – А мог не пообедать по какой-то причине. Ну, например, важная встреча. – На важных встречах тоже подают бутерброды, – улыбнулся полковник Лейн. – И очень вкусные. Майор Ригер усмотрел в этой реплике намек на недавнюю встречу с коллегами из Европола, на которой полковник с улыбкой наблюдал, как майор поглощает бутерброды с дефицитной черной икрой, и обиженно нахмурился. – Бывают встречи, на которых ничего не подают, – буркнул он. – Бывают, – миролюбиво согласился полковник. – Нам в любом случае придется установить, кто этот журналист, к кому и для чего он приехал в Израиль. – Установим. – Моше Ригер бросил выразительный взгляд на Эльдада Канца, и тот что-то аккуратно записал в блокнот. Полковник Лейн положил на стол тяжелые ладони и медленно оглядел всех сидящих за столом. – У меня к вам еще один вопрос, коллеги. – Он сделал паузу, вероятно стремясь подчеркнуть важность того, о чем собирался спросить. – Вы беседовали со всеми зрителями, которые были в зале в момент убийства. Неужели никто из них не понял, откуда раздался выстрел? Ригер перевел взгляд на Битона, тот кивнул на лейтенанта Канца. – У нас всех зрителей опрашивал Эльдад. – Да, конечно. – Лейтенант вскочил, но, повинуясь знаку полковника, сел на место. – Этот вопрос я задал всем, кто был в зале. Но точного ответа так и не получил. Уж очень неожиданно все произошло. Те, кто сидел в первых рядах, говорили, что звук выстрела шел откуда-то сзади. Но справа или слева от них, непонятно. Кто-то говорит, справа от прохода, кто-то – слева. Те, кто сидел в задних рядах, – лейтенант заметил быстрый взгляд полковника, брошенный на него, и пояснил: – после двенадцатого ряда, говорят, что выстрел прозвучал совсем рядом. И вновь ничего точного. Кто-то говорит, из одного конца зала, кто-то – из другого. – Это понятно, – поддержал молодого лейтенанта доктор Хирш. – Зал небольшой, звук выстрела моментально отразился от стен. И многие слышали не сам выстрел, а его отзвук. Если хотите, эхо. Те, кто слышал звук выстрела, будут утверждать, что он шел с одной стороны, те, кто слышал эхо, будут говорить – с другой. Полковник выслушал это объяснение, коротко кивнул, собрал лежащие перед ним бумаги и протянул их Ригеру. – Спасибо всем и все свободны. Работайте! Майор Ригер наскоро сгреб бумаги в свою папку и первым поднялся с места. За ним поднялись остальные. – Адина, – сказал полковник.