Часть 10 из 61 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Баск первым посмотрел на меня и уже открыл было рот, но кельпи его опередил, оттораторив ответ со скоростью звука.
— Я соскучился! — и глаза счастьем так и светятся. А вот Владыка так зыркнул на мелкого, что тот даже дернулся от него в сторону, невинно улыбаясь при этом.
— Я волновался за тебя, — выдавил из себя очередную пришедшую на ум отговорку эльф, — после того разговора мы ведь так и не виделись, — снова повернувшись ко мне, Баск тепло улыбнулся.
— Допустим, — временно примиримся с таким ответом, — а что оборотня заставило прийти?
— Так я вместо буфера. Просили тебя позвать. Ну я добросовестно попытался, — и так при этом ехидно скалится, что сомнений нет, упрашивали огонька не долго.
— А я… — Ласка попытался выдавить хоть что-то вразумительное на мой вопросительный взгляд. Растерялся, потом подобрался и с вызовом глядя перед собой сдал всю контору, — да всех любопытство почти доело за эти два рассвета. Им так не терпелось узнать, что же у вас там происходит!
— А сам-то! — взбеленился Баск, — я бессмертный, пустите меня, я даже доползти готов и помереть с десяток раз! — передразнил Владыка птичку, — уж сильней тебя туда рвался только Малыш!
— А что, он приходил?
— Приходил, — тихо выдал кельпи, — вот только он вышел невредимый. Единственный, кому удалось-таки избежать отработки ваших метательных способностей на живых мишенях. Но он нам ничегошеньки не рассказал. Скрытный такой, серьезный ушел.
— И где он сейчас? — насторожилась я.
— Да сидит в изоляции! — выкрикнул Ласкан, — а нечего жадничать, мы между прочим, два рассвета все дружно не спим, а патрулируем коридоры. А он, видите ли, ненормальный, ему все можно!
— Дети, — выдохнул все еще стоящий за спинкой моего кресла эльф.
— И не говори. До чего любопытство таких культурных существ довело. Ладно Кайа, этому по статусу положено, но остальные… — и я укоризненно покачала головой.
— Но стилетами-то за что? — возмутился Баск.
Широ медленно подошел к эльфу, положил ему руку на плечо и проговорил в самое ухо, но так, чтоб слышали все.
— Для профилактики. А вот если бы не увернулся… внучек, — Баск посерел, а я схватилась за шею в защитном жесте. И знать не хочу, что б ждало светлого в противном случае.
— Ладно, братцы не эльфики, пора вам выметаться из покоев моей девочки. Поболтаете о своем, о девичьем за обедом. Все, брысь! — и всех, кроме Баска, как ветром сдуло. Какой страшный некроэльф мне попался.
— Ты ей рассказал? — спокойно поинтересовался светлый.
— Да, Али. Она все знает. И я надеюсь, — он повернулся ко мне, — что мы отныне вместе?
Я кивнула. А чего отпираться-то. Отступать некуда, позади постель!
— Дана, Риандиэль из младшего дома Виерн сейчас при дворе. Она будет твоей фрейлиной. Вы, кажется, неплохо ладили, — вдруг перевел тему Баск.
— Какой фрейлиной? — ой, что-то мне это не нравится.
— Брось малышка, ты и сама уже догадалась, от чего совет тебя так опекал. Мы с мальчиком решили, что тебе нужна защита. Тогда Али и сделал тебя своей родственницей, официально.
— А я-то думаю, с какого перепугу зверобратец меня принцессой называл и говорил, что его подставили. Да уж, смерть особы с королевским титулом эльфы бы не простили никому. Какой умный кельпи мне попался. Все леди, да леди, а под конец и вовсе миледи стала, — я восхитилась сообразительностью одного водного коня.
— Да. Кельпи хорошо видят знак правящего дома на ауре других, — пояснил мне «внучек».
— И все же, зачем фрейлина?
— Пора всем показать, что мы семья, — огорошил меня Широ.
— Не-не, второй женой не пойду! — двум смертям не бывать, одной не миновать!
— Будешь Баску названной сестрой, а я, как и полагается, любящим дедушкой, — эльф расплылся в хищной улыбке.
— А я так привык к твоей роли моего подчиненного, — грустно вздохнул Владыка и сразу стал напоминать юного мальчишку, чью игру свернули на самом интересном месте.
— Су все знает, поддерживать маскарад считаю излишним. Пусть свет встречает своего правителя.
— А… — мой названный братик попытался что-то спросить, но его опередили.
— Ты так и останешься Владыкой Хрустальных лесов. Править на троне я не намерен. А теперь иди. Нужно набраться сил перед походом в Долину. Вели воинам готовиться.
И Баск покинул мои комнаты.
— Волнуешься? — сидящую меня обняли, прижав спиной к животу.
— Да. Не знаю, как отреагирует Тариван. Не знаю, чем закончится поход, и не знаю, что ждет нас дальше.
— Я знаю, — меня поцеловали в висок, — жизнь. Целая жизнь впереди!
Посидев еще с пол вата в комнате, я решительно оттолкнула от себя излишне приставучих и направилась к Ваньке. Нам просто необходимо поговорить. Скрывать свои отношения с Широ я не намеренна. Вытерпев столько всего по моей вине и, наконец, дождавшись положительного ответа, эльф покорил мое сердце окончательно. Он не сдался, даже через десятки тысяч весен. Он был со мной, всегда. Оберегал, хранил молчание и был невидим. Заставлял ненавидеть, измывался надо мной, терпел все муки совести, но не отступил. Грудь до сих пор прошивает необъяснимая боль, когда воспоминания настигают меня. Он не сдался!
Атар же наоборот. Кочевник никогда не умел любить, а моя слабая попытка научить его не всколыхнула в нем тех трепетных чувств, на которые я надеялась. Он как подросток, впервые полюбивший девчонку, не мог объяснить своих переживаний, вызывая тем самым мои сомнения. Возможно, вырасти он в семье обычных магов, где чувства не были бы под запретом, для нас все сложилось бы по-другому. Но увы, жизнь не переигрывает свои партии. Он предпочел терпению мою ревность и боль, от которых сам же и страдал.
Мы совершили много ошибок. И среди них есть та, что невозможно было не совершить. Та ночь. Всего одна в нашей прошлой жизни. Единственное подтверждение того, что мы были. Что чувствовали, что жили. Но что бы ни произошло между нами, мы связаны. Глубоко и навечно. Долина — наше детище. Мы создали его вдвоем, вдвоем охраняли, берегли и вдвоем погубили. Эти воспоминания навечно легли крестом на наши души и сердца, и от них не избавиться никакими эльфийскими заклинаниями. Даже время не властно над ними. Как бы не изменился мир, души растерзанных не дадут нам забыть свершенного. Поэтому я, Суардана Дэнитар, последняя банши мира Синул, сделаю все, чтобы освободить естество выживших душ, запертых моей магией на грани.
Теперь я не колебалась. Я точно знала, что должна сделать. Время сомнений прошло, пора исправлять собственные ошибки.
Я подошла вплотную к покоям Малыша и решительно толкнула дверь. За легким скрежетом механизма последовал мелодичный шепот. Кто-то в глубине комнат рассказывал легенду. Голос феникса я узнала сразу, хотя сейчас он был мягче и уверенней. Ласкан шептал историю сотворения нашего мира, при этом комментируя ее, поясняя где вымысел, а где правда. Кому как не хранителю истории знать, как складывались события в те далекие времена. Он описывал все до мельчайших подробностей, вплоть до одеяния великой богини равновесия.
Я не спешила прерывать уединение двух старых друзей. Облокотившись о противоположную входу в спальню стену, я незаметно для феникса вслушивалась в повествование. Ванюша дремал на широкой хрустальной кровати, смешно подперев щеку ладошкой, и пускал редкие дорожки слюны на пуховую подушку, от чего та промокала и глядела на мир желтыми кругами мокрых пятен. Ласкан же сидел на прикроватном стуле ко мне спиной и упоенно рассказывал, будто в трансе, не замечая никого и ничего вокруг себя.
— Она была прекрасна. Длинная, мечущаяся как хвост таара коса на конце завивалась крупным кольцом у ног своей хозяйки. Глаза ее горели синим огнем сквозь угольные разводы радужки, будто жидкий дым переплетался с языками пламени. Стройное тело облегал черный смог платья, укрывая свою повелительницу от чужих глаз. Богиня не была высокой, как не была и низкой. Она сохраняла равновесие во всем, даже в росте. Дивное воплощение поистине божественного существа.
Что-то в описании богини показалось мне знакомым, но мысль так же быстро ускользнула от меня, как и появилась. От задумчивости плечо скользнуло по шершавому хрусталю и породило не нужный сейчас шорох.
Ласкан обернулся. Его бесконечно розовые глаза сейчас усыпали звезды, среди которых затерялся зрачок. Феникс был сейчас далеко отсюда. Он как наяву видел Равновесие и переживал создание нашего мира снова. Это его способность. Способность самых одаренных хранителей истории видеть прошлое своими глазами, любой его отрывок. И не важно, сколько весен или веков он прожил, для таких как принц Ласкан зи Верт Нало не существует временных ограничений. Они видят вне времени, даже если жили тысячи весен спустя. Знающий, так называют фениксы одаренных. Как же просчитался король, когда изгнал собственного сына и наследника из клана. Как повезло мне, что нашла такого верного и надежного друга, что последовал за мной через забвение.
— Ты опоздала. Я уже рассказал основную часть, — голос прозвучал тихо, но уверенно.
— Ты уже десятки раз рассказывал мне эту легенду.
— Это не легенда.
— И это ты тоже уже говорил, — я подошла к фениксу и села на краешек кровати так, чтобы видеть лицо принца, но при этом не потревожить окончательно заснувшего Ваньку.
— Знаю, — миг и звезды исчезли из глаз хранителя, вновь обретя все тот же мягкий розовый оттенок.
— Ты усовершенствовал свое мастерство, — похвалила я друга.
— Так и есть. Даже вспоминать не хочется, каким слабаком я к вам попал, — он скривился.
Это была истинная правда. Когда мы с Атаром приняли феникса, он был слабее новорожденного, преимущественно из-за неприятия своим телом прикосновений. Его невозможно было тренировать как остальных воинов. Ни одна из известных техник не подходила розовому. Тогда Атар лично взялся за тренировки юного изгоя. Бесконтактный бой. Это был самый лучший вариант для Ласкана. Все тренировки строились на уклонении от противника, причем враг даже коснуться не должен был принца. Когда уклонения были более менее освоены, хозяин долины перешел к атаке. И с этим были огромные проблемы. Как не способное ударить существо сможет победить противника? Да никак. Только магией. Пламя феникса в бою не помощник. Оно годится только для полного уничтожения тела и души. К счастью, от матери нимфы Ласкан унаследовал способности к воздушной стихии. Резкие и сильные порывы направленного воздуха ломали кости не хуже орочьих кулаков. Так феникс стал способным защитить не только себя, но и окружающих. Он не говорит этого, но Ласкан безмерно благодарен Атару за возможность быть сильным. Возможность доказать миру, что его еще рано списывать со счетов.
— У советника не было шансов. За эти полвека без вас я достиг мастерства в своем виде боевого искусства, — он самодовольно ухмыльнулся вновь став капризным и вредным принцем, которого привыкла видеть настоящая я, но не прошлая.
— Тебе нравиться истерить, как я погляжу, — поддела я.
— О, еще как. Я отыгрываюсь за все те десятилетия, которые я вынужден был проводить в одиночестве. Так что держись, — пригрозили мне.
Я улыбнулась, и на несколько вар наступило так нужное нам молчание. Мы понимали друг друга без слов. Нам они уже не нужны. Слишком давно мы знаем друг друга.
— Как он? — я указала взглядом на спящего Таривана. Как странно, его имя Арк Тариван Атар, где первые два имени принадлежат его деду и отцу, а последнее дано кочевнику при рождении, но я уже привыкла звать его Тариваном, пусть он и был всегда для меня Атаром.
— Он все еще не в себе, но новость о вас с эльфом расстроила его не меньше, чем сделала бы это в его вменяемом состоянии.
— Между нами уже давно заросла та тропа, что я пыталась вытоптать к его сердцу от своего, — я легонько провела ладонью по голове воина, пропуская белоснежные пряди сквозь пальцы. Такие мягкие, такие знакомые и родные, но такие далекие.
— Мы откроем долину, восстановим ее. Все будет хорошо, — теплая рука опустилась на мое плече, слегка сжав его.
— Я не хочу восстанавливать ее. Я хочу спасти запертых в ней умерших, что чудом избежали уничтожения моим туманом, — губы непроизвольно сжались в тонкую линию, — я слышу их, Ласкан. Я слышу каждого, кто все эти пятьсот весен просуществовал в мучениях на грани, без возможности на перерождение. Они застряли там, они напуганы и мечутся в ужасе.
— Не твоя вина, что мир таков, какой он есть. Послушай того, кто видел и пережил гораздо больше трагедий.
— Тебе проще, рубин. Ты можешь как увидеть, так и забыть все свершенные ужасы. Ты выборочно помнишь. Я — нет.
— Твоя правда. Но не горюй по прошлому. Строй будущее, ведь оно у тебя есть. И весьма многообещающее, — феникс подмигнул мне и расплылся в заискивающей улыбке.
— А это мы посмотрим, как мое остроухое двуипостасное будущее будет себя вести.
***