С этими словами детектив достал из кармана фотографию в рамке, взятую им в доме. – Кто это? – Это Долорес Гантнер. И, я полагаю, ее родители. – Ну, предположим. – Взгляни на нее внимательно. Тревор вгляделся в фото. – Ну, пожалуй. Может быть. – Как ты думаешь, где ты мог ее видеть? Тревор медленно покачал головой: – Я не помню. – Может, в тату-салоне? Тревор резко вскинул голову и посмотрел отцу в глаза. – Что? – Ты мог видеть ее у Майка. Когда делал свою татуировку. Растерянность на лице Тревора уступила место презрению. – Черт побери, что здесь происходит? – поинтересовался он, закипая. – Ты что, везде рассовал камеры, чтобы следить за мной? В барах, в тату-салонах – во всех публичных местах? Интересно, если мне приспичит отлить и я зайду в «Макдоналдс», ты и там сможешь меня увидеть – в сортире, с членом в руке? – Хочешь ты этого или нет, последние события касаются и тебя. Я вовсе не хочу сказать, что ты замешан в них в плохом смысле, но ты так или иначе к ним причастен. Твоя девушка пропала – возможно, после разговора с этой самой Долорес. А ты с ней тоже контактировал. – Это просто невероятно. – Ты помнишь эту женщину или нет? – Да! Я ее помню! – Что ты о ней помнишь? – Что она приняла у меня деньги. Ну, ты доволен? Я с ней расплатился. Дал ей свою карту «Виза», она сунула ее в машинку, а потом вернула мне. О чем мы здесь сейчас говорим – о том, что я сделал себе татуировку, или о том, что я потратил на это деньги, до сих пор так и не найдя работы? – Меня, черт возьми, это не волнует. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения. – Но тебе это не нравится. – Говорю тебе, меня это не волнует. – А откуда ты знаешь, что я был в салоне у Майка? Дакуорт вздохнул. Наверное, допрашивать собственного сына – не лучшее занятие для полицейского. – Я был в этом салоне раньше, задавал вопросы по поводу татуировок. Это из-за того парня, которому исписали спину. Там я встретил Долорес. Когда я увидел ее в багажнике машины Кэрол, то сразу узнал. Поэтому первым делом я отправился побеседовать с Майком. Он спросил меня, имею ли я какое-то отношение в Тревору Дакуорту. – Барри попытался улыбнуться. – Мне что, следовало ответить отрицательно? – Господи, – только и произнес Тревор. – В общем, я пришел к выводу, что ты мог встречать ее, хотя и не помнишь этого. И еще я предположил, что ты знаешь, кто она. Может, ты заметил что-нибудь важное или что-то слышал о ней, когда был у Майка. – Хорошая история. Ловко сочиняешь, – бросил Тревор. – Это никакая не история, а правда, – возразил Барри. – Повторяю, я не хочу неожиданностей. Если ты как-то связан с происшедшими событиями, я желаю знать, каким именно образом. – Ты думаешь, у меня было что-то общее с той женщиной? – Я этого не говорил. Нет, конечно же, я так не думаю. – Тебе следовало бы искать Кэрол, а не тратить время на разговоры со мной. – Тревор сердито повел плечами. – Мне не следовало ее делать. – О чем ты? – О татуировке. Это было ошибкой. – Ну да, такое случается. У некоторых людей возникает подобное чувство – после того, как татуировка уже набита. – Я тебе сейчас кое-что покажу, – сказал Тревор. – Да нет, это вовсе ни к чему… – Нет-нет, я хочу это сделать. Тревор расстегнул пуговицу на левой манжете и принялся засучивать рукав рубашки. Это, однако, удалось сделать только до локтя. – Черт, – с досадой произнес молодой человек. Затем он до половины расстегнул рубашку на груди и обнажил левое плечо. – Вот, взгляни, – предложил он. Татуировка оказалась очень простой. Барри увидел цифры – 6201. И почувствовал, как горе и стыд тяжелым грузом легли ему на плечи. – Объяснить тебе, что это значит? – спросил Тревор. Но в объяснениях не было необходимости. Дакуорт-старший сразу узнал номер своего полицейского значка. Глава 37 Кэл Вернувшись в дом на пляже, мы первым делом распаковали и разложили по местам продукты. Я хотел купить пива, но решил воздержаться – было бы неловко пить в присутствии Джереми, а ему это запрещать. Разумеется, будучи восемнадцати лет от роду, он вполне имел право опорожнить бутылку пива, что бы ни гласили по этому поводу законы штата Нью-Йорк. Но, учитывая наши обстоятельства, это казалось не вполне уместно. К счастью, я закупил и безалкогольных напитков, а также пакет с колотым льдом. Прежде чем убрать то и другое в холодильник, я налил нам с Джереми по стакану кока-колы и бросил в каждый несколько кусочков льда. – Давайте посидим на балконе, – предложил он. Я охотно согласился. Взяв стаканы и упаковку чипсов «Доритос», мы вышли на балкон и устроились на пластмассовых стульях. – Я и не знал, что у Мэдэлайн есть этот дом, – заметил Джереми. – Думаю, она не говорила об этом моей матери, потому что не хотела, чтобы она им пользовалась. – У твоей матери что, сложные отношения с Мэдэлайн? – поинтересовался я. – Ну да. То есть вообще-то Мэдэлайн ей вместо матери. Но на самом деле все не так просто. Хотя Мэдэлайн мою мать вроде как вырастила и воспитала, мне кажется, мать все равно не воспринимает ее как родную. Поэтому, когда Мэдэлайн ей указывает, что делать, она всегда протестует. – Ясно. – Но вообще-то до того, как мою мать забрала к себе Мэдэлайн, жизнь у нее была паршивая. Ее отец обращался с ней как с рабыней. Я знаю, что иногда она кажется чересчур высокомерной, но на то есть свои причины. – Это я понимаю. Каждый человек – продукт воспитания. – А все-таки, кто такой Скотт? – спросил Джереми. Вопрос застал меня врасплох. – Он был моим сыном. – Он что, мертв?