-Да, Димон. Он поднимался наверх. С этими словами Соколовская посмотрела на Матвея. -Он правда дал тебе таблетки? -Да, - ответил Авдеев. – Он вернул то, что забрал тогда, внизу! Мира посмотрела на тумбочку и на стоявший там тюбик. Прочитав название, она спросила: -Что это? От чего они? Матвей молчал. Ему не очень хотелось рассказывать печальную историю о своей жизни. В свете всех произошедших событий она сделает его ещё большей жертвой в глазах Соколовской, а выглядеть жалким ему не хотелось. -Ни от чего, - сухо ответил Авдеев и, взяв пузырёк, сжал его в ладони. Мирослава подозрительно глядела на парня. -Ты принимал их по дороге сюда. И в университете тоже, я видела один раз. Это… -Нет, это не наркотики, - перебил её Матвей. – Это просто таблетки. Таблетки и всё! -И всё? Авдеев начинал злиться. -Чёрт, Мира, да! Таблетки и всё! После этого в комнате стало тихо. Матвей понял, что был резок. Нужно было срочно что-то делать. Скорее всего, ему снова придётся довериться ещё одному человеку. -Прости. Я не хотел тебя обидеть. Он посмотрел на неё, а потом разжал ладонь, и Мирослава снова увидела маленький тюбик. Она поняла, что Матвей хотел ей что-то рассказать, но не знал, как начать. -Я… Я могу сказать тебе, но боюсь, что после этого я стану выглядеть в твоих глазах ещё более жалким, чем есть сейчас. -Не говори ерунду, - успокоила его Соколовская. – Нет ничего плохого в том, что тебя могут жалеть. Хуже всего, когда тебя ненавидят. Авдеев улыбнулся: -Ты и правда меня ненавидела, как сказала? Или это просто была фигура речи в порыве гнева? Мира покраснела. Но раз уж они начали откровенный разговор, решила, что сказав правду, она поможет Матвею раскрыть свою. -Ну… Да, ты мне очень не нравился, а после того случая с председателем ботаников, - она увидела, как он улыбнулся, - я была готова разорвать тебя в клочья. А потом ещё из окна я заметила, как ты что-то принимал, и после этого я окончательно убедилась, что ты… Ну, в общем, не очень хороший человек. Авдеев аккуратно положил свою руку на её колено, а потом протянул ей таблетки. -Это правда не наркотики, Мир. Просто очень давно, лет восемь назад, мне тогда было двенадцать, мой отец… Я попал в аварию и… Я выздоровел, но получил сильное сотрясение. Оно тоже прошло, но головные боли остались. Матвей немного помолчал, а потом продолжил: -Они не беспокоят, если моя голова не пересечется с чьим-нибудь кулаком. Или с трудно решаемой задачей. Соколовская не верила его словам. Она робко подняла руку и коснулась ладонью его щеки. Авдеев посмотрел ей в глаза. -А перед поездкой сюда, когда мы поссорились в коридоре, ты с кем-то подрался. Матвей слышал в её голосе столько нежности. Он ни разу ни от кого не чувствовал такого отношения к себе, кроме матери. Сейчас он был готов рассказать ей всё, что бы она не попросила. Сглотнув застрявший в горле комок, Авдеев почти шёпотом сказал: -Прослушал воспитательную беседу… Дома. -Матвей… - только и могла проговорить Мира. -Я же говорил, что ты снова начнёшь меня жалеть, как побитую собаку. А я… -А ты этого не хочешь, - закончила она за него. – Я знаю. Но мне приятно, что мои чувства к тебе изменились, пусть это пока только жалость. -Пока? Соколовская снова покраснела, щёки горели огнём. Ну, почему он выхватывает из её фраз не те слова? Как она могла так оговориться? И вдруг она поняла, что это была не оговорка. Мира хотела узнать, какие чувства он к ней испытывал. И у неё это получилось. -Я… Но она не смогла договорить то, что собиралась, потому что Матвей тоже многое понял, что дало ему зелёный свет. Он в мгновение ока оказался рядом с ней и, притянув её к себе, начал целовать. В этот раз поцелуй был немного напористым. Матвей так нуждался в ней. Он забыл о том, что она могла не разделять его желаний, но, почувствовав, что Мирослава обняла его и уверенно подалась ему навстречу, парень перестал себя сдерживать. Зарывшись одной рукой в волосы девушки, Авдеев другой скользил по её позвоночнику к талии и наверх. По мере того, как страсть овладевала им, Матвей становился более смелым. Как только его рука коснулась голой кожи на спине Миры, она вздрогнула. -Матвей… - выдохнул она. Мирослава поддалась инстинкту и, положив ладони на грудь Авдеева, двинулись вниз. Она жаждала прикоснуться к нему без каких-либо преград, поэтому дойдя до бёдер, Мира попыталась запустить руки под его футболку. Матвей сообразил, чего она добивается, но выдержать такое искушение не смог бы, поэтому он поймал её руку и поднял наверх, положив к себе на грудь. -Я не сдержусь… - прошептал он ей в губы, прервав поцелуй. – Мне уже тяжело себя контролировать. Она вырвалась и вернулась на опасную территорию, также тихим голосом, полным страсти, проговорив: -Мне всё равно… И с этими словами она запустила руки под его футболку и продолжила их страстный поцелуй. Авдеев издал тихое рычание и снова притянул её к себе. Мирослава, не отрываясь от его губ, гладила его пресс, возбуждая парня ещё сильнее. -Ты не представляешь, как долго я хотел это сказать, - шептал Матвей. Я… Но Мира снова остановила его, начав снимать с него футболку. Когда она почти справилась с этой задачей, её взгляд упал на его голый торс и Соколовская ахнула: -Господи, что это? Авдеев не сразу понял, что произошло, но когда страсть немного поутихла, он увидел, куда смотрела девушка. Она провела пальцами по длинному шраму на его боку, начинающемуся в районе груди. Матвей вздрогнул. -Это шрам… Он накрыл своей ладонью её руку чуть выше бедра, там, где заканчивалась жуткая бледная полоса. -После той аварии… Мирослава перевела взгляд на Матвея и коснулась его щеки: -Шрамы вас только украшают. И она притянула его к себе, готовая продолжить то, что было прервано по её вине. Авдеев нежно опрокинул её на кровать, покрывая поцелуями шею. Мира изогнулась от наслаждения. С трудом сдерживая себя от того, чтобы не начать раздевать девушку в ответ, Матвей прошептал: -Я люблю тебя! Соколовская замерла. Авдеев воспользовался этим и, нависая над девушкой и держа её непослушные руки, продолжил: -Я хочу, чтобы ты знала. Но я не могу сейчас сделать это. Пока… -Я… -Дело не в тебе, - поспешил успокоить её он. – Просто мне больно… Драка внизу, - пояснил Матвей. Соколовская только сейчас догадалась, что Авдеев ещё не совсем отправился после потасовки с Поляковым. Когда смысл его слов окончательно дошёл до неё, Мирослава села на кровати рядом с ним и снова залилась краской. Ведь до неё дошло не только то, что он сказал, но и то, что она сама сделала. -Ты очень милая, когда краснеешь, как томат. Матвей провёл большим пальцем по её щеке: -Мне это нравится. А ещё нравится, когда ты злишься. Мира улыбнулась. -Можно я не буду сейчас злиться? -Да, не стоит, - засмеялся Авдеев. – Томатом ты нравишься мне больше. Матвей натянул футболку и облокатился спиной на подушку, глубоко вздохнув.