– Ага, – обняв Дилана за шею, она поцеловала его в губы. Его руки обвились вокруг её талии, он притянул Харли ближе к себе. Их сердцебиение смешалось, как будто их тела стали одним целым. Уехать с Диланом было бы не так уж плохо. Она, действительно, любила его. Он был первым мальчиком, которого она полюбила. И первым мальчиком, который любил её. Однажды они могли бы покинуть Фентон вместе. Просто сейчас не время. Ей нужно побольше времени провести здесь. Телефон Харли завибрировал в кармане, и она отстранилась от Дилана. – Наверно, это сообщение от моего отца. Я обещала ему, что буду дома к ужину. Непривычно, что она должна была отчитываться перед отцом или быть дома в определенное время. Ей не приходилось делать это годами. Но она не жаловалась. – Мои родители ушли, их не будет весь вечер, – сказал он. – Мы могли бы провести еще немного времени вместе. Харли разрывалась на части. С одной стороны – было бы потрясающе побыть с Диланом наедине. С другой – она хотела больше времени проводить с отцом. Теперь, когда она получила это, то чувствовала, что должна воспользоваться моментом. – Прости, – ответила она извиняющимся тоном. Быстро поцеловав его, она добавила: – Я заглажу свою вину. – Надеюсь, – он подмигнул, и её сердце совершило кульбит. Соскользнув с кровати, она подошла к тому месту, где оставила свои кеды рядом с его обувью. Когда её взгляд приземлился на пару обуви, стоящей на полке, внутренности Харли сжались. «Это мои старые ботинки. Новые испортились тем утром... когда мы нашли Лорен». Когда Харли читала все статьи о смерти Лорен, была одна заметка с фото Дилана и его сестры тем утром, когда они обнаружили тело. Он был в белых высоких ботинках, точно таких же. Почему раньше она не обнаружила эту связь? Харли покачала головой. Глупости. Многие покупали ту же обувь снова и снова. Она и сама всегда носила черные кеды. Возможно, Дилан всегда покупал белые высокие ботинки. Пригнувшись к полу, она скользнула одной ногой в свою обувь. – Обожаю свои кеды, – произнесла она, как бы случайно. Возможно, звучало нелепо, но Харли не могла успокоиться, пока не получит объяснения. – Покупаю одну и ту же пару каждый год. А как насчет тебя? Тоже придерживаешься одного фасона? Пожалуйста скажи: «Да». Дилан быстро покачал головой: – Неа. Мне надоедает одно и тоже. Люблю все обновлять. Её грудь сжалась. Последние несколько дней что-то не давало ей покоя, и теперь она знала, что именно. Внезапно все кусочки пазла оказались на месте. Вещи, которые она все это время упускала из виду, отчетливо предстали перед ней. Дилан так быстро согласился с её планом. Казалось, он хотел поймать убийцу Лорен больше, чем она сама. И он слишком тяжело переживал её смерть. В этом не было никакого смысла. Возможно, он был влюблен в неё, но, как он сам ранее заметил, – так вели себя все парни в школе. До этого Харли внушала себе, что причиной было то, что он обнаружил тело, но теперь она не была так уверена. Затем телефон. Его было так легко найти. Слишком легко. Он же просто лежал посреди подвала, словно ждал, что его найдут. Не так ли? Дилан оставил его там? Харли никогда бы не заподозрила его, если бы не те слова, которые он произнес сегодня. «Все, кто обидел нас, получили по заслугам, и мы можем двигаться дальше». «Теперь, когда все кончено, и я знаю, что у меня есть будущее, я хочу построить его вместе с тобой». Тревога, которую Харли чувствовала весь день, превратилась в полномасштабную паническую атаку. Все её тело дрожало. Даже зубы стучали. – Харли? – Дилан опустился на колени рядом с ней. – Ты в порядке? Когда его рука коснулась её плеча – мурашки пробежали по коже. Только не те, которые он обычно вызывал. На этот раз прикосновение ощущалось чужим. Неправильным. Она отстранилась. – Что происходит? – Ничего, – быстро сказала она, поднимаясь на дрожащие ноги. – Уверена? Дилан поднял руку, кончиками пальцев скользя по её лицу. Могли ли эти руки кого-то убить? Все казалось нереальным. И все же, Харли понятия не имела, что еще думать. Её кожа похолодела, голова кружилась. Его прикосновения вызывали дискомфорт. Она не выдержала: – Остановись. Харли оттолкнула его руку и отступила. – Черт возьми, Харли. В чем проблема? Всего за пару секунд выражение его лица сменилось от беспокойства к гневу. Его глаза сузились, а губы превратились в узкую линию. И тогда она осознала это. Как он мог разозлиться на Лорен. Как легко это сделал. Будто в голове щелкнул переключатель. – Это ты, – выдохнула Харли. – Ты убил её. 29 Дилан надеялся, что Харли никогда не скажет этого. Теперь, когда она произнесла эти слова, он понятия не имел, что ответить. Истина была запечатана в гробу, опущена в землю и погребена под скалами, ветками и почвой. Когда он подумал о том, чтобы выкопать гроб обратно, его спина онемела, а кончики пальцев горели огнем. Он оставил правду рядом с ручьем, запечатав её в грязи. А затем Дилан повернулся к ней спиной, обещая себе, что никогда не произнесет её вслух. – Харли, – её имя сорвалось с его уст как молитва умирающего. Покачав головой, она поджала губы. – Просто скажи мне, Дилан. Скажи, что я неправа. Как бы он этого хотел. Больше всего на свете. Её взгляд, наполненный страхом и недоумением, разрывал его сердце на части. Харли доверилась ему, как никому другому. Что с ним произойдет, если она перестанет ему доверять? Высохнет, как изюм на солнце? Или будет похож на цветок, который никогда не поливали? Дотянувшись до неё и обняв, Дилан зарылся лицом ей в шею. Харли задрожала, но на этот раз не отстранилась. Прогресс, не так ли? – Все кончено, Харли. Мистер Паккард в тюрьме, где он и должен быть. Мы же можем все так оставить? Внезапно Харли с силой оттолкнула его. Дилан отшатнулся назад. – Я все тебе рассказала, Дилан. Все мои самые сокровенные секреты, мои самые жуткие страхи. Пожалуйста, скажи мне, что ты не лгал мне всё время. Наблюдать за тем, как дрожат её губы, а глаза наполняются слезами было очень тяжело. Его сердце разрывалось. Дилан не хотел лгать ей. – Этого не должно было случиться, – прошептал он. Глаза Харли расширились. Она так широко раскрыла рот, будто у неё челюсть сломалась. – Что не должно было случиться? – Ничего из этого, – он сглотнул, слова резали его горло, как лезвия бритвы, когда он заставил их вырваться из своего рта. – Я пошел на ручей не для того, чтобы как-то навредить ей. Я пошел, потому что она меня пригласила.