— Отступайте, — сребровласый кельпи лишь взглянул на вождя гоблинов и тот беспрекословно подчинился. Было что-то в этих чарующих существах, что заставляло кровь в жилах застывать и испытывать священный ужас. Ведущий кельпи что-то рыкнул, и вся колонна мгновенно сорвалась с места. Да уж, такая скорость гоблинам и не снилась. Кельпи не уступали упырям, от чего последним было явно туго уклоняться. Водные духи рвали врага на клочки, но их численность все еще была много меньше вражеской. Вот тут-то и оценили проклятые всю опасность дождя. Когда кельпи достигли середины вражеского войска, и были полностью окружены, разумные уже праздновали победу. Их мертвые лица растянулись в жутких улыбках, за которыми клубилась тьма, а фигуры оставались неподвижными. Смерть водного народа была неизбежна, это осознали все. Миг, когда на каждого коня было по десять врагов, ознаменовал конец боя. Упыри замахнулись крючковатыми руками, волколаки бросились с раззявленными пастями и… И вспороли пустоту! Осознание не успело наступить, когда позади проклятых появилось пятьдесят мокрых, абсолютно невредимых кельпи. Уже сращивая оторванные в момент головы, проклятые поняли — Galad Isilme. Отражение лунного света. Они дрались с копиями. Но с какого момента нападавшие разделились и смогли подменить себя, было загадкой. Когда водные духи добились своего, сорвали волосы с каждого разумного, воины мгновенно отступили. Те две дюжины, что остались от второй полусотни, и дрались на поле боя, прикрывая своих скрывшихся товарищей, так же продвигались назад в тыл, попутно добивая врага. Раненным соплеменникам передали трофеи сорванные с голов проклятых и отправили к плетуньям, в то время как не воевавшая половина осталась отбиваться от наступающего противника. Каратели осознали всю степень угрозы и уже не скалились в улыбках. Теперь они полноценно атаковали наравне с упырями и волколаками. — Вот, — огненноволосый кельпи, весь в собственной синеватой крови, протянул клок волос одной из плетуний. — Грахе[38], - выдохнула гоблиана и приняла так необходимый для заговора на смерть предмет. Кельпи явно не знал аргшианг, но смысл понял и улыбнулся в ответ. Такая не уместная на войне вещь, как улыбка, сейчас была как нельзя кстати и ободрила юную девушку, только недавно ставшую полноценной плетуньей своего племени. Увы, но обстановка требовала действий, и гоблиана вся с головой ушла в работу. Только получив частицу проклятых, плетуньи тут же начали плести свое проклятие. Ведь от их скорости и профессионализма зависело, сколько еще погибнет союзников. Украдкой поглядывая на все еще стоящего рядом молодого кельпи, гоблиана, тем не менее, шустро заканчивала свое плетение. Почему мужчина не ушел подлечиться к жрецам, как все остальные пострадавшие, девушка не знала. — Рух варг[39] — не отрываясь от своего занятия, заметила плетунья. Однако сейчас ее не поняли, и гоблиана попыталась объяснить, — рухка, — и провела поперек своего плеча, — пьергелом. Кельпи растерялся, но почти сразу переспросил: — Перелом руки? Плетунья кивнула и завязала последний узел в плетении. Удивительно, закончила она одна из первых. Когда же все плетения были завершены, поле боя огласил громкий напев заговора. Плетуньи на одном дыхании закончили проговаривать проклятие, и волна их силы незамедлительно рванула к разумным. В прах каратели превратились одновременно. Какое влияние проклятие оказало на некроманта, неизвестно, но то, что навредить плетуньи смогли, никто не сомневался. — Молодец, — раненный кельпи так и не покинул плетунью, — Райга, — и он указал пальцем здоровой руки на себя. — Згула, — смутилась гоблиана, но имя, все же, сказала. Рыжеволосый конь широко улыбнулся, чем привел свою собеседницу в ужас. Ярко салатовые глаза удивленно расширились, смотря в испуганные рыже-карие. Мужчина явно не понимал, чем вызвал такой страх у зеленовласой девушки. — А-а-а-а, — спохватился кельпи и перестал скалиться, — такие вот мы клыкастые, — и виноватая улыбка лишь губами. А потом водный дух решил за лучшее и вовсе отвернуться, стараясь не пугать девушку. — Изгвени, — голос гоблианы прервал предсмертное скуление волколаков и вой упырей, которых теперь с легкостью добивали кельпи вместе с гоблинами. Она явно смутилась собственной реакции на молодого кельпи. Когда Райга снова повернулся к плетунье, девушки уже там не было. Растерянно мотая головой, кельпи не сразу понял, что его рыжие волнистые волосы что-то оттягивает. — Охр[40] — раздалось из-за спины. Кое-как извернувшись, водный дух смог увидеть плетунью. Но что она делала с его волосами, оставалось для него загадкой. — Цыург[41] — тихо выдохнула плетунья и осела на землю. Она отдала слишком много сил, а последние истратила на незнакомца. Почему плетунья из племени горных гоблинов сотворила оберег для совершенно чужого существа, она не знала, но это казалось единственно верным решением. — Что ты сделала? — Обьерг, — еле слышно просипела гоблиана. — От чего? Кельпи сразу понял, что хотела сказать плетунья, и задал совсем не тот вопрос, который хотел: «почему?». Это было гораздо важнее. — Смьерть насьильственга. Райга опешил. Оберег от насильственной смерти был крайне энергозатратным и очень сложным. Как молодая плетунья смогла его создать и почему? Гоблиана ответила сама, не дожидаясь расспросов: — Чьясть мьенга[42], - и перекинула темно-зеленую косу на грудь. В середине плетения ежиком торчала срезанная на половину былой длинны прядь. Райга мотнул головой, заставляя огненный водопад стечь на широкую грудь. Так и есть, его волосы сплетены в замысловатые косы и сети, где каждую рыжую прядь разбавляют темно-зеленые волоски. Теперь кельпи явно был еще больше ошарашен. Никто и никогда не делал что-либо для него, для его защиты. Их народ воспитывался жестокими воинами и слабых просто съедали. Пусть сейчас они смогли все изменить, но прошлое еще не скоро отпустит водных духов из своих мерзких лап. — Сьильнга защит[43], - прошептала девушка, не видя потрясения воина. Ей слишком сложно было поднять голову и посмотреть на кельпи. Но вот рывок, и, пошатываясь на неверных ногах, Згула поднялась. Ее дрожащая ладонь легла на грудь мужчины там, где разгоняло свой бег мощное сердце хищника. — Помьочт[44] — и карие глаза с рыжими прожилками пристально всмотрелись в лицо Райги. Гоблиана была всего на ладонь ниже кельпи и стройностью ему не уступала. Стоя рядом, совсем близко, они почти не отличались друг от друга. Что такое цвет кожи, глаз и волос, когда существа понимают друг друга и способны на самопожертвование. Когда сердца бьются в унисон, разгоняя кровь. — Мне дарит защиту маленькая плетунья, ослабленная, на грани обморока, когда собственные родители, первые охотники Журчащих во тьме, не защитили и словом, — Райга криво ухмыльнулся, — воистину мир удивителен. Кельпи обнял двумя ладонями тонкие пальчики плетуньи, застывшие на его груди и мягко поцеловал каждый. — Я благодарю тебя, дочь горных гоблинов, за дар, что для меня дороже жизни, — глаза водного духа блестели, душу переполняла радость, благодарность и боль застаревших ран, что были вскрыты добротой девушки. — Ш-ш-ш-ш, — прошипел Райга. Рука все-таки была сломана и к бурным изъявлениям радости не была готова. Резкая, отрезвляющая боль была тому свидетельством. Но, ни рука, ни эмоции не помешали кельпи поднять молодую плетунью на руки и отнести к шатру жрецов в долине. Гоблиана сильно истощила свою энергию, а Райга ранен. Никто не обратил на странную парочку внимание, пока они продвигались к лазарету по выжженной пустыне. А по прибытии помощь была оказана быстро и качественно. Кельпи невольно вспомнил банши, что руководила обороной восточного и южного прохода. Решительная, сильная духом. Она смогла отлично организовать полевой госпиталь и систему связи, а ее решения были мгновенными и самыми верными. Интересно, что же пережила эта женщина, чтобы так отчаянно сражаться за эту Всевышними забытую Мертвую долину? *** — Дана, я прошу тебя, вставай! — умоляющий голос гоблианы был пропитан тревогой. К сожалению, я не могла ей помочь, ноги не слушались, отказываясь вставать с мертвой земли. Решение не спешило приходить в мою бездарную голову, а значит, положение тела не так уж и важно. Всечувствующие, у нас всего один шанс удержать долину, но цена за него непомерно высока. Южная армия будет разбита и уничтожена вместе с врагом, и тогда мы отстоим Три луча. В противном случае все было напрасно. Любое другое решение приведет к захвату подпространственного кармана и смерти нашего мира. — Алкай, — собственный голос превратился в карканье. — Да, красавица, — оборотень был как никогда серьезен, и огоньки веселья больше не плясали в его желтых глазах. — Поднимай стаю. И он меня понял. Это рискованный шаг. Да просто безумие, но оно даст нам хоть призрак надежды. — Ты уверена? — все же не сдержался оборотень. — Как никогда, — и неизвестно откуда взявшиеся силы подняли меня с сырой земли. — Снег пошел, — отстраненно заметила Ратха. — Да, за пределами долины тоже, — как в трансе сообщил феникс. — Ласкан, как восточный? Я смотрела на падающий крупными хлопьями снег и думала о том, что не хочу видеть его красным. А он непременно будет обагрен кровью. Это то, что нельзя изменить. — Они разгромили врага. И… ГРЫМЦ! Все резко оторвались от созерцания снегопада. Феникс лежал на полу и его тело сотрясали судороги. — Рубин! Ласкан молчал, а из уголка рта показалась струйка крови. Темень! У него явное перенапряжение. — Данка, — прохрипел с пола бледный феникс, — прости, но я больше не смогу видеть. — Как долго? — меня прошиб холодный пот. — Неделю, банши, неделю, — измученная улыбка посиневших губ, и он отключился. — Ш-ш-ш-ш, — Всечувствующие, и это банши? А шиплю как кошка. — Сушка, мы в полной ж…! — мягко выразилась Первомать.