Ехали недолго. Он вел машину рвано, будто был нетрезв. А когда доехали, местом развлечения выбрал гостиную: просторную, богато уставленную, с настоящим камином. Развалился на огромном мягком диване и грубо приказал: — Показывай, что еще можешь. — У тебя музыка где-нибудь включается? — проворковала она. — Включается, — насмешливо протянул мужчина и кинул ей с тумбочки пульт. Поймала. На ее губах появилась улыбка, которую можно было бы считать соблазняющей. Если бы не липкий ужас, прокатывающийся у нее по спине. Она не знала его причины. Ей было все равно, откуда было взяться этому чувству. Но оно было. Таня нажала кнопку. Из колонок заорало что-то на английском. Она рассмеялась грудным смехом, сделала громче. Бросила пульт в сторону и, ритмично двигая бедрами, стала раздеваться. Скользила руками по своему телу. Распускала шнуровку корсета на груди. Откидывала голову, извиваясь подобно змее в танце. А потом, когда корсет был на полу, а она осталась в короткой красной юбке и черных чулках в сетку, рухнула на пол, к его ногам. И медленно, так же по-змеиному, поползла к нему. Вцепилась ногтями в брюки. Стала приподниматься по его телу. Лаская щиколотки, икры, колени. Легла грудью на его бедра. Потянулась к ширинке. Шумно дышала, отчего казалось, что стонет. И глаз не поднимала — облизывая губы и отстраненно улыбаясь. Он больно схватил ее за волосы, захватив всей пятерней, заставил посмотреть себе в лицо. Сам ее видел смутно. Знал, что блондинка, потому и выбрал. Лицо казалось размытым пятном. — Не тупи, работай! — зло выдохнул он и снова дернул рукой. Она тихо охнула и тут же прикрыла испуг тихим смехом. Потянула вниз собачку ширинки, расстегнула пуговицу, спустила трусы. Коснулась теплого тела. И терпкий мужской запах ударил ей в голову. Внизу живота растекалось тепло, от которого сладко ныли мышцы. Опустила лицо еще ниже, высунула кончик языка и прошлась им по члену от головки до яиц. И стала дергать вниз его брюки, стаскивая их и одновременно поглаживая его бедра и ягодицы. Он чуть приподнялся, сдернул с себя одежду и резко толкнулся ей в рот. Коснулся головкой горла, судорога прошла по его телу. Он хрипло вскрикнул. Быстро нажимал на ее голову, подвывая в такт своим движениям. А она задыхалась — ей некогда было вздохнуть. Даже стонать не могла, чувствуя только, как раз за разом он бьется в нее. Пока из глаз не брызнули слезы. Отчаянно хотелось сжать зубы, чтобы остановить то, что происходило. И все же между бедер чувствовала предательскую влагу — шлюху и так можно драть. Все равно возбудится. — Да что ты как дохлая! — гаркнул мужчина и с силой оттолкнул ее от себя. — По-собачьи умеешь? Таня сглотнула и утерла ладонью губы, чувствуя, как те пульсируют, и как саднит горло. — Как хочешь, так и умею, — проговорила она, улыбаясь. И стала на полу на четвереньки, повернувшись к нему задом. В следующее мгновение он натянул ее на себя. И принялся равномерно, глубоко всаживаться, беспрепятственно скользя в ее влажном влагалище. Одной рукой заставил ее упереться лицом в пол, не позволяя поднять голову. Его методичные толчки длились целую вечность. Он чувствовал, как она содрогнулась, мышцы ее сжались, она попыталась сползти, но он не позволил и продолжал врезаться в нее, намотав волосы на кулак. С каждым толчком громко выдыхал, будто в тренажерном зале, и трахал, трахал, трахал. Знал, что не кончит. Под коксом он никогда не мог кончить. Потом ему надоело. — Стой так! — велел он и звонко шлепнул ее по ягодице. — Я сейчас вернусь. Вернулся действительно быстро. С огромным кобелем дога. — Моя собачка тоже тебя хочет, — рассмеялся он. — Это не смешно, — тихо хихикнула Таня и замерла с открытым ртом. Гигантское черное животное глухо рычало и смотрело в упор на нее. Но сидело у ног хозяина, будто бы ожидало команды. Она поняла, что команда будет. И в какую-то секунду ясно представила себя под кобелем. Таня в ужасе посмотрела на клиента. Тот наклонился к собаке, негромко приказал, и пес подошел к девушке. — Ты что? Больной? — взвизгнула шлюха и, вскочив с пола, кинулась на другой конец комнаты. — Ты, бл*дь, куда рванула? — он в два шага оказался рядом с ней. Кобель ткнулся носом ей в бедро. — Тебе лечиться надо! — заорала она, пытаясь отпихнуть животное. — Извращенец, кончить не можешь! Пес угрожающе зарычал. Клиент заржал. — Я за тебя денег заплатил х*еву тучу. Будешь делать, что я прикажу. — Да иди ты! — Я сказал: будешь! — зло выкрикнул он и ударил Таню по лицу. Удар был сильный, почти до искр из глаз. Пес гавкнул, будто в подтверждение слов хозяина. Едва она очутилась на полу, снова раздался голос мужчины: «Трах!» Таня только успела взвизгнуть, когда кобель навалился на нее сверху. Попыталась встать, но было бесполезно. Опершись передними лапами на ее плечи, пес вцепился ей в шею. И она точно знала, что останутся шрамы. Снова заорала, но в ответ почувствовала спиной, как вибрирует его тело от тихого грудного рычания. И в этот момент перестала соображать — ее вот-вот оттрахает кобель, и она ничего не сможет с этим сделать. — Ну же, Мальчик, — засмеялся клиент. Смех был обычный. Так смеются люди при просмотре хорошей комедии. Она только всхлипнула, разводя в стороны ноги. Сама. Это она делала сама. Мужчина подошел к ним сзади и стал надрачивать псиный член, выпуская его из препуция. Тот вывалился почти сразу и был размером с мужской палец. Нежный и розовый. Ее едва не вырвало от этой возни. Пес снова постарался вскочить на нее, тыкаясь гениталиями ей в половые губы, но не попадая. Таня закрыла глаза. Смотреть и видеть мир вокруг себя было невыносимо. — Зад подними! — Зачем? — Подними! Она послушалась. Потом поняла зачем — он направил член в нее. Тот вошел сразу, одним движением. Легко. Таня уткнулась лицом в пол, чувствуя, как он разбухает внутри, заполняя ее собой. Тихонько заскулила. Будто в ответ по груди зашарили мужские руки. Пощипывали, царапали, мяли. Но на это было плевать. Все ощущения сосредоточились во влагалище. Пес захрипел и стал долбить ее тело с такой скоростью, что ее лицо несколько раз, как тряпка, проехалось по полу, отчего пылала кожа. Попыталась стать поудобнее, опершись руками, но ее голову тут же прижали к ковру. Пес снова сжал клыками шею. Выдохнула от боли. Но терпела. Ей казалось, он достает до горла. Чувствовала, как по шее и груди потекла собачья слюна, а по ногам — его соки, смешавшиеся с ее. Чувствовала, как его мех касается ее спины. Чувствовала, как стенки влагалища плотно обхватывают кобелиный орган и растягиваются по мере его роста. Внутри нарастал отвратительный ком, который она не знала, как удержать. Она чувствовала все, каждую секунду. И одновременно существовала вне всего. Подняла глаза. Мужчина переместился на диван. И энергично дрочил, не сводя глаз с нее. Поняла, что он вот-вот кончит. Не знала, сколько времени все это длилось. Тело ее сотрясалось от каждого удара, дрожало крупной дрожью. И ей казалось, что она сошла с ума. Потому что теперь пыталась насаживаться на него. Он лишь сжал клыки чуть сильнее. И Таня захрипела, переставая быть человеческой женщиной и превращаясь в суку. Неожиданно кобель замер, не выходя из нее, но и прекратив ритмичные движения. «Узел, бл*!» — успела подумать Таня, прежде чем пес стал кончать, накачивая ее спермой. Основание его члена стало надуваться, растягивая стенки у входа во влагалище. Горячо. Больно. Невыносимо. Он был весь в ней. Полностью. Разрывал ее изнутри. И не прекращал расти. Теперь уже ее язык показался изо рта. Ее слюна стала медленно стекать на пол. Ее глаза закатывались. Но кричать она не могла. Она могла только принимать в себя кобелиный член. До тех пор, пока не почувствовала дикую пульсацию, захватившую ее всю, полностью. От пальцев ног до висков. И средоточие этой пульсации было там, где пес сомкнулся с ней в вязке. И казалось, что длится это уже вечность. От второго оргазма, накатившего на нее бешеной волной при мысли, что она кончила с кобелем, Таня все-таки закричала и отключилась. Когда пришла в себя, пса не было. Валялась на полу в луже спермы. Слышала псиную вонь. И больше ничего не чувствовала. Ни страха, ни боли, ни раскаяния, ни отвращения. Клиент спал на диване, в той же позе, что она выхватила глазами во время случки. Сколько он сидел здесь, глядя на нее, валяющуюся возле камина, пока не уснул? Таня встала. Подошла к креслу, на котором бросила вещи. Вытерла, насколько могла, ноги о портьеру. Оделась. Потом подошла к мужчине. Смотрела на него. Она не знала, сколько и зачем смотрит. Просто запоминала его черты. Наверное, его можно было назвать красивым. Слишком красивым. Таня даже склонилась к его лицу. Если бы он спал не так крепко, почувствовал бы на коже ее дыхание. Потом она вздрогнула. Крупно, всем телом. Стала озираться по комнате. На небольшом столике у камина стояло несколько бутылок и графинов со спиртным на любой вкус. Клиент был не столько эстетом, сколько всеядным. Целый ликеро-водочный завод. И заодно винокурня. Следующие несколько минут она тихонько ходила по комнате, щедро поливая ее спиртным. Когда она покидала дом, поеживаясь от прохладного февральского воздуха, то уже отчетливо слышала запах гари. И все равно ничего не чувствовала. Самое сильное, что можно было испытать, она испытала, обслуживая пса. Анна протянула Тане бокал, в который до этого налила водки. — Пей! — сердито велела подруге. — Хуже не будет. Он сгорел? Таня послушно отхлебнула — слишком много, чтобы не закашляться. Тело ее выворачивало от этого кашля. Потом отставила водку на стол и ответила: — Да. По телеку говорили, что сгорел. Я тогда еще у себя была. Потом испугалась, ушла. — По телеку? — нахмурилась Анна. — Имя называли? — Не помню… наверное… — Таня мотнула головой и по-идиотски хихикнула: — Как думаешь, пес тоже поджарился? — Не знаю, наверное, если двери были закрыты. А мог в окно выскочить, — она подошла ближе. — Тань… ты совсем не помнишь, как его звали? — Нннет… только имя… Он, когда меня еще только в «Носороге» снял, сказал называть его Виктором. Фамилия немецкая какая-то была. Анна приложилась к горлышку бутылки и несколько раз хлебнула. Потом упала на диван и заставила себя думать. Первая липкая мысль была отброшена. Это не мог быть Закс. Он сидит. И кажется, она впервые искренне, а не по привычке порадовалась, что сама же его туда и упекла. — А где его дом… был… помнишь? — Не помню… Ни хрена не помню. Только лицо. У него очки такие дурацкие были — кругленькие… А ему шли. Ты представляешь, он даже трахался в очках. — Когда это было, дура? — закричала Анна. От крика Таня вздрогнула и потянулась за бокалом. Передумала. Посмотрела на подругу. — В прошлый вторник. Анна всхлипнула. — Вот же дура! — сказала в никуда и, не глядя на Таню, спросила: — Говоришь, уехать тебе надо? — Наверное, надо… Аня, мне страшно. — Чего боишься? — Не только собак, — хохотнула Таня. — Тебя когда-нибудь пес е*ал? — Нет. Тебе в милицию надо. — Зачем? — Рассказать, как все было. Таня тихо рассмеялась. А потом все-таки допила водку из бокала. Потерла лоб. И проговорила: